Золотой мальчик

Я смог только развести в ответ руками.

— Увы! После того, как я узнал о случившемся, я предполагал, что подобного рода вопросы мне будут заданы и хотел заранее просмотреть пункты, содержащиеся в страховке, но среди бумаг моей супруги я её не обнаружил.

— Что-то ещё исчезло?

— Да нет, вроде всё на месте, я думаю, что текст хранится либо в нотариальной конторе, либо остался у адвоката, с которым я пока не смог связаться. Он сейчас отдыхает в Греции, и с ним пока не смогли связаться.

Я действительно очень устал. Слишком много всего на один день.

— Что бы вы хотели ещё узнать? Только будьте любезны, поменьше вокруг да около, я смертельно устал, спрашивайте прямо, я отвечу на самые неприятные вопросы.

— Каковы ваши отношения с тестем? Вы как-то угрожали ему. Было дело? И как относилась к нему ваша супруга?

— Мой тесть — вымогатель и проходимец. Он постоянно клянчил деньги и даже пытался как-то шантажировать собственную дочь, после чего мне и пришлось нанести ему визит и даже пригрозить.

— В чём заключались его угрозы?

— Он грозил моей супруге, что если она не будет брать у меня для него денег, он мне расскажет небылицы о её якобы любовных похождениях и беспутстве. Она сама мне рассказала об этом, когда он в очередной раз звонил с угрозами, я записал этот разговор и с этой кассетой пришёл к нему.

— Вы ему угрожали? Били?

— Нет. Вернее, угрожать я, в известной мере, конечно, угрожал, с такими людьми, к сожалению, нельзя по-другому, я даже приехал с охраной, они пугнули, да и записью я его припугнул записью телефонного разговора. Но его никто даже пальцем не тронул, уверяю вас, хотя, признаюсь, у нас у всех было такое желание.

— Вы не допускаете, что он не блефовал?

— Не допускаю.

— Это что, по принципу — "жена Цезаря вне подозрений"?

Я уже начинал терять терпение.

— Мне кажется, я достаточно ясно и подробно ответил на этот вопрос. У вас всё?

— Почти. Осталось всего несколько достаточно простых вопросов. Вам назначили сумму выкупа?

Я задумался. С милицией на эту тему я говорить отказался, но с кем-то посоветоваться необходимость была, у моих охранников в таких вопросах квалификации было маловато. А почему бы и нет? Рискну.

— Назначена. Только я её, с вашего позволения не назову.

— Это не столь существенно. Сумма для вас посильная?

— Видите ли, я — служащий банка, и одновременно один из его учредителей, то есть — хозяев. У нас на подобные случаи существует резервный фонд.

— То есть с выплатой выкупа затруднений нет?

— Чисто рабочего порядка. Собрать наличные, как в таких случаях принято — мелкими купюрами.

— Когда состоится передача денег и каков порядок?

— Пока ещё не знаю. Мне должны позвонить сегодня вечером.

— Вы догадываетесь, что милиция прослушивает ваш телефон?

— Разумеется. Я дал бандитам телефон сотового телефона, который мне одолжили на службе, его никто не знает.

— Вы сами беседовали с бандитом, были какие-то особенности? Возможно, дефекты речи, индивидуальные особенности тембра голоса, пришепетывания, присвисты, причмокивания, картавость, акцент?

— Да нет. Ничего особенного, обыкновенный мужской голос, может быть чуть взволнованный. Да! Я слышал отчётливо гудок подъезжающей электрички.

— Это интересно, — оживился подполковник. — Это очень важно. Может быть, ещё что-то вспомните?

— Нет, больше ничего.

Ещё несколько вопросов, и я сорвусь и наговорю столько всего, что буду жалеть потом об этом всю жизнь.

— Угроз в ваш адрес, или в адрес вашей жены не было?

— Нет.

— У вас самого неприятностей финансового характера не наблюдалось? Возможно, какие-то трудности?

— Все мои, так сказать, трудности, решаются на уровне банка элементарно. Тем более, что я зарабатываю много. Намного больше, чем трачу, даже не ограничивая себя.

— И своих близких?

— Разумеется. Это всё?

— У меня, конечно, есть ещё вопросы, но я чувствую, что вы устали. Не буду злоупотреблять вашим терпением. Искренне вам благодарен. Я могу позвонить вам, если надо будет ещё кое-что уточнить?

— Да, пожалуйста. И чем я могу вам помочь?

— Увы, только информацией, чем же ещё? Если что-то интересное вспомните — позвоните мне. Договорились?

— Разумеется.

Они встали и направились к выходу. В дверях подполковник неожиданно оглянулся и спросил:

— Вы хорошо стреляете?

Я уже расслабился, посчитав разговор законченным, и потому не удержался и вздрогнул. Тем более, что не сразу понял, куда он клонит, и как нужно ответить. Наконец, сам чувствуя, что пауза затягивается, я сказал неуверенно:

— Я очень хорошо стреляю

— Откуда такая уверенность?

— Мои родители — профессиональные спортсмены — стрелки. У обоих куча наград, папа даже на Олимпийских играх выступал и завоевал медаль, а мама дважды была чемпионкой мира.

— А вы?

— Дальше кандидатов в мастера не пошёл.

— Отчего же? — притворно участливо спросил подполковник.

— Стрельба — спорт, требующий много времени, большой самоотдачи, можно даже сказать — жертвенности. Я, увы, качествами спортсмена-профессионала не обладаю. К тому же выбрал другой вид приложения своих сил. Вы удовлетворены?

— Жаль, конечно, что спортивная династия не состоялась, но ничего.

— Династия, кстати, состоялась. Правда, не совсем чисто в стрельбе, но моя сестра — мастер спорта международного класса по биатлону, кандидат в члены сборной России.

— Славная у вас семья.

— Не жалуюсь.

— А чем сегодня родители занимаются?

— Папа умер три года назад, а с мамой у нас сложные отношения.

Я задумался, стоит ли говорить всё этому отставнику. И решил, что чем больше говоришь правды, тем легче при необходимости чуть-чуть соврать.

— Видите ли, мама с отцом практически никогда не расставались. Всегда и всюду вместе: на сборах, на тренировках, на соревнованиях, дома. Они даже нас сравнительно легко отпустили из дома. А когда после смерти отца мама осталась одна, ей было тяжело и непривычно. Я в это время, как назло, уехал в командировку, сестра уезжала на сборы. Словом, мать не выдержала испытания одиночеством и запила. При этом весьма сильно, если даже при её железном характере не могла остановиться. Словом, когда я вернулся из командировки, она уже была законченной алкоголичкой. Мы с приехавшей вскоре сестрой пытались образумить её, но тщетно. Тогда я определил её на принудительное лечение.

— И помогло? — почему-то удивился подполковник.

— Помогло. Но со мной она с тех пор не разговаривает, считает меня предателем, вместо того, чтобы благодарить. Ну как, вам достаточно?

— Вполне. Извините. И ещё хотел вам сказать — когда они позвонят вам, я имею в виду, насчёт выкупа, дайте мне знать. Вы с этим делом в одиночку не справитесь. А я могу помочь. У ваших помощников профессиональных навыков не хватит. Учтите, я специализировался на заложниках и переговорах с террористами. Так как?

— Я подумаю, — холодно ответил я.

— Да уж, пожалуйста, подумайте. И учтите, вы рискуете не только своей жизнью, вы рискуете прежде всего жизнью вашего сына.

— Хорошо, — я уже начинал терять терпение и контроль над собой.

Поэтому пошёл прямо на моих гостей, как бы выталкивая их из комнаты в прихожую, где уже выжидающе подскочили мои охранники.

— Было очень приятно с вами побеседовать, — говорил я гостям. Звоните. Я всегда готов помочь по мере моих скромных возможностей.

Потом я повернулся к охранникам.

— Проводите, пожалуйста, гостей. У меня много дел, если кто-то будет спрашивать — меня нет.

И уже с трудом сдерживаясь, повернулся к гостям спиной и пошел в комнату. Это, разумеется, крайне невежливо, но мне было наплевать.

Уже в дверях меня снова остановил настырный подполковник.

— Если вам позвонят по поводу выкупа, постарайтесь оттянуть время. Ненадолго, иначе они станут беспокоиться. Скажите им, что сумма большая, к тому же они сами потребуют мелкими купюрами.