Золотой омут

— А вот с этим как раз неувязочка выходит. Вот смотри: на Каштанову напали двое, опять предположительно кавказцы, о чем Каштанова рассказала следователю, но в протоколе об этом ни слова. Как ты считаешь, мог следователь об этом забыть вдруг или посчитать, что к делу это совсем не относится?

— Ну если он не идиот и не куплен, то не мог.

— Вот то-то и оно. Возможно, мы имеем дело с клиническим идиотом, но в материалах следствия я показаний потерпевшей об этом не нашел. И с телом тоже странная вещь получается. Рубца на шее разве что слепой не заметит, не то что опытный патологоанатом — а заключение: кровоизлияние. Выходит, что и в больнице, и в прокуратуре мутят что-то. И главное — материалы, по которым Каштанова работала над своей диссертацией, запросила прокуратура.

— Городская?

— Да.

— А расследует дело тоже она… — почесал затылок Грязнов. — Как, говоришь, следователя зовут?

— Володин.

— Слыхал… Ну что ж, могу тебе сказать, что он запросто сделает то, что от него потребуют. К тому же, кажется, его в свое время в «важняки» протолкнул некто Апарин.

— Погоди. А это ведь начальник городского РУБОПа? — присвистнул Гордеев.

— Имей это в виду. Конечно, возможно, никакого отношения к твоему делу это не имеет, но…

— Спасибо за информацию. Учту… — подытожил Гордеев.

— Ну что ж, дерзай, дорогой. Только смотри, с головой не лезь куда не надо. Если что — сразу ко мне. Разберемся.

— Вячеслав Иванович, — в кабинет заглянула Людмила, — Титов материалы принес.

— Давай его сюда.

В кабинет вошел молодой парень с объемистой папкой в руках.

— Садись, Толик, показывай, что там у тебя.

— Да вот, Вячеслав Иванович. Каштанов Виктор, семьдесят третьего года рождения. Неоднократно привлекался к следствию — в основном за мошенничество и мелкие кражи. Он проделывал махинации с валютой, то есть, попросту говоря, обманывал простаков всяких, которым лень было в очереди в обменник стоять, лохотроны устраивал. Попадался часто, но сел только один раз. Двадцать пятого марта прошлого года осужден на срок пять лет, но уже шестнадцатого сентября того же года условно-досрочно освобожден.

— За какие такие заслуги?

— Тут написано — за образцовое поведение.

— Понятно. Спасибо, Толик, можешь идти. Документы оставь.

— Так-так, — начал Грязнов, дождавшись выхода Толика из кабинета, — может, я ошибаюсь, но мне с самого начала фамилия Каштанов знакомой показалась. А теперь я вспомнил, где ее слышал. У меня сосед по даче — полковник РУБОПа. Как-то он рассказывал, что удалось взять крупного авторитета — только благодаря тому, что его некий Каштан застучал. И хотел мой сосед этого Каштана себе в постоянные осведомители завербовать.

— Думаешь, это Каштанов?

— Не знаю, но весьма возможно — фамилия не такая уж распространенная. Я постараюсь узнать подробнее. Если Каштанов действительно осведомитель РУБОПа, то это объясняет его досрочное освобождение.

Гордеев с сомнением сказал:

— Да брось ты, Вячеслав Иваныч. Наверное, путаешь что-то.

— Нет, мил друг, у меня память профессиональная. Я не путаю.

— Ну, значит, там другой Каштанов был. Этот ведь жулик мелкий, какой он может доступ к авторитетам иметь? Такой в качестве осведомителя даже моей соседке, Елизавете Васильевне, не нужен. А она большой спец по осведомителям и чужим секретам.

— Эх, Гордеев, учу я тебя, учу, а толку… — вздохнул Грязнов. — Запомни раз и навсегда. В нашем деле проверять нужно все, никогда не знаешь, каким боком та или иная деталь повернется, где пригодится. Логика — великая вещь, но кроме нее у настоящего сыскаря еще и чутье должно быть и, главное, взгляд свежий. Нельзя стереотипами рассуждать. Ну и что, что мелкий жулик, мало ли какие факты могут всплыть в его насыщенной биографии.

— Прав. Как всегда прав. Пристыженно молчу, внимаю и каюсь, — рассмеялся Гордеев, выслушав отповедь.

В этот момент в кабинет заглянула Людмила:

— Вячеслав Иванович, там к вам посетитель из Минюста… Говорит, что очень срочно. Пустить?

— Ну что ж, спасибо тебе, Вячеслав Иваныч. Не буду дальше отвлекать. Только дай адресок этого Каштанова запишу… — поднялся из кресла Гордеев.

— Ну давай, Перри Мейсон, удачи тебе, если что — обращайся…

18

Гордеев решил немедленно проверить адрес, добытый у Грязнова. У него было ощущение, что разговор с Каштановым многое может прояснить в этой запутанной истории, в которой известное только умножает неизвестное. Юрию Петровичу не терпелось увидеть брата Ольги, ему казалось, что именно он может стать ключиком ко всем загадкам.

С большим трудом Гордеев разыскал в спальном районе Марьино, где все дома — близнецы-братья, нужный ему адрес. Окинув взглядом захламленный, замусоренный двор, он зашел в подъезд. В нос ударил резкий запах аммиака. В темном углу устроился бомж. А может, и двое — различить, сколько именно людей спит в горе грязных тряпок, было совершенно невозможно.

Гордеев поднялся на нужный ему этаж и только собрался позвонить в дверь, как она распахнулась — и на лестничную клетку выпал мужичонка, вслед за ним вылетел увесистый том Большой советской энциклопедии. Из глубин квартиры неслись пронзительные женские вопли. Мужичонка воровато оглянулся, схватил кепку, свалившуюся у него с головы, и с поразительной скоростью рванул вниз по лестнице. Гордеев с любопытством следил за происходящим. В тот же момент на лестничной клетке появилась женщина в грязном махровом халате.

— Сбежал все же, подлец! Последние деньги стянул и сбежал. Скотина! — негодовала гражданка.

Ответом ей был только удаляющийся топот.

— А вы еще кто? — заметила она наконец Гордеева.

— Меня зовут Юрий Петрович, — представился тот. — Я знакомый Виктора Каштанова. Он ведь здесь живет?

— Жил, раньше. Теперь, на счастье, съехал.

— А почему съехал?

— Мы ему комнату сдавали…

— Понятно… Вы не разрешите задать вам еще пару вопросов? Я адвокат, Юрий Гордеев.

Он показал ей свое удостоверение.

— Адвокат… Неужто Виктор что-то натворил?

— Да нет… Просто скончалась его сестра, вот я его и разыскиваю.

— А-а-а. Ну ладно, заходите.

Гордеев прошел вслед за женщиной и оказался в узкой, малюсенькой прихожей, с оборванными обоями. Адвоката сразу же окружили три кошки и две собаки — чау-чау и ротвейлер, по виду чистокровные. Звери с любопытством обнюхивали его брюки, а выбежавший из комнаты котенок даже попытался взобраться по ноге Гордеева.

— Брысь! — отогнала животных хозяйка. — Вот наглые!

— Любите животных? — вежливо спросил Гордеев.

— Полюбишь их тут! Если бы не они, ненаглядные, я бы с ребенком не выжила… Сами видели, какой у меня муж. Только деньги тянет.

— Так у вас питомник?

— Вроде того…

Гордеев осторожно потянул носом воздух и убедился, что звериный питомник в этой квартире существует очень давно…

— Вот, целую комнату, им выделила! — с гордостью показала хозяйка.

Интерьер комнаты для животных напомнил Гордееву рассказ Чехова «Каштанка», что тотчас же ассоциировалось с героями его расследования…

— Вот в одной комнате животные, другую я сдаю, а в третьей сама с ребенком живу.

— А муж?

— А что — муж? Он вечно пьяный… Вон на кухне на топчане переночует, а то и на полу. К зверям я его не пускаю — заблюет еще там все…

Поразившись оригинальной логике хозяйки, Гордеев прошел вслед за ней в комнату. Интерьер был бедным, но с некоторыми вкраплениями современного быта, — например, в углу примостился большой модерновый телевизор с видеомагнитофоном, а на письменном столе стоял компьютер.

— Вот, — продолжала рассказывать хозяйка, — проснулся, из моего кармана деньги вынул и пошел опохмеляться. Так-то я ему ни копейки не даю… А то полгода назад повадился вещи воровать… Ну у меня разговор короткий — сковородкой по переносице. И пригрозила, что, если еще раз увижу, убью, на кусочки разрежу и животным скормлю. Хоть какая-то польза будет, — добродушно улыбнулась она, — а без компьютера мне нельзя. Я через Интернет котят продаю и щенков… Очень удобно.