Тайны «Монастырского приюта»

– Нет, не это… – она слабо махнула рукой. – Причины другие. И знать их вам вовсе ни к чему. Я все равно не скажу.

– Вы же умная, красивая женщина, – начал Сивере. – Почему вы решили поставить на себе крест? Добровольно запереться в этом готическом монастыре. Который мне все больше напоминает клинику для душевнобольных. Очнитесь, Тереза!

– Я… не умею иначе, – покорно ответила она. – Судьба.

– Судьба в ваших руках, – возразил Александр Юрьевич. – Если вы поможете мне, я помогу вам. Давайте заключим союз. Он ни к чему вас не обязывает. Просто два трезвомыслящих человека объединятся.

– Хорошо, – улыбнулась Тереза. – Я вам верю. Я почему-то сразу поверила вам.

– Вот и отлично! – сказал Сивере, протянув ей руку.

2

На заднем дворе устроили целое стрельбище. В прислоненные к каменным стенам фанерные щиты и бутылки палили из всех видов оружия, так что только щепки с осколками летали. Комиссар стрелял из пистолета, Макс – из автомата Калашникова, Тошик Полонский – из помпового ружья. Здесь же стоял и Багрянородский, покуривая сигару. Позаимствовал у Прозорова.

– Война фигня, главное – маневры, – сказал он, завидев Сиверса.

– Хотите попробовать? – произнес Тошик, протягивая историку ружье. – Безотказно бьет. Входное отверстие с кулак, выходное – с тарелку.

– А современного арбалета у вас нет? – спросил Сивере. Полонский бросил на него быстрый взгляд.

– Нетути, – явно солгал он. – Был один спортивный, да давно куда-то запропастился. Гела с ним любил баловаться. Надо пошарить по подвалам. Вы у него спросите.

– Как же, ответит! – усмехнулся Багрянородский. – Мне порою кажется, что он умнее всех нас. Потому что молчит. Изреченное слово – всегда ложь.

– А вы, умник, чего не стреляете? – спросил у него Тошик.

– Настрелялся… – неохотно ответил частный сыщик. Бульдогообразный Макс вдруг ловко опрокинулся на спину, перевернулся, встав на одно колено, и, почти не целясь, выпустил очередь по нарисованной на фанерном щите фигурке.

– Мы еще не так можем! – похвалил Куруладзе. И добавил, словно дрессируя собаку: – А ну, сальто!

Макс вскочил на ноги, акробатически прыгнул через себя и в падении разнес одиночным выстрелом бутылку. Присутствующие, не удержавшись, зааплодировали.

– Он ведь бывший циркач, – пояснил Тошик. – Силовой гимнаст, акробат, стрелок из лука. Номер даже такой был: Вильгельм Телль поражает стрелой яблоко на голове у девочки на шаре. Не видели? Гастроли шли по всей России, Кавказу, Турции, Ирану.

– Увы! – вздохнул Сивере. – А из арбалета?

– Может, – махнул рукой Тошик. – Дались вам эти арбалеты. Знаю, куда вы клоните.

– А вы вообще под домашним арестом, чего тут разгуливаете? – строго спросил Куруладзе, обратив строгий взор на Александра Юрьевича.

– Бросьте, какой еще домашний арест? – усмехнулся Сивере. – Мы все тут в одной клетке. Я бы на вашем месте, комиссар, напротив, собрал все лишнее оружие да запер в сейф. А не устраивал тир. Не приведи бог, еще труп появится.

– Если только вы, с вашей прытью, сами на него не наткнетесь, – проворчал в ответ Куруладзе, убирая пистолет в кобуру. – Ладно, пора промочить горло.

– Это завсегда, – охотно согласился Полонский, зачехляя свое помповое ружье, А Макс, дав еще одну, последнюю очередь, перекинул автомат через плечо.

Багрянородский подмигнул Сиверсу.

– Тут вам не Москва! – с намеком сказал он. – Разуметь надо. На Кавказе без оружия не принято.

3

Опрокинув со стрелками пару стаканчиков киндзмараули, Сивере отправился восвояси. Ему хотелось повидать старого князя, чтобы произвести один эксперимент. За ним увязался и Багрянородский, которому не терпелось поведать последние новости.

– Я слушал радио: в мире творится что-то крайне забавное. В Европе опять ураганы с наводнением, все северное побережье Франции затоплено, а в Киеве застрелили ихнего президента. Америка горит, там бушуют лесные пожары. Да, вот еще новость: женщина, которая поет, вновь выходит замуж, за какого-то первокурсника…

– Мне все это не интересно, – оборвал его Сивере. – Отстаньте.

– А почему? – ничуть не обиделся Багрянородский. – Вам любопытнее копаться в древностях? Вижу, что путешествие по подземелью произвело на вас неизгладимое впечатление. Вы что-нибудь там нашли?

– Груду человеческих черепов, – ответил Сивере, надеясь, что тот все же отвяжется.

– Бабек забавлялся, – неожиданно произнес Багрянородский. – Основатель рода Прошянов. Любил, знаете ли, держать людей в клетках, а потом отрубал им головы. А коллекцию пополнили его потомки. Что-то они там такое вытворяли – то ли мозг кушали, для оздоровления, то ли варили какие-то снадобья из него.

– Откуда вы знаете, вы же не историк? – удивился Александр Юрьевич.

– Я – нет, но вот мой прапрадед был неплохим исследователем здешних мест. Вы думаете, почему меня сюда тянет? На могилу предка.

– Постойте! Уж не Семен ли Горельский им был?

Они оба остановились, забредя на какие-то огородные грядки с капустными кочанами. Неподалеку от них двое людей копали землю. В одном из них Сивере узнал служителя фуникулера и продавца напитков со смотровой площадки. Другим был, кажется, игрок в нарды, Вазген. Два охотничьих ружья лежали на земле.

– Именно он, Семен Изольдович, – осклабился Багрянородский. – Вижу, вы уже успели посетить местную библиотеку.

– Только в его книге не хватает нескольких страниц, – заметил Александр Юрьевич.

– Я их вырвал, – сознался частный детектив. – Они касаются сугубо личного, нашего семейного, так сказать. Совершенно ни к чему об этом знать другим. Особенно, в наше время. Когда все подряд все воруют. Тем более идеи.

– И что же за идея была у Горельского?

– Хотите знать? Хорошо. Касательно богини Анаит. Как говорится между нами, латинянами, умному – достаточно.

Александр Юрьевич молча повернулся и пошел назад. Багрянородский поспешил следом за ним.

– Эй! – прокричал он. – Вы поняли?

– Понял я, понял, – огрызнулся Сивере. – А вот что тут делают эти двое, из местных?

– Тошик сказал, что теперь они будут помогать ему по хозяйству. Фуникулер-то все равно не работает.

– Как это? – обернулся Сивере.

– А так! – блеснул золотыми зубами праправнук Горельского. – Механизм сломался. Крысы его прогрызли! – и, не удержавшись, громко захохотал.

4

Старого князя Романова нашли на верхней галерее третьего яруса. Он полулежал в шезлонге, укрытый верблюжьим одеялом, и, казалось, спал. Веки были сомкнуты, рот чуть приоткрыт. Морщинистые руки сложены на груди. Багрянородский подкрался к династическому претенденту и осторожно, двумя пальчиками пощупал пульс.

– Ну вот! – шепотом сказал он, поворачиваясь к Сиверсу. – Поздравляю вас – еще один труп.

Александр Юрьевич вяло опустился на ближайший шезлонг. Он машинально вытащил из кармана медальон, подкинул на ладони. Так хотелось показать его князю, может быть, он дал бы какие-то разъяснения. И тут Сивере почувствовал на себе острый, как гвоздь, взгляд. По коже побежали мурашки. Один глаз Романова не мигая смотрел на него! Вернее, на медальон.

– Н-ну, б-блин! – выдохнул из себя заразное словцо Сивере, намереваясь прибить Багрянородского.

– Ей-же-ей, я думал, вы померли! – фальшиво заголосил тот и тут же заржал, как лошадь.

– Откуда у вас эта вещица? – спросил князь, не обращая на частного детектива никакого внимания.

– А и впрямь – откуда? – подхватил Багрянородский, потянувшись рукой к медальону. – Мне он, кажется, знаком. Я видел его на Тошике.

– А я – на одной женщине, – добавил князь. – Там еще должка быть фотография. И надпись.

– Какая? – спросил Сивере, пряча медальон в карман.

– Не скажу! – Романов надул губы. – Вам-то что за дело? «Невесте царя» – вот какая.

– Верно, – кивнул Александр Юрьевич. – А что за женщина?