«Убийственная» вдова, или Бумажные дела Кремнева

Ольгу усмехнулась:

— Не знаю. Видимо, песней навеяло.

Маринетти обдумал ее слова и спросил:

— Вам нравится ваша работа?

— Да… Да, наверное.

— В вашем голосе я слышу сомнение.

— Правда? — Ольга пожала плечами. — Может быть.

Маринетти пригладил рукою вьющиеся волосы на виске, и на пальце у него сверкнул перстень. Ольга быстро посмотрела на перстень и мгновенно оценила его: платина, изысканная (возможно, эксклюзивная) работа, бриллиант примерно в полтора карата.

Одного этого перстня Ольге хватило бы, чтобы безбедно прожить в Италии полгода.

Маринетти перехватил ее взгляд и едва заметно усмехнулся:

— Вам нравится мой перстень?

Ольга кивнула:

— Да. Очень.

— Когда-то он принадлежал моему отцу, — с гордостью проговорил итальянец.

Ольга улыбнулась:

— Ваш отец был очень состоятельным человеком, раз мог позволить себе такое украшение.

— Да, он не бедствовал. Впрочем, и я тоже.

Следующие несколько секунд синьор Маринетти разглядывал ее лицо, после чего сказал:

— Эта работа не для такой женщины, как вы. Вы красивы, но дело не в этом. В вас есть порода и почти животный магнетизм. А это весьма редкое сочетание. Особенно в наши дни.

Ольга засмеялась:

— Не знаю даже, можно ли расценивать ваши слова как комплимент?

— Конечно. Поверьте, в моих устах это больше, чем любая — даже самая искренняя и восхищенная — похвала. Скажите, Анна, могу ли я пригласить вас на ужин?

— Почему бы нет, — пожала плечами Ольга. — Только если это не будет слишком поздно. Я сегодня очень устала.

— Вы сейчас свободны? — прищурив карие глаза, уточнил синьор Маринетти.

— Нет. У меня сегодня еще два выхода.

Маринетти повернул голову и окликнул:

— Уго!

— Да, мой друг? — мгновенно отозвался Рамзони.

— Анна устала и хочет есть. Могу я похитить ее у тебя на этот вечер?

По лицу Рамзони скользнула тень, однако отказать синьору Маринетти он не решился. Вместо того чтобы нахмуриться, Рамзони выдавил из себя улыбку и вежливо проговорил:

— Что ж… если Анна действительно устала…

— Я действительно устала, — сказала Ольга, с любопытством ученого-экспериментатора разглядывая Рамзони.

Тот улыбнулся самой лучезарной из своих улыбок и развел руками:

— В таком случае, я не стану возражать.

Маринетти перевел взгляд на Ольгу:

— Видите? Любую проблему можно решить. Было бы желание.

2

Ресторан был небольшой и довольно приятный. Между столиками были тонкие загородки, создающие атмосферу уюта и уединения. В центре слабо освещенного зала красовался белый рояль. На нем стоял настоящий бронзовый канделябр с семью пылающими свечами.

Ольга взглянула на перегородку, украшенную плетеными узорами, и улыбнулась:

— Почти отдельный кабинет, — сказала она.

— О, да, — ответил Маринетти. — Что будете есть, Анна?

Ольга взяла меню, пробежала по нему глазами.

— Не густо, — заметила она.

— Зато вкусно, — возразил итальянец. — И тихо. Никакой суеты.

— А музыка здесь бывает? Или полагается есть в полной тишине?

— Музыка будет. — Маринетти бросил взгляд на наручные часы. — Через несколько минут. Думаю, музыкант уже вышел из гримерки.

Ольга посмотрела на рояль и спросила:

— Он играет на этом?

— Угу. Вам нравится живая музыка?

— Да. А вам?

Маринетти улыбнулся:

— Больше, чем живые люди.

— Не очень-то вы любите людей, — заметила Ольга.

— Я отношусь к ним так, как они того заслуживают, — спокойно возразил итальянец. — И потом — меня они тоже не очень-то любят. Так что, наши чувства взаимны.

— Возможно, они чувствуют исходящую от вас опасность, — предположила Ольга.

Маринетти поднял брови:

— Опасность?

— Да. Есть в вас что-то такое… звериное, хищное. В вашем взгляде, в ваших движениях.

Итальянец засмеялся:

— Не очень-то лестная характеристика!

— Смотря как посмотреть, — сказала Ольга.

— И вас это тоже пугает?

Ольга подумала и кивнула:

— Немного.

— И отталкивает? — прищурил какие глаза Маринетти.

Ольга улыбнулась и покачала головой:

— Нет. Я ведь здесь.

— Логично. — Он улыбнулся. — Ну, так что вы будете есть, моя отважная леди?

— А что вы посоветуете?

— Здесь готовят неплохое карпаччо.

— Я не люблю сырое мясо, — поморщившись, сказала Ольга.

— Зря. Сырое мясо наполняет вас энергией. В нем чувствуется жизнь.

— Отнятая жизнь.

Маринетти внимательно на нее посмотрел.

— Ценность имеет только то, что можно отнять, — спокойно сказал он. — Мы так сильно ценим свою жизнь лишь потому, что можем в любой момент ее лишиться.

Ольга немного помолчала, потом не выдержала и спросила:

— А как насчет чужой жизни?

— Точно так же, — ничуть не смутившись, ответил итальянец. — Некоторые убийцы, отнимая у человека жизнь, испытывают огромное удовольствие.

— А вы-то откуда знаете?

Маринетти пригладил пальцем ус и усмехнулся.

— Читал об этом в книжках.

Ольга внимательно вгляделась в лицо итальянца. В лице этом чувствовалась сила. Та же сила, что бурлила внутри самой Ольги, только, возможно, более грубая и неистовая.

— Интересная точка зрения, — сказала Ольга. — Правда, в ней есть нечто людоедское.

— Но вам ведь это нравится? Вы сами сказали.

— Как ни странно — да.

— Именно поэтому вы и захотели со мной поужинать?

— Наверное.

Итальянец склонил голову и задумчиво посмотрел на Ольгу.

— Большинство женщин любят чувствовать себя с мужчиной в безопасности.

— Я к ним явно не отношусь, — с улыбкой сказала Ольга.

Она вновь пробежала взглядом по меню, затем подняла глаза на Маринетти и сказала:

— Я возьму карпаччо. Возможно, мне тоже удастся испытать удовольствие, о котором вы рассказывали.

— Может быть, — согласился он. — А что насчет вина? Заказать еще божоле или хотите что-нибудь еще?

— Давайте божоле.

Маринетти кивнул, повернулся к официанту, стоящему у стойки бара, и знаком подозвал его к себе.

— То же, что всегда, — сказал он, когда официант подошел. Покосился на Ольгу, улыбнулся и добавил: — В двух экземплярах.

Официант вежливо поклонился и ушел.

— Вы часто здесь бываете? — спросила Ольга.

— Довольно часто, — ответил итальянец. — Можно сказать, что я — постоянный посетитель.

Подошел официант. Поставил на стол бокалы, бутылку красного вина, открыл ее и вопросительно посмотрел на синьора Маринетти.

— Я сам, — сказал тот.

Официант кивнул и отошел к барной стойке.

Маринетти взял бутылку и разлил вино по бокалам. Взял свой бокал и, прищурившись, посмотрел сквозь него на лампу.

— Прекрасный цвет, — сказал он. — Цвет жизни.

— Или смерти, — сказала Ольга. — Смотря по ситуации.

Маринетти пристально посмотрел ей в глаза.

— Ну, так давайте за это и выпьем. За жизнь и за смерть.

— За жизнь и за смерть! — эхом отозвалась Ольга.

Они выпили.

— Интересно, — снова заговорила Ольга. — А как же…

Фортепьянный аккорд отвлек их от беседы. Ольга повернула голову. За роялем сидел пожилой мужчина — в смокинге, с длинными седыми волосами.

Пианист классическим жестом запрокинул голову назад, и его длинные бледные пальцы забегали по клавишам.

Когда он закончил, Ольга восторженно покачала головой:

— Бесподобно!

Маринетти улыбнулся:

— Это правда.

Итальянец поставил бокал на стол и вдруг обнял Ольгу. Она не сопротивлялась. Маринетти поцеловал ее в губы и запустил руку ей под платье. Ольга теснее прижалась к нему, и на этот раз сама нашла губами его губы.

— Ты пахнешь жизнью, — тихо проговорил Маринетти.

— Я думала, что тебя больше привлекает смерть, — хрипло прошептала Ольга.

Продолжая целовать Ольгу, он принялся поглаживать ее бедро. Затем его рука скользнула на живот Ольги, и через секунду она почувствовала его пальцы у себя под бюстгальтером. Он обхватил ладонью грудь Ольги. Его губы скользнули по ее щеке. Он принялся целовать ее шею. Ольга чувствовала его горячее дыхание, оно обжигало ее.