Когда смерть – копейка

Прогулка

– Ла-адно. Давай выгоняй своего бегущего кабана из больнички. Хватит ему на кровати валяться, да вкусную микстуру с ложечки пить. Тоже мне, больной нашёлся. – Капитан Глеб подмигнул Людмиле. – А мы пока с подружкой погуляем по городу, посмотрим, как хорошие люди у вас тут живут, чем дышат. Ну, всё, пока. Мы пошли.

Людмила повернулась близко к Глебу, пряча слёзы от дочки.

– Слушай, ты там как-нибудь повеселей с ней, ага?

Маленький летний дождь прошёл. Ветер быстро высушил городской асфальт. На отмостках больших домов и на чёрных канализационных люках пари́ло.

С последних больничных ступенек Глеб окликнул девочку.

– Послушай, Эмми, давай сегодня в зверинец не пойдем.

– Почему, мы же договаривались?!

– Там грязно после этого дождика, бедные зверюшки чумазые в клетках сидят.… Вот если бы тебя посадить в клетку, написать на табличке: «Девочка, детёныш человека, русской породы, девять лет, поймана во дворе около качелей, любит мармелад», а вокруг клетки будут негры ходить и китайцы, смотреть на тебя, фотографировать и хлеб черствый в клетку кидать?

– Людей нельзя в клетках показывать. – Эмма загрустила.

Пластмассовые божьи коровки на кончиках её жиденьких косичек трагически затрепетали.

– А зверей?

– Зверей можно.

– Всех?

– Ну, наверное…

– И даже твоего любимого кота? Как ты думаешь, ему бы понравилось в грязной клетке целый день сидеть и плохое мясо кушать?

Эмма шагала, задумавшись и, казалось, уже не обращала никакого внимания на последние слова Глеба.

– Ладно, знаю, – она решительно подняла ладошку и смешно наморщила нос, – в Луна-парке на набережной клеток нет. Они вчера только приехали. Пойдем туда.

Страшный скрежет убогих аттракционов тесно смешивался со смехом и визгом разнокалиберной детворы. За те двадцать минут, которые понадобились Эмме, чтобы прокатиться на четырёх разных каруселях, Глеб Никитин успел передумать многое. В том числе и о необъяснимом мужестве и бесстрашии маленьких детей перед лицом сознательного издевательства взрослых, которые стремятся так мило их развлекать. Голова трещала неимоверно. Он широко улыбался, когда девочка проносилась где-то вверху, отгонял шустрых мелких пацанов, бессовестно занимавших впереди них очередь на следующий аттракцион, покупал мороженое и чупа-чупсы, чтобы встретить Эмму, когда она, счастливая, подбегала к нему с очередных «горок», а сам размышлял…

На выходе из Луна-парка стоял разрисованный контейнер с более спокойными забавами. Привычных пневматических ружей не было, горожанам мужского пола предлагалось демонстрировать меткость, бросая в цель теннисные мячи. Мишень – чудовищно пожилой, почти седовласый, олимпийский Мишка, который почти лежал, с какой-то незнакомой хищной полуулыбкой откинувшись на свою толстую фанерную спину. От смельчаков требовалось заполнить мячиками лунки на его разноцветном поясе. Кислый, с грустными неопохмелёнными глазами толстяк вяло наблюдал за подходившими к его объекту редкими кандидатами в снайперы.

– А почему ты, Глеб, не развлекаешься? – Эмма покрутила головой и побежала бросить в урну бумажку от мороженого. – Ты грустишь? Из-за моего папы, да?

– Да что ты! Ничего я не грущу! Меня просто укачивает на качелях, вот я и…

– А ты побросай мячики, здесь у тебя голова не закружится. Побросай, Глеб, а? Ну, пожалуйста!

После того, как капитан Глеб метко удовлетворил спортивного зверя, украсив его пояс всеми пятью мячиками, толстяк порылся на витрине с разноцветными безделушками и выдал Эмме приз – небольшое зеркальце в пластиковом зелёном чехольчике.

– А Леди Гага можно…? – робко посмотрела Эмма на красивую открытку.

– Нет. Леди в призах только на силомере. – И толстяк с усталым вздохом откинулся в продавленное брезентовое кресло.

– Ну, чего надулась. Не горюй, зеркальце ведь тоже хорошая вещица.

Глеб ласково обнял девочку за плечи.

– Призы, которые люди выигрывают на ярмарках и в Луна-парках, иногда бывают волшебными. Это мне моя мама рассказывала, когда я тоже был маленький. Вот и в этом зеркальце наверняка живет человечек, который может много интересного тебе про саму тебя рассказать. Только, конечно, если ты с ним подружишься и будешь ему сильно-пресильно доверять.

– Нет таких человечков в зеркалах. И не бывает. – Обида Эммы ещё не прошла.

– Бывает, бывает. Вот, например, как зовут твою самую лучшую подружку?

– Самую лучшую? Из нашего класса? Катя Скалкина, она сзади меня сидит.

– Ну так вот, подружка твоя, Катя…, допустим, что вы с ней поссорились. Она расстроилась и уверена, что это ты её нарочно обзываешь, а ты думаешь, что она первая начала хвастаться, и мириться со своей Катей не хочешь. Загляни в волшебное зеркальце – может это он – человечек из зеркальца – и обидел твою подружку? Или мама заставляет иногда тебя есть невкусную варёную свеклу, а ты капризничаешь и отталкиваешь тарелку.… Посмотри в зеркальце – может это зеркальный человечек неправильно себя ведёт, расстраивает маму, а сам ничего ещё и не знает про полезность свеклы, и не читал во взрослых журналах, какими красивыми становятся девочки от витаминов и овощей? А твой папа? Может когда-нибудь вечером человечек из зелёного зеркальца подскажет тебе, что папа сегодня очень устал, и вы славно повеселитесь и поиграете с папой в следующий раз, когда у него будет поменьше забот?

– А в папу кто выстрелил?

Капитан Глеб Никитин стремительно замолчал.

– Ну, понимаешь…, мы с ним собрались сегодня утром на охоту.

– А как же на яхте охотиться? Папа сказал мне, что вы на «Стюардессе» сегодня кататься пойдете и рыбу ловить, ещё он сказал, что вы важные вещи будете там обсуждать и поэтому меня не взял с собой. Когда же вы с ним охотились?

– Нет, ты меня не так поняла. – Глеб лихорадочно вспоминал подробности версии, которую они впопыхах придумали вместе с Людмилой.

– Правильно, мы приехали на яхту! Стали готовиться к рыбалке. К нам подошёл один дядя, стал рассказывать, как он охотится на уток. Мы его вежливо слушали. Он показывал нам с твоим папой, как нужно метко целиться. А потом нечаянно уронил своё ружьё. Оно выстрелило. И попало в папу. – Глеб вытер лоб.

– Этот охотник – он что, папин знакомый? А как его звать?

– Ну, не очень знакомый. Я думаю, что совсем не знакомый. Он просто рядом пробеж…, проходил. Ну и стал нам про охоту рассказывать. Потом ружьё само выстрелило. Вот так всё и получилось.

Эмма повернулась к Глебу.

– Я озябла. Поедем к нам домой. Наверно мама с папой уже приехали из больницы.

– Ну, наверно.

– А сколько сейчас уже времени?

Капитан Глеб сделал «волшебное» лицо и, не глядя на часы, предположил.

– Двенадцать…, нет, тринадцать минут шестого.

– Только ты не придумывай, а скажи мне точно.

– Посмотри тогда сама.

Деловито расстегнув рукав джинсовой куртки Глеба, Эмма внимательными глазёнками уставилась на циферблат его часов.

– Пять часов тринадцать минут… Точно! Глеб, а как ты угадал! Ты же не смотрел, а?!

– Привычка. Такая бывает только у заключённых, которые несправедливо сидят в тюрьме, и у морских штурманов. Ну, моя маленькая сомневающаяся девочка, рванули домой?

– Только давай подождем автобус с рыбками из «Подводной братвы», ну, они у него сбоку нарисованы. До нашей остановки всегда такой автобус ходит. Давай?

– Барышня, вы заставляете меня нарушать собственные принципы. Я чрезвычайно редко езжу на общественном транспорте.

– Да нет же, дядя Глеб, мы ничего нарушать не будем! Мы дорогу правильно переходить будем и в автобусе обязательно билеты возьмем!

– Ну, хорошо, уговорила. Если с билетами…

Эмма прыгала впереди по жёлтой тротуарной плитке, изредка оборачиваясь к Глебу.