По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

Но если он оставался там чуть ли не целый час, чтобы выбрать момент и напасть на Лауру, предположил Гарделла, значит, он по-прежнему находится наверху. И снова – непростительная оплошность. Несчастный полицейский во второй раз покинул свой пост, чтобы помочь мне донести Лауру до медпункта. Он отсутствовал минуты две-три. Если преступник ждал наверху возможности выбраться, то он ее получил.

Пока Гарделла устанавливал все эти факты, Джордж Причард одолевал нас мольбами оставить в покое личную жизнь Джейн.

– Во всяком случае, пока у вас не появится абсолютной уверенности, что он именно из-за этого напал на Лауру, – умолял он Питера. – У вас найдется о чем еще писать в ваши журналы, Стайлс.

Питер вел себя с ним более обходительно, чем я ожидал.

– Позвольте мне объяснить вам кое-что, Джордж, – сказал он. – Я беспокоюсь о Лауре и любом, кто еще может оказаться на пути этого маньяка. Вы должны понимать, что, как только жизни Лауры перестанет угрожать опасность из-за ее раны, она снова будет представлять собой угрозу для него. Сейчас я намерен позвонить этому Марио из «Фэнтэзи-клаб» в присутствии всех вас, чтобы на этот раз разговор с ним состоялся. Мы должны определить этого человека. Если будет возможность уберечь имя Джейн, мы обязательно это сделаем, но мы должны получить необходимую информацию, где только сможем.

– Ничего из того, что вы можете сделать, не вернет Джейн! – сказал Причард. – Что толку из того, что вы дадите всем повод болтать о ней? Ради Бога, оставьте ее спать спокойно.

– И позволить улизнуть ее убийце? – спросил Питер. – Извините, Джордж, но мы не можем этого сделать.

К моему удивлению, Хедда поддержала Причарда:

– А вы не допускаете возможность, Питер, что этот человек держится в тени по тем же причинам, о которых говорит и мистер Причард? Это может только оскорбить память Джейн, задеть его самого и даст любителям жареного лакомый кусочек.

– Почему же Лауре не позволили закончить ее разговор? – упорствовал Питер.

– Чтобы похоронить прошлое, – сказала Хедда.

– Тогда ему лучше было объявиться, все рассказать нам, и, если бы он убедил нас, что не имеет отношения к здешним трагедиям, я первый выступил бы против раздувания публичного скандала только ради потехи. Я предложил ему эту возможность еще в баре – призвал лично обратиться ко мне или к Гарделле. Но он и не подумал откликнуться.

– Думаю, я смогу оказать вам некоторую помощь, – тихо сказал доктор Френч. Он взглянул на свою жену, которая ответила ему подбадривающей улыбкой. – Не знаю, известно ли вам, что я был доктором Марты Тауэрс.

– Мы знали об этом, доктор, – сказал Питер. – Просто у нас еще не было времени допросить вас.

Френч достал из кармана сигарету и закурил.

– Есть несколько чисто личных причин, по которым я сразу не заявил об этом, – сказал он. – Мы с женой обсуждали этот вопрос утром, когда стало известно о девушках, и нам показалось, что я не могу сказать вам ничего особенно значительного. Да я и сейчас не очень в этом уверен.

– Вы знаете, кто этот мужчина, с которым собиралась здесь встретиться Джейн? – спросил Питер.

Френч отрицательно покачал головой.

– Я его не знаю, – сказал он, – но знаю кое-что о нем. Он женат.

– О нет! – простонал Причард. – Это просто невозможно, доктор. Джейн ни за что в мире не вступила бы в связь с женатым мужчиной. Это противоречило бы самым основным моральным правилам, которыми она руководствовалась в жизни. Именно этого я и боялся больше всего – извращения, искажения действительности.

Френч задумчиво смотрел на него.

– По-моему, если бы вы сказали это месяц назад, вы были бы правы. Но не теперь.

– Как вы можете это знать?

Френч нервно затянулся дымом.

– Она сама сказала мне об этом, – ответил он.

– Джейн… сказала… вам?!

– Да, чтобы быть точным, это случилось в прошлую среду.

– Боже мой! – Причард закрыл дрожащими руками лицо.

– И вы весь день держали это при себе, доктор? – холодно спросил Питер.

– Позвольте мне попытаться объяснить вам почему, – сказал Френч.

– Будьте добры.

Доктор присел на подлокотник кушетки, и его жена подошла и встала рядом, положив руку ему на плечо. Между этими супругами нет проблем, подумалось мне.

– Прежде всего, – сказал Френч, – мы с Конни ничего не слышали о трагедии с девушками почти до сегодняшнего полудня. Мы приехали сюда кататься на лыжах, поэтому, как всегда, рано вышли на гору. Мы оказались на заброшенных тропинках и не слышали ни слова об этом, пока не выбрались на обратную дорогу в «Логово», торопясь к ленчу. К этому моменту полиция уже прибыла и занялась расследованием. Мы услышали, что она ищет человека, который столкнул вас с горной дороги год назад, Стайлс. Кажется, никто и не думал, что этот человек сегодняшний убийца. Я сказал вам, что у меня были личные причины держаться в тени. Прежде всего, о Марте Тауэрс шли очень неприятные разговоры. Если связать ее имя с моим, это означало бы, что начали бы сплетничать и обо мне. Позвольте мне более четко кое-что объяснить. Марта Тауэрс была моей пациенткой, не больше и не меньше. – Он поднял руку и похлопал ею по ладони своей жены. – Мне она нравилась и, когда приходила ко мне в процессе лечения, довольно откровенно рассказывала о себе, о своих проблемах и случайно, не очень давно, о проблеме одной своей подруги – неизвестной мне тогда Джейн Причард. То, что я узнал о Джейн и ее мужчине, в которого она влюбилась, не имеет абсолютно никакого отношения к убийце-психопату. Я сказал себе, что будет только справедливо предоставить ему самому разрешить свои собственные проблемы. Я даже убедил себя в том, что Джейн тоже предпочла бы это. Главное, я не хотел оказаться вовлеченным в долгое разбирательство: в Нью-Йорке меня ждут пациенты, которые нуждаются в моей помощи и внимании. Вы сами понимаете, репутация доктора является важной составляющей его профессии. Я хотел предотвратить сплетни о себе и вообще нелепые и неверные слухи. Поэтому мы с Конни предпочли убедить себя, что наши сведения не имеют значения для полиции, что мы только поставим невиновного человека в неудобное положение и что Джейн никак не хотела бы причинять ему такие неприятности. Так мы думали до нападения на Лауру Причард. Теперь, честно говоря, мы стали сомневаться в нашей позиции.

– Вы долго преодолевали сомнения, доктор, – сказал Питер.

– Всем нам приходится сталкиваться с проблемами, стоящими некоторым образом вне четкой грани, разделяющей противоположные моральные устои, мистер Стайлс, – сказал Френч. – Насколько я понимаю, вы приехали сюда, чтобы осуществить личную месть человеку, который сделал вас инвалидом и убил вашего отца. Это вполне понятно, но, простите, вы ведь вступаете в противоречие с законом.

Питер стиснул челюсти, но не произнес ни слова.

– Человек, которого полюбила Джейн, женат, – продолжал Френч. – У него есть жена. Как бы он выкручивался со своим браком, если бы Джейн осталась в живых, не предмет нашего разговора. Возможно, сейчас он пытается решить эту задачу. Его жена, сказал я себе, могла не знать об этом, а теперь ей и не обязательно знать. Мне казалось, что, если бы мы рассказали о том, что нам известно, это только бессмысленно искалечило бы жизнь этой женщины. Но, как я сказал, теперь у меня появились сомнения. Если этот мужчина напал на Лауру Причард, тогда оставлять его на свободе опасно.

– И все-таки я не могу этому поверить, – хрипло сказал Причард. – Вы утверждаете, что Джейн рассказала вам?

– Раз уж мы с женой решились говорить, позвольте мне самому изложить все по порядку, – сказал Френч. – Все началось с Марты Тауэрс, поэтому, думаю, вам следует знать о ней. Она пришла ко мне ровно два года назад. Это была красивая, милая, добросердечная и веселая девушка. Она собиралась выйти замуж. С медицинской точки зрения она была невинной. Ко мне она пришла на обычный осмотр. Она стремилась к замужеству и материнству, ко всему, что сопутствует счастливому браку. Но мне – тяжкий долг врача – пришлось сказать ей, что все, о чем она мечтает, невозможно. Она страдала болезнью Ходжкина [2]. При соответствующем уходе и лечении она могла рассчитывать прожить еще полтора – три года, не больше. Но мы до сих пор не знаем, как лечить эту болезнь. Мы можем только замедлить ее развитие, вот и все. Могу сказать, что по самым оптимистичным прогнозам ей оставалось жить два, ну, три месяца, когда она приехала сюда на эти выходные.