Валютная могила

– Как ты думаешь, банковский кризис на Кипре срежиссирован тоже мировым правительством? – спросил я.

– Вне всяческого сомнения, – ответил Володька. – Исполнитель кризиса – Евросоюз, где эмиссаров мирового правительства – хоть пруд пруди. Что планировалось в отношении России? Ограбить ее, лишив главных валютных резервов. Ведь на Кипре лежали наши резервы. А положить именно туда резервные денежки России посоветовал Международный валютный фонд и Всемирный банк. Чуешь?

– Чую, – ответил я.

– Но у них снова ничего не получилось, – произнес с ядовитой усмешкой Володька. – И снова мировому правительству надо думать, какую бы новую пакость совершить в отношении России. Время идет, возможность возрождения у России имеется вполне реальная, так что апостолам, транснациональным банкам, верхушке ЦРУ и НАТО; комитету трехсот, всем закрытым клубам этого комитета, где вершатся судьбы мира, надлежит торопиться. Ну а кто торопится, тот обязательно совершает ошибки…

– Короче, вагон евро, как я понял, это бабки мирового правительства, – сказал я, уже не сомневаясь в своем утверждении.

– Все всякого сомнения, – подтвердил Коробов. – У этого комитета трехсот есть некий Клуб длинных инвесторов. Это дословный перевод. То есть это команда очень богатых людей, скорее всего посвященных и владеющих секретной информацией, которые вкладывают деньги в проекты мирового правительства, окупаемые далеко не сразу, а в весьма длительный период времени. Отсюда и «длинные инвесторы». У этого Клуба только резервный фонд составляет что-то около одной целой восьми десятых триллиона евро. А еще есть неисчислимые активы. И они везде. Во всех экономиках государств. Это поводок, и очень короткий, для того, чтобы держать на нем президентов и премьеров и дергать за него в случае необходимости. Это отличный инструмент шантажа, как ты понимаешь. Если вкладчики вдруг заберут свои финансы – любая экономика мира рухнет. Поэтому и существуют у стран валютные резервы. Чтобы как-то обезопасить себя от внезапного изъятия денег этим Клубом. Надо полагать, последний кризис вызван именно изъятием части средств из экономик нескольких стран разом…

– Так что, вагон с евро и самолет в Лондоне – из их резервного фонда? Или из этих изъятых денег?

– О происхождении этих денег никто ничего не знает, – заявил следователь по особо важным делам Главного следственного управления. – Не знают и о настоящем хозяине… И потом, что ты заладил: вагон, вагон? Не один там вагон, – а целых четыре с евро.

– Так я и думал! – воскликнул я. – Четыре! И сколько же там всего денег? Во всех четырех вагонах?

– По нашим подсчетам, вернее, по версии ФСБ, в четырех вагонах находится порядка тридцати миллиардов евро.

– ФСБ? – удивился я.

– Ну да. Мы занимаемся убийством капитана Лакшина. Они – вагонами с евро…

– А как бы узнать, что им уже известно об этих вагонах? – просящим тоном произнес я.

– Тебе – никак, – просто и спокойно ответил Володька.

– А тебе?

– Не лезь ты! – Коробов снова налил себе коньяк и выпил одним глотком. – Ну чего ты лезешь туда, куда даже генералам вход воспрещен?

– Как ты не понимаешь? Я уже залез. И ты мой должник, забыл?

Володька продолжал есть. Все подряд, что нами было заказано, поскольку за разговором мы совершенно забыли про еду. Я не торопил его. Ждал, когда он насытится. Скоро его аппетит передался мне, и я в течение минут семи-восьми подобрал все, что стояло передо мной. Приготовлено было на совесть, как и многое, что имеется в меню «Мечты», но вкуса я не чувствовал, поскольку мозги работали совсем в ином направлении, заблокировав какие-то вкусовые рецепторы. Володька же ел с явным удовольствием. Когда тарелки оказались пусты, он откинулся на спинку дивана и, уже более снисходительно посмотрев на меня, сказал:

– И что тебя интересует?

Прав английский писатель Джером Клапка Джером: хороший обед выявляет в человеке все лучшее…

– Меня интересует, откуда пришли эти вагоны, есть ли на них документы, что в этих документах. Если неизвестно, кто хозяин денег, то неплохо бы узнать, кто платит за стоянку этих вагонов…

– Хорошо. Я попробую. Но ты теперь представляешь, куда влез и с кем намерен тягаться? Я тебе доступно все объяснил?

– Да, доступно, – ответил я.

– И что? – спросил следователь по особо важным делам.

– Поживем – увидим… – неопределенно ответил я.

– Дурак ты!

– Я знаю. Но я могу рассчитывать на твою помощь?

– Можешь, – с ходу произнес Володька.

Собственно так и должен отвечать друг: с ходу. То есть не задумываясь…

Глава 11. Конспирация, блин, или Как мне полковник ФСБ, сам того не ведая, дельную мысль подсказал

– Живой?

Клим был явно доволен, увидев меня целым и невредимым. Паша тоже, кажется, был рад, что я не лежу сейчас где-то меж мусорных баков с перерезанным горлом и торчащей во рту сотенной купюрой евро. Хотя, может, мне и не засунут евро в рот. Ведь я не взял из вагона ни одной бумажки…

– Как видишь, – улыбнулся я. – А ты как думал?

– Я надеялся, что ты жив.

– Переночевать пустишь?

– Наш дом – твой дом, – гостеприимно ответил Клим и понизил голос: – Узнал что-нибудь о том, кто Космоса и прочих порешил?

– Нет, но, кажется, знаю, кому это было нужно.

– А про вагон? – спросил Клим.

– Про вагоны, – поправил я его. – Там не один, там четыре вагона, под самую крышу набитые евро.

– И сколько там всего денег? – У Клима аж челюсть отвисла. – Небось целый миллиард?

– Бери больше. Раз в тридцать…

Клим замолчал. Его мозг отказывался перерабатывать информацию про такое количество денег и возможное их применение. Впрочем, мой тоже. Да и сравнить столь огромную сумму было не с чем…

– С такими деньгами можно проблему с бомжами одним махом решить, – наконец высказался Клим.

– Можно, – ответил я. И добавил зло: – Но у владельцев этих денег планы несколько другие…

– Какие?

– Пакость какую-нибудь сотворить для людей. И чем крупнее, тем лучше…

– Да-а, – протянул Клим. – Хреново в этой жизни все устроено. Он, наверное, – Клим возвел глаза вверх, показывая, кого имеет в виду, говоря «Он», – предполагал для людей совсем иную участь. А люди взяли, да и испоганили себе все. Что-то Он там недоглядел. Не продумал.

– Или предоставил людям слишком широкий выбор, – добавил я. – Вот мы и выбрали. И, как всегда, из множества вариантов наиболее худший…

– Все-таки какое дерьмо вся эта человечья порода, – заключил в сердцах Клим и покачал головой.

– Не вся, – возразил я. – Ты – не дерьмо. И я не дерьмо.

– Дерьмо, – не согласился Клим. – Я – дерьмо. И еще какое. Думаешь, если мне удастся выбраться из ямы, в какую я попал, стать богатым, предположим, стану я вытаскивать за собой других? Черта с два! Ну, Пашу – еще может быть. Мы с ним столько прошли вместе, что он мне как брат… Но и все! Став богатым, я начну устраивать сугубо личное благополучие, до остальных мне будет по барабану. И не факт, что я не пожалею милостыни какой-нибудь убогой старушке…

– Не прибедняйся, Клим, – перебил его я. – Мы, в общем-то, ни черта не знаем, что там у нас внутри и на что мы способны. Иногда в нас такое открывается, когда обстоятельства к стенке припирают, что диву даешься. И то, что открывается, необязательно худое и злое…

– Да, зубы заговаривать ты мастак, – по-доброму усмехнулся Клим. – Ты вот скажи: охота на тебя уже началась или еще нет?

– Думаю, началась, – ответил я.

– Понятно. Стало быть, спать нам всем разом нельзя. Охранять тебя будем. Сначала – ты сам себя поохраняешь, потом я, потом Паша. Он у нас все равно раньше всех встает.

– А может, не стоит?

– Стоит, стоит. Нам с Пашей вовсе не улыбается обнаружить тебя поутру с перерезанным горлом. Да и самих себя до кучи…

Я посмотрел на Пашу. Он молча кивнул.

– Как скажешь, Клим, – произнес я с нотками благодарности в голосе.