Петербургское дело

— Ма, ну я не знал, сколько времени. Мы… ну, в общем, заговорились. Ну ты же знаешь, как это бывает. Я только сейчас посмотрел на часы.

Мать снова помолчала.

— Ладно, — сказала она наконец. — Когда будешь дома?

— Не знаю. Может, через час, а может, только к утру подгребу.

— К утру… — эхом отозвалась мать. — Девушка-то хоть хорошая? — И сама себе ответила: — Судя по всему, не очень, раз оставляет тебя до утра.

— Да нет, ма, девушка хорошая. Это я дурак. Ты же знаешь, какой я упрямый. Меня не так-то легко выпроводить. Да мы с ней и не…

— Мне не обязательно знать подробности.

— Да, конечно. Ну ладно, ма, у меня аккумулятор садится. Пока!

И, не дожидаясь ответа, Андрей отключил громкий сигнал, опасаясь, что мать начнет перезванивать.

Пользуясь телефоном как фонариком он пробрался к приборной доске. Ключ был в замке зажигания. Андрей завел машину и включил фары. Яркий желтый свет высветил пыльную утробу гаража.

Андрей осторожно выбрался, подошел к стене, пододвинул какой-то ящик и, встав на него, принялся исследовать небольшое окошко. Если как следует поднатужиться, вылезти можно. Он тут же принялся за дело.

Домой он вернулся поздно ночью, усталый и вымотанный. Скинув туфли, он хотел на цыпочках добраться до своей комнаты, но половица предательски скрипнула у него под ногой. В маминой комнате зажегся свет.

— Черт, — прошептал он.

Мать стояла в дверях.

— Привет, мам! — весело сказал Андрей.

Мария Леопольдовна оглядела сына с ног до головы.

— Что за вид? — строго спросила она.

— Ма, на улице-то темно. Поскользнулся на ступеньке и вписался в грязь.

— Понятно. А ну-ка, дыхни!

— Пожалуйста. — Андрей дыхнул матери в лицо.

Мария Леопольдовна поморщилась и горько констатировала:

— Опять пил.

— Сухое вино. Чуть-чуть. Я ведь у девушки был, а с девушками иначе нельзя.

— Ладно, умывайся и в постель. Завтра поговорим.

Мать закрыла дверь. Вскоре скрипнули пружины кровати, и свет погас.

«Пронесло», — облегченно подумал Андрей и направился в свою комнату.

18

На следующее утро Андрей как ни в чем не бывало вошел в штаб. Было немного не по себе — вдруг он оставил в гараже какие-нибудь следы и его вычислили? Но его приняли, как всегда, радушно. Костырин оторвал взгляд от стола, где лежал какой-то сверток, над которым колдовал Бутов, и воскликнул:

— А, вот и наш Печальный Скин! Привет, Андрюх!

— Здорово.

Андрей пожал руки бритоголовым. Посмотрел на сверток. Из него торчали два темных бруска, похожих на хозяйственное мыло. Андрей кивнул на стол и спросил:

— Какие-то планы, Димыч?

— Да так, мелочовка. Тебе это будет неинтересно.

— Нет, правда, что это?

— Пластилин, — со смехом сказал Бутов. — Решили устроить курсы художественной лепки. Хотя ты у нас — интеллигенток. Тебе больше подходят курсы кройки и шитья.

Бутов, Серенко и Федчиков засмеялись. Андрей побледнел. Он уставился на Бутова и прорычал: Ржать перестань, мерин.

Лицо у того вытянулось:

— Чего?

— Я говорю — закрой рот. Или я тебе его сам закрою.

— Ни фига себе! — отозвался Бутов. — Ты на кого это тянешь, парень?

Не отводя взгляда, он стал угрожающе подниматься из-за стола.

Андрей, сверкая глазами, сделал шаг навстречу. Однако Костырин тут же заступил ему дорогу:

— Спокойно, парни! Ну-ка по углам. По углам, я сказал!

Бутов пожал плечами и сел на свое место. Костырин повернулся к Андрею:

— Ну-ка, Андрюх, выйдем.

— Пусть этот урод выходит.

— Давай-давай, к выходу, — спокойно сказал Костырин и, приобняв Андрей за плечи, слегка подтолкнул его к двери.

Андрей нехотя подчинился. Они вышли на улицу. Костырин достал пачку «Петра», предложил сигарету Андрею. Они молча закурили.

— Пойми, Эндрю, — заговорил Костырин, — ты хороший боец. Но ты новичок. Поэтому отдыхай, набирайся сил и опыта. Твое время еще придет, я тебе обещаю. А с Бутовым поаккуратней. Он пацан вспыльчивый. Может случиться так, что я не смогу тебе помочь.

— Я как-нибудь без твоей помощи обойдусь.

Костырин ухмыльнулся.

— Конечно. Конечно, обойдешься. Но пока — осади. Не время сейчас ссориться. У нас на очереди крупное дело.

— Я хочу участвовать, — угрюмо сказал Андрей.

Костырин сухо на него посмотрел и покачал головой:

— Нет. У меня все строго спланировано. И тебе в моем плане места пока что нет.

— Если ты забыл, это я, а не Бутов вынес тебя из того сраного дома, — раздраженно произнес Андрей.

Слова Бутова действительно задели его за живое. Он с детства терпеть не мог, когда кто-нибудь из дворовых пацанов называл его «маменькиным сынком». «Интеллигентик» было, немногим лучше.

Костырин уставился на Андрея змеиными холодными глазами. Потом слегка кивнул:

— Я помню. И я твой должник. Я никогда ничего не забываю, Андрюх, но я не люблю, когда мне напоминают о долге. Это унижает меня. Понимаешь, о чем я говорю?

Андрей промолчал, лишь яростно затянулся сигаретой. Костырин едва заметно усмехнулся:

— Вижу, что понимаешь. А раз понимаешь — иди домой. Дня два здесь не появляйся, понял? Это в твоих же интересах. Если что-то пойдет не так, нужно, чтобы ты был чист.

Андрей сурово сдвинул брови:

— А что, это дело… оно такое опасное?

— Любое дело опасное, Андрюх. Можно взорвать Кремль и уйти незамеченным. А можно спалиться на пустяке. Тут ведь никогда не угадаешь.

— Может, я все-таки…

Костырин мотнул головой:

— Нет. Но на следующее дело пойдем вместе. Это Я тебе обещаю. А что касается завтрашнего… Не ты это дело начинал, не тебе его и заканчивать.

— Заканчивать? — не понял Андрей.

Костырин понял, что проговорился, и недовольно нахмурился:

— Да, это продолжение одной старой истории.

Потом как-нибудь расскажу. А сейчас не приставай. Без обид?

— Без обид, — уныло согласился Андрей.

— Вот и хорошо. Топай домой. Позвонишь мне послезавтра. А до тех пор — забудь, как меня зовут.

Костырин бросил бычок в лужу, повернулся и вошел в штаб.

Глава четвертая ДЕЛО МЕРТВОГО СУДЬИ

1

Сказав Андрею, что завтрашнее дело — это «продолжение одной старой истории, Костырин сказал правду.

Не слишком-то приятно было об этом вспоминать. И тем не менее в последние месяцы Костырин вспоминал об этом деле почти каждый день.

Вся эта нехорошая история началась во время футбольного матча. Питерский клуб «Надир» играл с московским «Замоскворечьем». Дело было в выходной, поэтому Костырин и несколько его «братьев по оружию» еще с обеда накачались в «Серебряной вобле» пивом (а кое-кто и напитками покрепче). Кроме того, у одного из скинов — Свирида — пару дней назад родился сын, и вся честная компания, таким образом, пила не просыхая третий день подряд.

На матч они пришли, уверенно держась на ногах, однако в головах пьяный бред мешался с реальностью.

— Только не высовываться, — предостерегал друзей Костырин, понимая, что любой промах может привести к беде. — Свистеть и топать разрешаю. Но кувалды чтоб держали в карманах, ясно?

— Ясно, Димыч, — сказал Свирид, высокий, смуглый парень с голубыми глазами, в которых горел холодный насмешливый огонек.

— Да ты не бойся, — пьяно поддакнул ему Саня Коленников, приземистый, плотный и белобрысый. — Мы сегодня смирные. Как-никак — юбилей справляли! Свирид, сколько твоему?

— Три дня! — торжественно объявил тот.

Коленников усмехнулся:

— Во, Димыч, видал? Я же говорю — юбилей!

Во время первого тайма парни вели себя более-менее спокойно. Они пронесли на стадион несколько пластиковых бутылок пива и теперь не столько следили за тем, что происходит на поле, сколько продолжали отмечать юбилей. Первый тайм закончился с нулевым счетом. Но уже в самом начале второго нападающий «Замоскворечья»» чернокожий футболист Аль Макуб «размочил» ворота хозяев. А спустя еще десять минут он забил «Надиру» второй гол.