Очи черные

Он уже переходил улицу, был всего метрах в тридцати от входа в кафе, когда увидел, что оно закрывается, – менеджер выпроводил трех подростков и запер за ними дверь. Этли остановился и осмотрелся в поисках другого источника кофеина, но не нашел ничего и собирался было направиться прямиком в офис доктора Рейнер, когда что-то его остановило. Не видел ли он раньше этих ребят? Он повернул обратно к «Старбаксу» и увидел, что, хотя кафе закрылось, они все еще стояли там и как будто кого-то ждали. Он присмотрелся к ним, не подходя ближе, и вдруг понял, кто это. Это же друзья Уоллис Стоунман, те, с которыми она садилась в поезд в Гринпорте, когда их засняла камера на станции. Это совпадение поразило Этли: он больше недели повсюду искал их, и вот они здесь, у офиса, где у него назначена встреча по делу, связанному с Валли. Что это значит?

Этли немедленно отвернулся от них, надеясь, что они не заметили его внимательного взгляда. Через несколько минут ребята покинули свой пост у «Старбакса» и пошли по 88-й улице. Они шли достаточно беззаботно, и Этли не знал, заметили они его или нет. Глядя на их отражение в витрине магазина, Этли дождался, пока они скроются за углом Амстердам-авеню, и бросился вдогонку. На углу он остановился и выглянул убедиться, что они достаточно далеко, чтобы почувствовать слежку. Они спокойно шли по авеню, ни разу не оглянувшись.

Этли взглянул на часы. У него оставалось полчаса до встречи с психотерапевтом, и отказываться от такой возможности не хотелось. Он пошел за ребятами по Амстердам-авеню, тем же прогулочным шагом и на достаточном расстоянии от них. Они дошли до угла Амстердам-авеню и 87-й улицы и повернули налево, скрывшись из виду. Этли ускорил шаг и через десять секунд был уже на углу, но… повернув на 87-ю улицу, он никого не увидел, ни справа, ни слева. Ни подростков, никого. Пусто.

– Да вы что, издеваетесь… – с досадой пробормотал Этли. Он пошел по 87-й улице, заглядывая в ворота и спуски в подвалы, но ребят нигде не было. Рядом было несколько заведений: химчистка, пиццерия и пустое здание банка, но, осмотрев все, Этли никого не заметил. – Твою мать…

Тэвин, Элла и Джейк сидели, согнувшись за мусорным баком в узком проходе позади банка. Осторожно выглянув на улицу, они увидели, что коп осматривается кругом и злится, не понимая, как они могли его провести.

– Откуда мы знаем этого копа? – спросил Джейк.

– Мы не знаем, – ответил Тэвин. – Я уверен.

– Я тоже. Так что ему от нас надо? – спросила Элла.

Размышляя над этим вопросом, они смотрели, как коп развернулся и пошел обратно, туда, где впервые заметил их, к «Старбаксу», через улицу от приемной психотерапевта. Где сейчас была Валли.

– Плохи дела, – констатировал Тэвин.

17

– Я не уйду отсюда, пока вы мне все не расскажете, – сказала Валли, видя, что доктор Рейнер не торопиться отвечать.

– Я расскажу что могу, Валли, – проговорила доктор Рейнер. Валли поняла, что беседа эта, похоже, будет иметь строгие рамки, надо быть осторожной и не напугать доктора Рейнер еще больше.

– Вы хорошо знали мою мать, – начала Валли.

– Да. С тех пор как ей было столько, сколько тебе сейчас.

– В России. Вы оба, вы и Бенджамин Хатч, знали ее.

Доктор Рейнер была удивлена, услышав от Валли это имя.

– Да. Мы с Бенджамином… мы были тогда вместе. Когда работали в школе Эмерсона. Мы с Бенджамином там работали. Тогда еще мы с ним… – Доктор на секунду задумалась и не закончила фразы.

– И моя мать… У вас нет ее фотографии?

Вопрос этот, казалось, застал доктора Рейнер врасплох. Странно, подумала Валли, можно же просто сказать «да» или «нет».

– К сожалению, нет, – наконец сказала женщина.

– Но вы все еще общаетесь с ней. Она здесь.

Пауза.

– Да.

– Я знаю ее? – У Валли ком стоял в горле, голос ее прозвучал хрипло, она терпеть не могла такое состояние, когда не могла контролировать себя. – Я знаю ее, доктор?

Доктор Рейнер беспокойно поерзала на стуле.

– Валли, у меня тоже есть вопросы к тебе.

– Нет, вы не понимаете, – запротестовала Валли. – Мне нужно найти ее. Кто она, доктор?

– Этого я не могу тебе сказать, Уоллис, – ответила доктор Рейнер. – Я дала обещание. И это небезопасно. Если ты узнаешь об этом… Есть люди, которые что угодно сделают, чтобы заставить тебя рассказать, понимаешь?

Было ясно, что доктор Рейнер не уступит, а Валли не могла совсем отказаться от ее помощи.

– Ладно, – согласилась Валли, стараясь скрыть нетерпение. – А что вы можете рассказать мне о ней?

– А что ты хочешь знать?

– Ну… – У Валли было слишком много вопросов. С чего начать? С начала. – Какой была моя мать? Тогда, в России.

Доктор Рейнер задумалась.

– Умной. Красивой. – Доктор подняла глаза и взглянула на Валли оценивающе, как будто сравнивая. – Как ты, Валли. Прелестной, но более обычной, традиционной. Она получила хорошее образование, ее мать работала в школе Эмерсона, так что Елена практически выросла там, в американской среде. Она была спортивной. Хорошо играла на пианино. Очень хорошо училась. Нравилась мальчикам, но… была очень замкнутой. По природе.

– Как у нее начались неприятности?

За прошедшую неделю Валли чего только не придумывала, пытаясь представить себе, какие обстоятельства могли вынудить Елену Маякову отказаться от собственного ребенка, от своей плоти и крови.

– Она выросла без отца, – сказала доктор Рейнер. – И Елене не хватало в жизни сильного мужчины. Ее тянуло к мужчинам, а не к мальчикам.

– Она нашла кого-то, – произнесла Валли.

Доктор Рейнер тяжело вздохнула:

– Это он нашел ее.

– И начались проблемы?

– Не сразу, но да. Серьезные проблемы.

– Как звали этого человека?

Валли видела, как доктор Рейнер мучительно обдумывает вопрос. Имеет ли она право назвать Валли это имя? А право не называть?

– Клеско, – доктор Рейнер выговорила это имя с неохотой, как будто это было страшное заклинание, способное вызвать человека. – Алексей Клеско.

– Клеско, – повторила Валли вслух. Она помолчала, а потом спросила: – Клеско – мой…

– Пожалуйста, не спрашивай меня, Валли, – оборвала доктор Рейнер. – Прости, но я не могу.

– Вы не можете скрывать это от меня… – сказала Валли, стараясь взять себя в руки. Вдруг у нее появилась идея. Она полезла в сумку и достала фотографию из папки с Брайтон-Бич, старое черно-белое фото человека, которого она видела в доме Хатчей. Она показала фотографию доктору Рейнер, и та побледнела.

– Это Клеско? – спросила Валли. – Это мой отец?

– Боже мой… – Доктор Рейнер пришла в ужас при виде фотографии. – Где ты это взяла? Когда ты это нашла?

– Скажите мне, доктор Рейнер. Это мой отец?

– Да, Валли, – уступила доктор Рейнер. – Это Клеско. Твой отец.

Валли обдумала услышанное. Перед ней была фотография, и теперь она смотрела на нее другими глазами. Человек, которого она встретила на острове Шелтер, человек, от которого исходил дух опасности и насилия, был ее собственным отцом. Почему-то шок от осознания этого оказался не таким уж сильным, и теперь Валли поняла, что с того момента, когда впервые увидела этого человека на фотографии из папки с Брайтон-Бич, где-то в глубине души она уже знала правду. Как бы пугающе это ни звучало, Валли оказалась к этому готова. Ей хотелось знать, пусть даже это знание причинит ей боль, но это лучше неведения, в котором она пребывала всю жизнь.

– Что произошло между Клеско и моей матерью?

– Елена прожила с Клеско семь лет. Вначале их отношения были… приемлемыми. Но со временем Клеско изменился. Что-то появилось в нем, что-то темное. Со временем стало ясно, что его семейное дело связано с некой русской криминальной сетью, и чем больше он погружался в этот мир, тем более жестоким становился. Елена, конечно, пыталась уйти от него, но он не отпускал ее. Когда она была беременна тобой, она решила, что воспитает тебя одна и Клеско никогда не станет частью твоей жизни. И тут возник Бенджамин Хатч. У Бена были кое-какие деловые связи, которые он мог использовать, чтобы помочь Елене покинуть страну. Но цена оказалась слишком высокой.