А ты пребудешь вечно

Она задумчиво посмотрела на детей. Ну, как она могла оставить их сейчас? Как могла подумать о том, чтобы оставить их даже через пять лет? Да и тогда Пат будет всего-навсего шестнадцать.

И всему виной был Майк. Тяжело думать об этом, но дело обстояло именно так. И другие мужья теряли своих жен. Но другие мужья как-то приспосабливались. Зарплата Майка и его финансовое положение вполне позволяли нанять домработницу. И дело не только в этом. Такой умный человек, как Майк, должен был отдавать себе отчет в том, что он делает с ней и детьми. Она приехала по его приглашению, по его отчаянной просьбе, рассчитывая на его поддержку, уверенная в том, что он будет проводить вечера дома, вывозить детей на уик-энды, компенсировать им в какой-то степени потерю матери. Он ничего этого не делал. Когда в последний раз он проводил вечер дома? Три недели назад? Четыре? И не всегда же он был занят на работе. В один из вечеров, когда Грейс не могла больше смотреть на горькое бунтарское лицо Джона, она позвонила Уэксфорду, и старший инспектор сказал ей, что Майк закончил дежурство в пять. Одна соседка рассказала ей позже, где был Майк. Она видела, как он сидел в своем автомобиле на одной из дорожек Черитонского леса. Просто неподвижно сидел, устремив взгляд на прямую бесконечную аллею.

— Может быть, посмотрим телевизор? — предложила Грейс, стараясь скрыть усталость. — Кажется, там идет какой-то хороший фильм.

— Очень много уроков задали, — сказал Джон. — А математику я не смогу делать, пока не придет папа. Ты сказала, он придет в десять?

— Он так сказал.

— Тогда я, пожалуй, пойду в свою комнату.

Грейс и Пат сели на софу и стали смотреть фильм. Это был фильм из жизни полицейских, который мало чем напоминал реальную действительность.

Верден приехал в Стоуэртон и, миновав новый район, выехал на старую Хай-стрит. Фонтейн-роуд была параллельна Уинкэнтои-роуд, где много-много лет назад, только что поженившись, он и Джин шесть месяцев снимали квартиру. В каком бы уголке Кингсмаркхема и его окрестностей он ни оказывался, повсюду наталкивался на те места, где они с Джин жили или бывали по какому-то случаю. Он не мог избежать этого, и каждый раз вид этих мест больно ранил его, и боль не ослабевала. После ее смерти он старался не появляться на Уинкэнтои-роуд, потому что здесь они провели особенно счастливые дни, молодые любовники, только познающие, что такое любовь. И Берден чувствовал, что вид дома, в котором была раньше их квартира, станет последней каплей. Он может окончательно потерять над собой контроль и не удержаться от слез.

Берден даже не взглянул на название улицы, по которой проехал, он смотрел прямо перед собой. Свернув влево, на Фонтейн-роуд, он остановился перед домом помер 61.

Здание оказалось невероятно уродливым, построенным лет восемьдесят назад и окруженным диким неухоженным садом, в котором росли старые фруктовые деревья, усыпавшие листвой траву вокруг. Дом был кирпичный, защитного цвета, с почти плоской шиферной крышей. Окна со скользящими рамами оказались очень маленькими, а парадная дверь — громадной, совершенно не пропорциональной, тяжелой, с встроенными панелями из красного и синего витражного стекла. Дверь эта была слегка приоткрыта.

Берден вошел в дом не сразу. Машина Уэксфорда, которую он увидел тут среди прочих полицейских машин, стояла у забора, отделявшего конец улицы от поля, превращенного по решению стоуэртонского совета в детскую игровую площадку. За площадкой простирались поля, леса, холмы.

Уэксфорд сидел в своей машине и изучал карту местности. Когда Берден подошел к нему, он поднял глаза и сказал:

— Молодец, что так оперативно приехал сюда. Я тоже только что подъехал. Ты сам поговоришь с матерью или хочешь, чтобы это сделал я?

— Я сам, — сказал Берден.

На парадной двери дома номер 61 висел тяжелый дверной молоток в форме львиной головы с кольцом во рту. Берден слегка прикоснулся к кольцу и толкнул дверь.

Глава 2

В передней стояла молодая женщина, прижимая к груди сложенные руки. Первое, на что обратил внимание Берден, — ее волосы. Они были того же цвета, что и увядшие яблоневые листья, которые нанесло ветром на изразцовый пол передней. Огненно-медные волосы женщины оказались не прямыми и не кудрявыми, а пышными и блестящими, как тонкая проволока или нить на прялке. Они оставляли открытым ее бледное маленькое лицо и падали назад, доходя до середины спины.

— Миссис Лоуренс?

Она кивнула.

— Моя фамилия Берден. Инспектор Берден, отдел уголовного розыска. Прежде чем мы начнем разговор, я бы хотел взглянуть на фотографию вашего сына и некоторые предметы одежды, которые он носил в последнее время.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, как если бы он был провидцем, который мог определить, где находится пропавший мальчик, притронувшись к его вещам.

— Это для собак, — мягко пояснил он.

Она пошла наверх, и он услышал, как женщина стала лихорадочно открывать ящики. Да, подумал инспектор, в этом неприбранном доме, где ни одна вещь не лежит на своем месте, трудно что-то найти. Она прибежала обратно, держа в руках темно-зеленый школьный блейзер и увеличенный моментальный снимок.

Торопливо идя к дороге, Берден взглянул на фотографию. На снимке был рослый крепыш, не слишком чистенький и не слишком опрятный, но несомненно красивый, с густыми светлыми волосами и огромными темными глазами.

Мужчины, собравшиеся на поиски, стояли группками, кто на детской площадке, кто вокруг полицейских машин. Их было человек шестьдесят или семьдесят — соседи, друзья и родственники соседей и те люди, что приехали сюда на велосипедах издалека. Скорость, с которой распространялись новости такого рода, всегда изумляла Вердена. Стрелки часов едва подходили к шести. Полицейских и самих подняли по тревоге всего только полчаса назад.

Берден подошел к сержанту Мартину, который, казалось, был вовлечен в какую-то ссору с одним из мужчин, и протянул ему фотоснимок.

— В чем проблема? — вмешался в перебранку Уэксфорд.

— Парень сказал мне, чтобы я лучше занимался своим делом, в ответ на то, что я посоветовал ему надеть более толстые ботинки. Обычная проблема, когда имеешь дело с населением, сэр. Они всегда считают, что знают все лучше.

— Мы не можем обойтись без них, сержант, — раздраженно сказал Уэксфорд. — В такие моменты, как этот, нам нужны все имеющиеся в наличии мужчины — и полицейские и жители.

Два самых опытных человека, ведущих поиск, строго говоря, не относились ни к одной из этих категорий. Они сидели немного поодаль от остальных и поглядывали на всех с некоторым пренебрежением. Шерсть Лабрадора блестела, как атласная, в последних лучах солнца, а густой мех восточноевропейской овчарки был тусклым и грубым и походил на волчью шкуру. Услышав поспешное предупреждение сержанта Мартина не подходить близко к собакам, Уэксфорд, который, похоже, собирался погладить овчарку, передал блейзер мальчика хозяину Лабрадора.

Пока собаки своими опытными носами обнюхивали блейзер, Мартин разбил мужчин на группы человек по двенадцать, каждую со своим командиром. Фонарей было мало, и Уэксфорд ругнул этот сезон с его обманчивой дневной жарой и холодными ранними ночами. Уже и сейчас темные щупальца туч ползли по красному небу и морозец докучал своими острыми укусами. Станет совсем темно еще до того, как поисковые группы достигнут леса, который нависал, как черный мохнатый медведь над краями нолей.

Берден проследил взглядом за тем, как маленькие армии входят на широкую детскую площадку и начинают долгую охоту, которая приведет их в Форби или еще дальше. Холодный овал луны, которая только-только пошла на ущерб, показался над лесом. Если бы луна светила ярче и ее не закрывала мрачная иссиня-черная туча, это было бы куда ценнее, чем все их фонари.

Женщины с Фонтейн-роуд, которые стояли в воротах и следили за тем, как уходят их мужья, теперь медленно побрели обратно, в свои дома. Каждая из них будет допрошена. Не видела ли она чего-нибудь? Кого-нибудь? Не случилось ли чего-нибудь из ряда вон выходящего в последние дни? По указанию Уэксфорда Лоринг и Гейтс начали обходить дома, ведя расследование.