Крутой парень

Джэнет была в раздумьях. Она задала себе вопрос: разве Ричард Горрин в этом не прав? Ответ она нашла в сердце - оно трепетало. Как же она была слепа! Она ощущала удвоенную радость от того, что ее лицо скрывает тень, так как в глазах ее стояли слезы. Ей стало стыдно за себя, за свою женскую слабость, чего раньше никогда не случалось. Сейчас она должна была принять решение, безошибочное. Поэтому, собрав все свое мужество и лукавство, она беззаботным, почти безразличным тоном сказала:

- Но ты забыл, что Поль - поэт. Он все делает не так, как вы.

- Ба! Так что же, это договор?

- Намного больше, - Джэнет выпрямилась, - намного больше. А ты обидел меня. В самом деле, ты обидел меня, мистер Горрин.

Он взглянул на нее, почувствовав, что она говорит серьезно:

- И чему же мне верить? Я не хотел обидеть тебя.

Ты и Дюваль были... вы - как брат и сестра. Ты его прекрасно знаешь. Все это - нелепица какая-то, ты бы никогда не вышла замуж за такого никчемного, такого неприспособленного...

- Мистер Горрин!

Он замолчал.

- Сегодня днем, - спокойно продолжила Джэнет, - я согласилась стать женой Поля Дюваля.

- Я знаю, но...

- Вот и все.

- Так ты дала ему обещание?

- Да.

Он выпрямился и совершенно чужим, не похожим на свой голосом произнес:

- Джэнет, ты шутишь?

Она повернула к нему голову.

- К сожалению, - проговорила она, - ты все еще продолжаешь заблуждаться.

- Заблуждаться? У меня нет такой привычки...

- Есть. Есть, мистер Горрин. В конце концов мне придется тебе объяснять. Да, год назад я признавалась тебе в любви. Не важно почему... да и сейчас я не знаю.

Потом я поняла, что ошиблась. Я узнала тебя лучше, чем ты сам знаешь себя. Ты много раз просил меня быть твоей женой. Почему?

- Потому что я люблю тебя.

- Отлично, но почему?

- Почему? Естественно, чтобы ты была рядом... оберегать и заботиться о тебе, защищать тебя...

- Защищать меня от чего?

- От общества.

- Ну вот, все стало на свои места. Я не хочу, чтобы ты защищал меня от общества. Настоящая причина в том, что ты избалован. Ты хочешь меня, как ребенок хочет печенье. Вот где твоя воля обманывает тебя, предает и когда-нибудь она подведет тебя. Случится так, что ты влюбишься по-настоящему, и тогда узнаешь, чему равно твое самообладание. Что касается меня, то я помолвлена с Полем, ты же посчитал это шуткой. И теперь пытаюсь тебе все объяснить, чтобы ты меня больше не раздражал.

- Ра-аздражаю тебя! Джэнет...

- Да, раздражаешь. Я чувствовала это в течение не одного месяца. Твоя самоуверенность стала настолько явной! Такой жалкой! Такой ребяческой. Ты превратился в себялюба. Какое-то время было даже забавно, этакий каприз. Но сегодня моя помолвка с Полем прекращает наши отношения. Сейчас он там, наверху, в своей комнате. Позвать его, чтобы его объяснение удовлетворило тебя?

Она замолчала, ожидая взрыва. У нее были наготове крепкие словечки для Ричарда Горрина. Но он не произнес ни слова. В темноте она не могла как следует разглядеть его лицо, но догадывалась, что оно в напряжении и, наверное, даже бледное от изумления. Нет, он не покажет своей ярости, он слишком сильный человек. Тут ей пришло в голову, как это ей удалось выискать такое слово - "себялюб". Как здорово оно ударило по нему!

Безусловно, он сейчас повернется и молча уйдет. Она вздрогнула. Ведь она сотворила с собой ужасную вещь!

Поль был не прав. Не прав. Не прав!

Вдруг Горрин заговорил:

- Ты совершаешь ошибку, Джэнет... - И тут произошло любопытное явление. Он начал говорить своим обычным тоном: твердым, уверенным, решительным. Но когда он произнес ее имя, странный, сдавленный звук вырвался из его горла. Сердце Джэнет затрепетало, и она подумала про себя: "Если бы только я могла увидеть его лицо, то сразу бы поняла его чувства". - У меня и в мыслях не было обидеть тебя, - сказал Горрин, обретая прежнее спокойствие. - Мне больно слышать это от тебя. Все это время я был искренне убежден, что ты любишь меня, и я...

- И поэтому ты подначивал, - прервала она его.

- Мне обидно, что ты так обо мне подумала.

- Так и было. Ты подначивал меня. Признаю, я пошла у тебя на поводу, решив, что тебе надо преподать урок. И... все это забавляло меня. Но теперь... теперь, когда Поль и я... все должно прекратиться. Черпай свою силу где-нибудь еще, мистер Горрин.

- Джэнет, я люблю тебя.

Она дрожала всем телом. Таким тоном он никогда не говорил с ней. Но ей все было мало.

- Мистер Горрин, - сказала она, - вы разговариваете с чужой невестой.

Тут же она закусила губу. Как глупо звучит эта шаблонная фраза! Но он не обратил на это внимания:

- Я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя.

- Нет... я не должна слушать...

- Ты будешь слушать! Нет, я не имею в виду, что... я только хочу сказать, что не верю... да... ты должна выслушать! Неужели ты думаешь, я тебя так просто отпущу? Ты обвиняла меня, что я самонадеян! Да, это так! Что же касается его, я не уступлю тебя. Я никому тебя не уступлю. Ты - моя. Вот теперь ты понимаешь, Джэнет, что для меня значишь. Просто ты должна быть со мной, а он... пусть он даже не помышляет... он...

Горрин замолчал. Неожиданно Джэнет повернулась в гамаке лицом к освещенному окну и ровным голосом громко позвала:

- Поль!

Бессознательно Горрин тоже повернулся. Почти сразу в окне мелькнула тень, оно открылось, и поэт перегнулся через подоконник, вглядываясь во тьму.

- Поль, ты занят?

- Кто это? Джэнет? В общем-то да... нет.

- Я поднимусь к тебе.

- Хорошо. Давай.

Джэнет выскользнула из гамака.

- Вот так, мистер Горрин, вы не заставите меня слушать... - начала она, но осеклась при виде его лица. Оно было бледным, ошеломленным, напряжение исказило его. Это было лицо человека, который внезапно столкнулся с потрясшей все его существо катастрофой и который прилагает все силы, чтобы не взвыть от горя.

- Боже мой, - пробормотал он, - ты и в самом деле говорила правду, Джэнет...

Она не могла больше выносить это и, не говоря ни слова, промчалась мимо него за угол дома и направилась к двери. Оглянувшись на углу, она не увидела его фигуры. Затем она вошла в холл, быстро поднялась по ступенькам, пролетела по коридору и постучала в дверь, которая тут же распахнулась.