Мертвый сезон в агентстве Глория

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Константин Дмитриевич Меркулов взглянул на вошедшего Александра Борисовича Турецкого и мрачным кивком пригласил присаживаться.

– Привет, – сказал Александр. – Явился, вашество, не запылился.

– Привет, – буркнул Меркулов. – Про убийство в «Метрополе» слышал?

– А кого замочили?

– Фи! – поморщился Меркулов, он терпеть не мог уголовной фени, особенно от своих сотрудников. – Значит, не слышал. Убили известного тебе предпринимателя Левона Вартановича Аракеляна. Вспомнил такого?

– Та-ак, – протянул Александр. – Теперь понятно.

– Что тебе понятно?

– И мне понятно, и ежу понятно, что дело ты вешаешь на меня.

– А вот теперь угадал.

Турецкий неопределенно пожал плечами, скривился, изображая великое неудовольствие. Меркулов выжидательно наблюдал за ним.

– Ну что, в самом деле? – резюмировал свою игру Турецкий. – Небось очередная разборка… Биография-то известна. А я все-таки «важняк», Костя! Уровень-то… как-то…

– Именно поэтому я и позвал тебя.

Меркулов достал из большого желтого конверта несколько фотографий убитого, разложил на столе веером.

– Ну что? – снова пожал плечами Александр, разглядывая фотографии. – Убийство, похоже, ритуальное. Что еще? Исполнители – мусульмане – исчезли бесследно. Так? Свидетелей тоже нет. Я прав?

– Сразу уж и мусульмане!… Башку отрезать, Саня, дело нехитрое. Наловчились и православные… Однако не исключен и мусульманский след, тут ты, возможно, прав. А теперь взгляни сюда.

Меркулов вытащил из ящика стола шкатулку затейливой работы, открыл. На черном бархате лежала диадема, усыпанная бриллиантами и украшенная крупным рубином.

Турецкий взял диадему, покачал на ладони.

– Такая вещица вообще-то должна лежать вовсе не в твоем столе.

– А где же?

– Ну… в Алмазном фонде. В Гохране… В сейфе какого-нибудь миллиардера.

– Она и лежала в Гохране. Может быть, не эта, по поводу которой ты…

– Неужели подделка? – изумился Турецкий.

– Опять угадал, – улыбнулся Меркулов. – Она самая.

– Ах вон что! Значит, сработал подделку братишка-близнец покойного Левона Жоржик Аракелян… – не то спросил, не то уточнил Турецкий. – Великий, однако, мастер!

– Ну вот ты сам и определил одну из своих задач.

– Ты мне, Костя, другое скажи: лежит или уже не лежит в сейфе Гохрана подлинник? Где сейчас настоящая диадема?

Константин Дмитриевич поднялся, прошел в угол кабинета, где на круглом столике находились чайные принадлежности. Медленно разлил по стаканам в подстаканниках свежезаваренный чай, жестом пригласил Александра и подвинул к нему вазочку с печеньем.

– Угощайся, Саня.

– Благодарю покорно, – хмыкнул Турецкий, нюхая чай. – «А куму не сенца, хотелось бы мясного…» – процитировал известную басню.

– Обойдешься… – Меркулов вернулся к письменному столу. – Из Гохрана, Саня, исчезла не только золотая диадема графа Демидова – так она числится по каталогу, но и другие уникальные ювелирные изделия, а также прочие драгоценности на сумму в общей сложности более двухсот миллионов долларов.

– То есть как исчезли? Из Гохрана?! Да туда ж не только мышь, таракан не проползет! – Турецкий снова уселся напротив, попивая чай.

– Увы… История эта началась не вчера. Драгоценности были вывезены за границу путем вполне официальным и при этом с огромными радостными надеждами, – усмехнулся Меркулов. – Не тебе объяснять, что мы давно побирушничаем… Так вот, после того как доходы от продажи нефти и газа резко снизились, взоры нашей чиновничьей братии обратились к алмазодобывающей промышленности… Тебе приходилось бывать в Мирном?

– Пролетал однажды. На высоте десять тысяч метров. Может, чуть пониже, а что?

– С такой высоты, конечно, самые твердые и дорогие камушки на земле не разглядишь. А в Мирном их много. Очень много! Куда там Южной Африке!

– Понял, – кивнул Турецкий.

– Что ты понял?

– В Южной Африке процветает самый мощный в мире концерн по обработке алмазов. И процветает он не в последнюю очередь благодаря алмазному сырью из Мирного. Скупают по дешевке, превращают в бриллианты и продают в сотни раз дороже. Это мы уже проходили.

– Верно, – удовлетворенно улыбнулся Меркулов. – Все-то ты помнишь. Пойдем дальше. Вообще-то, если по правде, чиновники, и прежде всего председатель Гохрана Виталий Евгеньевич Пучков, которого за глаза именуют Пучком, замыслили дело нужное, большое, и, если бы оно выгорело, кредиты потекли бы к нам широкой рекой. А замыслили они следующее. Чтоб самим перерабатывать алмазное сырье и получать гигантскую прибыль от продажи бриллиантов, мастеров у нас конечно же достаточно. Скажем, хватает. Но вот кредитора, который вложил бы свои деньги в развитие нашей алмазообрабатывающей промышленности, мы не имели. Однако нашелся и кредитор – один весьма солидный американский банк. Но прежде чем дать кредит, американцы, как это они теперь постоянно делают в отношениях с нами, потребовали залоговое обеспечение. Гарантии им твердые нужны. А что у нас нынче можно заложить? Да ничего! Говорю же – побирушничаем!… И тогда Пучок потянул свои грабки к царским драгоценностям… Он-то, будем считать, руководствовался благими намерениями. Ведь по завершении кредитной сделки и по окончании взаиморасчетов, драгоценности должны были вернуться обратно, в Гохран. Но вышло – цитирую отставного премьера Черномырдина – «как всегда».

– «Хотели, как лучше, а вышло, как всегда», – поправил Турецкий.

– Вот именно.

– Неужели один человек, пусть даже он и председатель Гохрана, имеет право распоряжаться национальным достоянием страны?

– Зришь в корень! В том-то и дело, что завязаны в этой истории люди очень большие, включая, я так думаю, даже первое лицо. А вот за границу драгоценности ушли за подписью только двух человек: министра финансов и председателя Гохрана. Но с разрешения премьера и президента.

– Они, надо полагать, благословили идею в устном виде?

– Разумеется! Но ушла, к сожалению, не идея, ушли огромные материальные ценности.