Меня зовут Бендер (Мемуары мошенника)

Я же, напротив, жил припеваючи - кто-то из дворовых ребят все же видел сцену падения авторитета Вовы толстого, и по всему району поползли слухи о моих хулиганских проделках, которые в основном были выдумкой. Как бы то ни было, но мой авторитет среди местных мальчишек взлетел с нуля и до небес вот таким образом я превратился из тщедушного тихони в грозу всей местной детворы. Такой поворот событий меня явно устраивал, ведь, кроме того, что я наказал врага, получил за это с него куш в виде двух жвачек, так еще и выбился "в люди". Таков был мой первый опыт мошенничества, который и дал начало другим событиям в моей жизни и определил судьбу. Именно тогда я понял, что не обязательно быть большим и сильным, чтобы иметь власть над другими. И этот свой опыт я постоянно стал применять в повседневной жизни, обманывая и детей и взрослых. Было явно видно, что большинство людей недалекого ума и прямолинейны, и это обстоятельство нельзя было не применить в своих корыстных целях.

*  *  *  *

На следующий год я пошел в первый класс. Большинство ребят класса было из моего детского сада, и поэтому авторитет моей личности не только не утратил силу, но даже возрос. Незнакомые мальчишки из других мест, видя, как почтительно относятся ко мне друзья, посматривали на меня с опаской и общались осторожно, без гонора. Я же, не упуская времени, развил бурное поле деятельности - начал по мелочам разводить одноклассников на мелкие деньги, устраивал розыгрыши, но самой главной фишкой было издевательство над нашей молодой учительницей. Нет, я не хулиганил на уроках, не нарушал дисциплину, но при каждом удобном случае поправлял педагога, когда она ошибалась, даже пытался давать советы по преподаванию. Уже в то время я понял, что взрослые совсем не такие идеальные, как кажется - у каждого есть привычки, манера поведения и уязвимые точки. Для моих одноклассников же взрослый человек, тем более педагог, был незыблемым авторитетом, нечто вроде идола. Возможно, я быстрее их поумнел, и общался с учителем на равных, что ее бесило до ужаса, а поделать она ничего не могла - в своих замечаниях я всегда был прав. Ребята за это чуть ли не молились на меня, и уже в третьем классе я был известен всем учителям школы и ученикам.

Однажды я где-то раздобыл импортную жвачку, сел за парту, и начал медленно-медленно, чтобы все заметили, разворачивать яркую обертку. Сиюминутно возле меня образовалась стайка завистников.

- Олег, дай откусить, - плаксиво-просящим голосом начал самый шустрый, - ну хоть немножечко!

- Не дам, не видишь, что ли, самому мало!

Ребята, недолго постояв возле меня, разбежались по своим делам. Я же достал из кармана еще одну жвачку, советского производства, по цене 10 копеек за штуку. По вкусу это чудо русской жвачной промышленности явно уступало импортному продукту, однако по размеру они были просто братьями близнецами. Завернув нашу резину в заграничную обертку, я понял, на чем здесь можно поживиться. После школы я накупил кучу дешевых резинок.

На следующий день в классе предложил купить у меня импортную жвачку по цене пятьдесят копеек. Сразу нашелся желающий - Ромка, который сидел на задней парте.

- Только уговор, - сказал я, - обертку мне отдай, я их коллекционирую.

- Ух ты, ну и вкусная, - защебетал он радостно, жуя обыкновенную дешевку, - не то что наши делают!

Такова сила человеческого самовнушения - в Америке одна фирма выпускала якобы таблетки от рака, и очень удачно сделали рекламу. Мало того, что нажили капитал, получили какую-то премию за то, что действительно несколько человек излечились от недуга. Немалым было удивление этих покупателей, когда выяснилось, что контора продавала простые витамины. Вот тебе и мошенничество - кому-то действительно спасли жизнь!

Забрав бумажку, я украдкой в туалете достал новую резину, и обернул все той же оберткой. Выйдя из толчка, начал предлагать всем подряд. За этот день облапошил двадцать человек, заработав десять рублей. Лишь один очкарик из первого класса усомнился во вкусе.

- Что-то она очень похожа на нашу жевательную резинку, - неуверенно заметил он.

- Много ты понимаешь! - я многозначительно и с упреком посмотрел в его четыре глаза, - можно подумать, каждый день заграничные жуешь!

Первоклассник смутился, и больше не задавал каверзных вопросов.

*  *  *  *

В пятом классе обо мне знали не только в школе, но и далеко за ее пределами. На уроках вел себя вызывающе, в наглую критиковал всех подряд. Педагоги делали вид, что не замечают моих высказываний. Это также стандартное поведение жертвы - спрятаться от проблемы за ширмой мнимого невидения ее, как страус - головой в песок. Всех учителей я  достал настолько, что те готовы были вышвырнуть меня из школы, но было не за что учился хорошо и дисциплину не нарушал. Среди своих сверстников я был просто богом, а ребята из старших классов называли меня "своим человеком". До этого времени я не проворачивал каких-либо афер, но мелких делишек провернул множество. Простейший способ быть для своих родных отличником я изобрел именно тогда. Для этого купил два дневника. Когда учителя просили дневник, чтобы поставить оценку "4" или "5", подавал первый, для менее престижных оценок - второй. Конечно, бабушке и родителям показывал только "хороший" дневник.

В то время существовала так называемая пионерская организация, и все ребята средних классов обязаны были в ней состоять и носить красные галстуки. В общем, добровольно-принудительная компания. Примерно так же после гражданской войны создавались колхозы по принципу: колхоз - дело добровольное - если сам не пойдешь, корову заберем. Все бы было ничего, пусть ты и состоишь формально где угодно, так ведь эти школьные идеологи учителя и пионервожатые придумывали разные нагрузки - сбор металлолома, уборка школьной территории, тимуровская помощь пенсионерам и одиноким людям и тому подобное.

Как избавиться от сбора железа, до меня дошло сразу. Схема эта была не отработана до конца школьной администрацией, и поэтому я нашел лазейку, чтобы оградить себя от столь утомительного занятия. Дело в том, что прием лома происходил за школой, возле сарая с инвентарем, и складировался весь этот бесценный хлам прямо тут же. Раз в неделю приезжала машина, и увозила все в неизвестном направлении. Как выяснилось позже, металл попросту увозили на свалку, и вся эта тягомотина была организована для того, чтобы очистить район и занять школьников работой, чтобы не сидели без дела. Я, в отличие от своих сверстников, не бегал как угорелый по близлежащим домам, а приходил раньше всех, набирал себе в сетку лом, отходил за угол, и ждал появления приемщика. Как только он появлялся, я приносил свою сетку. Эту процедуру повторял каждый день, в конце концов, даже занял третье место в школе по сбору металлолома, за что был награжден книгой и грамотой.