Суфлёр

Закрыв шкаф, я на мгновение подумал, что мог своими словами ранить влюбленное сердце. Но ведь я намеревался обезопасить его, так что, мои наставления следовало воспринять как прививку. Меня не поняли и оскорбили в ответ. Впредь не стоит вмешиваться в проявления чужих чувств! Мало ли. Бывают же исключения. Ведь с гулящими девицами тоже случаются метаморфозы. Иногда и они влюбляются. Я знавал стриптизерш из «Галстука» и «Эгоиста», которые содержали возлюбленных мальчиков за свои, ночами заработанные в приватах гонорары. Воистину, тоска по любви – это ее разновидность.

Рассуждать об этом великом чувстве, прибегая к аргументам разума, могут только те, кто еще не влюблен. Или, подобные мне, кто уже не влюблен. У которых вместо любви иная привязанность. О ней чуть ниже, сразу после того, как я задвину этот чертов шкаф! Шкаф… Может парень был прав. Хотя бы в том, что именно в шкафу, подобном этому, находится самое светлое место в той кромешной мгле, которая зовется телевидением…

Глава 2. Телевидение

Мне нравилось, когда меня называли информационным киллером номер один, хоть я так и не думал, продолжая считать самым лучшим Сергея Доренко. Но… мне было приятно. К тому же, поговаривали, что Доренко не просто увлекся даосизмом, а реально превратился в китайца и пиарит в радиоэфире РСН какие-то тибетские амулеты, а чтобы ему никто не мешал их пиарить – он сделал кадровую рокировку. Это уже был не тот Доренко. Надобность в том Доренко давно отпала.

Политтехнологи из Администрации не собирались реанимировать коршуна. Как изрек Виктор Гюго: вылечив подбитое крыло коршуна, становишься ответственным за его когти… Они просто подкармливали подбитую птицу, требуя взамен самую малость - верноподданичество. Ничего кроме него, ведь подобострастие в исполнении Доренко выглядело бы лицемерием (этим словом в конце 90-х он «убил» Лужкова).

Доренко дали долю. То же сделали с Александром Любимовым и другими. Как? О, это раньше кремлевские пиарщики были слепыми котятами. Они многому научились.

Сперва выстругали эталон, похожий на профиль небритого гео-стратега Леонтьева, а потом стали всех по нему мерить. Гео-стратег Леонтьев в свою очередь был уверен, что теперь он телекиллер №1. Однако… Спровоцировать кого-то каверзным вопросом, а потом не дать на него ответить, бесцеремонно перебив – такова была драматургия нового психолингвистического дискурса . Жанр естественным путем сузился до рамок зловещего монолога с вставками исторических хроник и заставками небритого профиля.

Доренко в былые годы исполнял свои (правда, частные) заказы куда брутальнее, не смотря на отсутствие недельной щетины. Но теперь он немного устал (не боялся же) и наелся (не проголодался же). А что еще нужно звезде, чтобы достойно встретить старость…

Хотя… Разве может человек остановиться!? Разве может журналист остепениться… Его награда – слава. Ее приходится пестовать, и она почти никогда не спускается сверху. Иногда слава приходит снизу, часто слева, то есть с запада. Реже - с востока. С севера и юга она почти не является. Она всегда желанна, и всегда скоротечна. Она утекает сквозь пальцы и расщепляется на молекулы. Испаряется словно дым и крошится как песок. Слава не есть популярность. Ее готовы принять в ущерб здоровью и рискуя самой жизнью. Но долговечной она бывает лишь для тех, кто ей пренебрегает. Только такие получают славу сверху. Не с того верху, который находится в столицах государств, а с того, что пребывает на небесах…

Мне стукнуло сорок. Гюго утверждал, что именно сорок – это старость юности, а пятьдесят – юность старости. Мне нравилась такая трактовка. Я пока не перешел в десятилетний интервал зрелости, и мне многого еще хотелось. Мое честолюбие удваивало мою природную активность. Моей пассионарности нужен был выход. Моей отдушиной было творчество. Моей наградой могло быть только признание… Да, признание моего призвания.

Симптомы звездной болезни таковы: ты ждешь к себе особого отношения даже от парковщика, ты уверен в своей неотразимости даже, если постарел, ты сторонишься плебеев и в итоге теряешь друзей.

Все вышеперечисленное присутствовало во мне. И это замечали все, кроме больного. Мой друг и партнер по теле-бизнесу Миша Зеленгольц говорил мне об этом, но я его не слушал, и он прекратил меня увещевать, ведь я был вроде как звездой, а он моим импресарио. К тому же, чего слушать человека, который не выпускает из рук бытолочку с оксибутиратом [4]и ходит от этого с вечно расширенными зрачками. На after-party в клубе «Крыша» такие зрачки сгодились бы вместо клубной карты, но в коридорах «Останкино» их стоило прикрывать солнцезащитными очками. И пусть Миша говорит, что подружился с «буратино» только потому, что у очеловеченного полена водились пять золотых, я же прекрасно знал – эти тусовщики-олигархи доведут Мишу до синдрома абстиненции. Но молчал, потому что мне тоже позарез нужны были деньги, а выпросить их мог только Зеленгольц.

После того, как меня задвинули на неопределенное время с модного политического ток-шоу, не посчитавшись с моими амбициями, я не мог сидеть без дела. Мы придумали проект и сняли пилот. Идея была великолепной. Она созрела в моей гениальной голове спонтанно. Мне казалось, что меня осенило, и я недолго вынашивал планы по реализации моей очередной мечты… Возможно, это было обычным замещением. Мозг спасается от разрушения тем, что сам себя отвлекает. Говорят, японский император после сброса бомбы на Хиросиму принялся с остервенением Дарвина за изучение океанской фауны…

Сперва я разведал обстановку в театре кукол имени Сергея Образцова и быстро понял, что там творится невообразимый кавардак. Театр раздирали склоки между группировками, они понятия не имели о шоу-бизнесе, о раскрученных брэндах, промоутерах и трэндсеттерах. Этим можно было воспользоваться.

Я стал приглашать артистов-кукольников на «халтуры» в клубы и казино, что дало мне основания убедиться в скромных запросах актеров. Но меня мало интересовали их далеко не баснословные гонорары. Главное, что их можно было легко переманить. За 200 баксов они могли вынести из театра любую куклу, включая знаменитого конферансье Эдуарда Апломбова. Но и это мне было без надобности. С помощью кукольных дел мастеров мы изготовили куклы по собственным эскизам. Они стоили недешево – по 3000 евро за штуку, но затея того стоила.

Готовились к съемкам долго, но сняли все с трех камер и с одним краном всего за три дня. В арендованном павильоне «Мосфильма». За деньги спонсора, пожелавшего остаться инкогнито по причине, как сообщил Миша, чиновничьего статуса олигарха. Предмастеринговая картинка получилась, что надо. Оставалась озвучка и проталкивание пилота на канале.

Я советовал партнерам из ОСП-студии пойти с отснятым материалом к Славе Муругову – функционеру СТС, но ребята медлили, ожидая предложения от НТВ. Я не хотел превратиться в Аршавина, в свое время, до контракта с «Арсеналом», осмеянного вследствие несостоявшихся трансферов в «Барсу» и «Челси» даже фанатами. Я не осуждаю людей за то, что они торгуют сами собой. Сей «арсенал» поведения неведом ни животным, ни машинам. Свежи были в памяти метания Сычева, «кидавшего» с хитрым прищуром коробейника всех подряд, лишь бы выиграть лишний гривенник. Кстати, я перестал фанатеть от футбола именно из-за Аршавина и Сычева. Не из-за их игры. Не за то, что сборная России не добилась путевки в ЮАР. Голы и дриблинг Аршавина зачастую шедевральны, а наша сборная – это не факт. Это случилось, когда я увидел своими глазами, что кумирам миллионов «невпадлу» фотографироваться с Петей Листерманом, торговцем телками.

В этом смысле, чудом избегающий 241-ой статьи уголовного кодекса содержатель притона, пусть даже виртуального, выглядел гораздо весомее. Возможно, вес низкорослому своднику придавала доминиканская сигара, а так же то, что ростом сей ущербный карлик был повыше именитых футболистов и стоял на снимке по центру. Если б не работяга Жирков, я б вообще перестал смотреть футбол. Ну, да ладно, речь не о Рональдо с Бэтхэмом. Все равно, голова среди них есть только у Зидана! Вообщем, я попросил Зеленгольца вступить в предварительные переговоры с СТС.