Роковой дом

— Не понимаю, о чем она, — прошептала Сильвия, — Анна, попроси ее объяснить!

— Моя подруга просит, чтобы вы говорили яснее, — сухо произнесла Анна.

Гадалка, устремила на вспыхнувшее лицо Сильвии свои блестящие, похожие на бусинки глазки.

— Я вижу, что вы влюбитесь, и это чувство посетит вас впервые. Любовь — пламя, она обжигает, мадам. И вы не сразу поймете, что значит это ощущение, потому что до сих пор любовь ни разу не касалась вас своим раскаленным перстом.

— Полнейшая нелепость, — подумала Сильвия. — Похоже, она не знает, что я была замужем. Тоже мне, ясновидящая!

— …Но любви вам не избежать, — продолжала мадам Калиостра. — Ваш суженый — блондин, и это странно, потому что у вас тоже довольно светлые волосы и, как я вижу, в вашей жизни уже есть один брюнет.

Сильвия покраснела. У Билла Честера, единственного на сегодняшний день мужчины в ее жизни, волосы были очень темные.

— Но этот блондин — в любви большой искусник. — Мадам Калиостра вздохнула и заговорила тише. Голос ее слегка дрожал: — Он будет любить вас нежно и страстно, а вы, мадам… но нет, было бы неделикатно с моей стороны говорить вам, что вы почувствуете, и что будете делать.

Сильвия залилась краской. Она пыталась усмехнуться, но не смогла. Ее разбирала злость, к которой добавлялась брезгливость.

— Вы иностранка, — продолжала мадам Калиостра. Голос ее вновь стал твердым и выразительным.

Губы Сильвии тронула саркастическая улыбка.

— Но хотя вы родились не здесь, — воскликнула предсказательница с внезапной энергией, — вполне возможно, что вы никогда не вернетесь к себе на родину. А если и вернетесь, то в качестве иностранки. В этом я уверена. И еще: я надеюсь всем сердцем, что вам удастся съездить на родину.

В Сильвии постепенно росло смутное беспокойство.

Предсказательница положила на карты свои толстые и не совсем чистые пальцы.

— Когда я гляжу на вас, как сейчас, мне чего-то не хватает. Какой-то вещи, которую вы всегда носите…

Она пристально оглядела шею и грудь миссис Бейли.

— Я их вижу, и все же их нет! Кажется, это маленькие светящиеся шарики. Ведь это ожерелье?

Сильвия была изумлена. В первый раз претензии мадам Калиостры на сверхъестественную проницательность начали оправдываться.

— В этих светящихся шариках заключен ваш злой рок! — громко вскричала женщина. — Не знаю, что это такое, но если бы это было здесь… я бы умоляла вас отдать это мне, чтобы я его выбросила прочь.

Мадам Вольски рассмеялась.

— Едва ли ты последуешь этому совету, — сухо заметила она.

— Конечно же, она говорит о моем жемчуге, — прошептала Сильвия. — Но что за глупость, разве от него может быть вред?

— Послушайте, — серьезно заговорила Анна. — Вы совершенно правы, мадам, у моей подруги есть ожерелье, которое уже сыграло в ее жизни известную роль. Может, поэтому вы так сильно ощущаете его влияние?

Мадам Калиостра смерила ее внимательным взглядом.

— Что ж, возможно, — произнесла она наконец. — Нам случается и ошибаться в своих предсказаниях. Признаюсь, я растеряна… я просто теряюсь в сомнениях. С таким странным случаем, как сегодня, мне еще не приходилось сталкиваться. Я вижу, перед этой английской леди лежит так много путей… она пойдет не по одной дороге, а сразу по нескольким. Обычно у человека только один путь.

Мадам Калиостра действительно выглядела смущенной и расстроенной. Она продолжала тревожно изучать карты.

— Да, — воскликнула она внезапно, — возможно, я была не права и дело не в ожерелье! Не знаю, так ли оно важно. Смотря, какой путь она выберет… На одном из них ожерелье не будет представлять никакой опасности, и избавляться от него незачем. Но другой путь ведет прямиком к Роковому Дому.

— Роковому дому? — повторила Сильвия Бейли

— Да, мадам. Разве вы не знаете, что у каждого имеется свой Роковой Дом — дом, порог которого ему нельзя переступать… — где за дверью его ждет беда, а иногда и бесчестье!

— Да, — вмешалась Анна Вольски, — это правда, чистейшая правда. Увы, на моем жизненном пути был не один такой дом. Она добавила: — Но на что он похож, Роковой дом моей подруги?

— Он невелик, — произнесла гадалка, глядя вниз, на глянцевую поверхность стола. — Это самый что ни на есть милый, уютный домик… на мой вкус, лучше и вообразить себе трудно. Но мадам там ждет опасность, какую не выразить словами. Ах, умоляю вас, — гадалка обратила опечаленный взгляд к Сильвии, — остерегайтесь неизвестных домов… и, прежде всего, если вы не расстанетесь со своим ожерельем и будете по-прежнему его носить, не входите ни за что в Роковой Дом.

— Мадам, расскажите нам еще об ожерелье моей подруги. Поведайте, например, ценное ли оно, и не в цене ли заключается источник его опасности?

Анну Вольски очень занимал этот вопрос. Она сомневалась в подлинности жемчуга, который носила Сильвия. В наши дни поддельные жемчужины изготавливают очень искусно, а если ожерелье настоящее, оно должно стоить целое состояние!

Вначале Анна не верила, что жемчуг настоящий, но потом Сильвия ее убедила. Во всяком случае, если жемчуг фальшивый, Сильвия об этом не знала.

Мадам Калиостра отвечала на удивление осмотрительно:

— Этого я вам сказать не могу. Мне не ясно даже, из чего оно сделано — из золота, серебра, бриллиантов или жемчужин. Вполне возможно, что из египетских скарабеев. Они, как вам известно, приносят несчастье, особенно если сняты с мумии. Но из-за этого ожерелья у мадам уже вышел спор с ее очень хорошим и надежным другом, в этом я уверена. И, говорю вам, в будущем оно может навлечь на мадам страшное несчастье… вижу, как оно змеей обвило ее шею и сжимается все сильней и сильней…

Неожиданно мадам Калиостра схватила карты принялась их тасовать.

— А теперь, — в ее голосе звучало облегчение, — обратимся к вам, мадам, — и она улыбнулась Анне.

Сильвия слегка отодвинула свой стул от стола. Настроение у нее испортилось. Что за странное, необычное предсказание она получила! И к тому же такое путаное! Она едва могла припомнить слова гадалки.

Лишь две вещи задержались в памяти: во-первых, нелепое предсказание, что она может никогда не вернуться на родину, а во-вторых, странные слова о жемчуге. Что до поклонника, которого напророчила ей гадалка, то, вспоминая, как та о нем говорила, Сильвия испытывала только раздражение. Болтовня о том, что в ближайшем будущем ее ждет любовь — и, к тому же, первая — понравилась бы, наверное, какой-нибудь француженке, но Сильвии была, решительно противна.

И все же оставалось только удивляться, каким образом мадам Калиостре стало известно о ее любимом ожерелье? Не замешана ли здесь телепатия? Высказывалось же предположение, что предсказатели просто читают в умах тех, кто к ним приходит, а затем переделывают эти данные, как им вздумается.

Этой теорией вполне можно было объяснить все, что сказала гадалка по поводу жемчуга.

Но что происходило тем временем между гадалкой и ее второй посетительницей?

Мадам Калиостра медленно и внимательно разложила карты, потом глухо вскрикнула и поспешно их смешала. Встав из-за стола, она произнесла:

— Сожалею, мадам, но ничего не могу вам сказать… совсем ничего! Я очень плохо себя чувствую.

И в самом деле, даже молодой и ненаблюдательной Сильвии бросилось в глаза, что мадам побелела как мел.

Несколько мгновений гадалка всматривалась в удивленное лицо Анны Вольски.

— Знаю, что разочаровала вас, сударыни, но вес же надеюсь, что вы расскажете о моем даре своим подругам. Поверьте, такое случается не часто, чтобы я вдруг занемогла.

Голос ее ослаб, и она перешла на шепот. Она глядела на стол, где лежала колода карт, и на ее лице застыл ужас.

— Я возьму с вас только двадцать пять франков, — пробормотала она наконец, — поскольку понимаю, что сеанс вас не удовлетворил.

Сильвия быстро подошла к окну, распахнула занавески и подняла раму.

— Понятно, почему бедная женщина плохо себя почувствовала, — быстро проговорила она. — Нет ничего глупее, чем сидеть в такую жару с закрытыми окнами!