Происшествие на загородном шоссе

Погода на глазах портилась. С Даугавы подул пронзительный ветер, и Олег, как мог, защищал от него Элгу.

— Тут мы можем проторчать до завтра, — на Элге весело пузырился сарафан, схваченный в талии тонким серебристым ремешком. Ее пепельно-льняные волосы были аккуратно забраны зеленой лентой, и Олег любовался ее прической.

Машин на стоянке было много, но все они, видимо, ждали выгодных рейсов. Подъехали «жигули» — темная «девятка» — и, притормозив, снова набрала скорость и исчезла.

— Ищет выгодного клиента, — Олега начала раздражать канитель с такси.

— А мы ведь тоже выгодные клиенты.

— Но я из вредности не дам им ни одной лишней копейки. Лучше пойду до Юрмалы пешком.

— Я тоже и с великой радостью, только ветер, холодновато.

Но им не пришлось идти пешком — подкатила та же рыскающая «девятка» с тонированными стеклами. Из приоткрывшейся дверцы послышался мужской баритон:

— Кому в Юрмалу?

Олег еще раздумывал, когда Элга уже открыла заднюю дверцу и, подобрав подол сарафана, забралась в машину. Олег, усевшись рядом с ней, спросил водителя:

— До Булдури подбросите?

— Без проблем!

— Идет…

В салоне было тепло, накурено, шумно — кассетник что-то выдавал про эмигрантскую жизнь, про Бродвей и Нинку, у которой сиськи-томагавки.

Их было двое: в позах ощущалась какая-то необъяснимая застылость, настороженность. Олег взглянул в лобовое стекло и, наклонившись к самому уху Элги, тихо произнес: «Каким-то странным путем едем».

Элга тоже вытянула шею, хотела посмотреть вперед, но из-за сидящего впереди широкоплечего мужчины ничего не разглядела. Она плотнее придвинулась к Олегу и, взяв его под руку, положила голову ему на плечо.

Машина завернула на улицу Валдемарас и вскоре выехала на набережную. Олег понял, что в Юрмалу они поедут через Вантовый мост. При въезде на него тот, что сидел рядом с водителем, наклонился и тихо заговорил. И что-то в пьяном шепотке Олегу показалось подозрительным. Какой-то зловещий ток прошел между ними, нарушив более или менее комфортное состояние.

В поведении парней было нечто скрытное, неуловимо заговорщицкое. В следственном изоляторе, в тюрьме, а потом — в ИТК строгого режима он встречался с такими крутолобыми, широкоплечими и с бегающими глазками субъектами. Они там творили все, что хотели.

Олег попытался прогнать сомнения, объясняя их своим физическим недомоганием. Он уговаривал себя, что нет абсолютно никакой причины для подозрений. Но тут же вспомнил о выигрыше и невольно дотронулся до сумки, которую Элга держала у себя на коленях. Она взяла его за руку и тихонько пискнула: «Мне почему-то страшно».

Олег взглянул на приборы: скорость 120— 130 километров , бензина, судя по бензодатчику, оставалось на донышке.

— Мне они тоже не очень нравятся, — шепнул Олег.

Он сунул руку в карман куртки и нащупал нож подарок лагерных дружков. Лезвие у ножа выскакивающее и на целый дюйм длиннее, чем у заграничных коммерческих штучек.

«Главное, чтобы они ехали не останавливаясь, — рассуждал про себя Олег. — Если остановятся, значит, застукали меня на авторулетке и будут трясти».

Он еще раз посмотрел вперед, и ему показалось, что они находятся в районе Бабите. «Жаль, что через боковое стекло ни черта не видно. Как в КПЗ». И чтобы разрядить тягостное молчание, Олег сказал:

— По-моему, мы даем кругаля?

Последовала продолжительная пауза, и тот, что был в кожаной куртке, небрежно бросил:

— По пути заедем в одно место.

«Если только они остановятся, — прикидывал про себя Олег, — придется мне этого молодца брать за шевелюру и приставлять ножичек к сонной артерии».

Элга совсем сникла, ее била нервная дрожь. Он погладил ее по щеке и внезапно ощутил какую-то обреченность.

Вскоре машина выехала на старое Бабитское шоссе, пустынное и темное из-за бегущих по краям дороги старых лип. Ни одной машины — ни туда, ни обратно. Не успел Олег до конца додумать, как «девятка» начала плавно тормозить. И, не доезжая до юрмальской магистрали метров 100-150, машина встала. Мотор продолжал работать.

Впереди, где кончались шпалеры придорожных лип, быстрыми светлячками проносились машины.

— Почему остановились? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Олег.

— Надо размяться, — ответил тот, что за рулем.

Олег взял говорившего за плечо и, стараясь оставаться спокойным, проговорил:

— Может, все же поедем, дружище, мы чертовски спешим.

— От спешки инфаркты бывают, — с нескрываемой издевкой в голосе отреагировал обладатель кожаной куртки.

По тону Олег понял, что его худшие опасения начинают оправдываться. Он нащупал ручку и нажал на нее. Дверь уже открывалась, когда последовал сильный, наотмашь, удар в голову. Бил тот, что справа. В глазах померкло, и в этом, почти бессознательном, состоянии он вырвал из кармана руку с ножом и выбросил ее вперед.

— Осторожно, Макс, кажется, у этого пикадора в руках перо… Он, кажется, пырнул меня…

Следующий удар Олег получил в челюсть и поплыл на волнах беспамятства. Ему не было больно, наоборот — испытал несказанную эйфорию. В сознании замелькали бредовые картины, одна ярче другой.

Он пропустил момент, когда его вытащили из машины и бросили в кювет. И не слышал крика Элги, который, однако, вскоре затих и превратился в затяжной стон.

Оказавшись на мокрой от росы земле, Олег пришел в себя. Провел ладонями по мокрой траве и обтер ими лицо. До переносицы — не дотронуться: страшная боль. Он слышал как машина тронулась с места, но тут же снова остановилась. Олег попытался перевернуться на спину.

Наверху, в промежутке сходящихся крон, он увидел яркую звездочку и ощутил неодолимую тоску — точно такую же, какая его охватила после приговора в суде.

Он попытался сесть. Удалось. В голове стучало, но сознание работало четко.

Не имея сил встать на ноги, Олег по-собачьи пополз наверх, к шоссе. Метрах в двадцати впереди он угадал какое-то движение. Он сунул руку в карман. Но ножа не было, видимо, обронил в машине. Глаза, свыкшиеся с темнотой, разглядели кучу-малу, и до него дошло, что там вытворяют эти мерзавцы. Он хотел встать на ноги, но они его не слушались. Разъезжались и скользили по мокрой траве.

— Сучка, еще кусается, — услышал он голос водителя. — Заткни ей глотку…

Возня вдруг прекратилась и куча-мала распалась. Он больше не слышал Элгиных стенаний. Двое направились в его сторону — их силуэты смутно угадывались на фоне ночного неба.

Олег скатился в кювет и притаился за каким-то терпко пахнувшим кустом.

— Ты думаешь он нас не опознает в случае чего? А я так не считаю, и лучше бы его замочить…

— Где ты его, пидора, в такой темени найдешь? — этот голос принадлежал водителю.

— Не найдем мы его, найдет он нас. Или менты…

Они миновали Олега и, пройдя еще несколько шагов, спустились к шоссе. Однако вскоре он вновь почувствовал их приближение. И услышал недовольный голос:

— Я же его звезданул свинчаткой, и он не должен был далеко уйти…

— Однако очухался и уполз. Бабу надо скинуть с дороги.

— Она, курва, укусила меня за мошонку. Может, бешеная…

Олег приник к земле и в этот момент от осознания беды ощутил прилив какой-то ураганной энергии. Он резко поднялся на ноги и почти бегом устремился к темнеющей скирдой машине. Но зря надрывал жилы: зажглись задние огни, и «девятка», медленно набирая скорость, двинулась в сторону юрмальской автомагистрали.

Элгу он нашел в нескольких метрах от дороги. Она в нелепой позе, голая, лежала на спине. Олег опустился рядом и осторожно приподнял ее голову. То, что он увидел, заставило его взвыть: широко открытые глаза были мертвы. Ее задушили серебристым ремешком от ее нарядного сарафана. «Элга! Элга, девочка моя. Это же… Это же неправда…» Он тормошил ее, тряс, срывая с горла удавку… В бессилии заплакал. Он взял в ладони ее лицо, всмотрелся. И высмотрел то, что позволял увидеть звездный свет: помада размазана, тушь растеклась по щекам, а в уголке левого глаза застыла искорка. Последняя слезинка…