Гончаров разгадывает семейную тайну

- Что, Гончаров, городских шлюх тебе уже не хватает? На деревенских коров потянуло? В коровнике-то да на навозе! Экзотика! Потаскун, глаза бы мои тебя не видели. Когда домой явишься?

- Как только всех коров покрою, - надевая кожаную куртку, пообещал я.

- Ты зачем хорошую вещь берешь? - въедливо зашипела она. - Для твоих коров и старая, красная, сойдет.

- Как скажешь, - миролюбиво ответил я, натягивая брошенную мне куртку.

- Подожди!!! - заорала она вдогонку. - Забери своего свина!

- Оставь себе для развлечения. Экзотика! - со вкусом ответил я уже на лестнице.

Фермерша ждала меня за рулем "Волги", и едва я успел сесть, как она, резко рванув с места, помчала меня прочь от Милкиного зудения. Мы долго ехали не разговаривая, пока я не похвалил ее колымагу.

- Это точно, тачка надежная! - с гордостью отозвалась она. - С семьдесят шестого года бегает и хоть бы ей что. Не то что нынешние жестянки, на десять лет не хватает. Раньше умели делать.

- Так уж прямо с семьдесят шестого?

- А зачем мне врать. Ее отец купил, когда мне три годика было. На ней не только я училась ездить, но и сестры.

- А как зовут ваших сестер?

- Старшую Танькой уже тридцать два года кличут, она у нас вроде хозяйки. А младшая - Клавка. Ей только двадцать два. Наш отец ее больше всех любил. Ничего удивительного, так всегда бывает, мы особенно за это на него не обижались. Константин Иваныч, я не хочу вам про них ничего рассказывать, чтоб заранее никакого наговора на них не было. Вы сами посмотрите, сами и выводы сделаете. Я вот думаю, как мне вас представить, чтоб они не всполошились, я ведь втайне от них поехала. Узнают - на куски меня раздерут.

- Представьте женихом, - внутренне усмехнулся я.

- Не поверят, - обреченно и со вздохом возразила она. - С нашими рожами не то что жениха - на раз мужичка не найдешь. Наградили же родители мордами - не приведи Господь. Фигурки-то у нас классные, ничего не скажешь, а вот с портретами брак получился. У Клавки еще ничего, на четыре с минусом будет, а про нас с Танькой и говорить не приходится. Сплошной оревуар и вечная разлука. А может, я вас ветеринарным врачом представлю? У нас как раз бык хворает.

- Варвара Сергеевна, я не против, только я в быках, как и в поросятах, не смыслю ни бельмеса.

- Ну это-то не страшно. Вас никто не заставит его кастрировать, а в остальном просто сделаете умное лицо, и этого будет вполне достаточно.

В село Лужино мы прибыли ближе к полудню. Дома сестер не оказалось, и Варвара, попросив меня подождать, хотела за ними съездить. Ждать я отказался категорически и потому увязался с нею.

Коровник, куда мы приехали, оказался длиннющим бараком на сто персон. Отдельно от него в свежесрубленном дворце отдыхало несколько быков. Это разумно, подумал я и даже умилился от такой заботы к нашему полу.

Пообещав скоро вернуться, Варвара убежала, а я от нечего делать вылез из машины и закурил.

- Эй, дядя, а тебе чего здесь надо? - бесцеремонно повернув меня за плечо, спросила девица, очень похожая на Варвару.

- Меня сюда привезла ваша сестра, и от вас мне ничего не надо, - важно, как и подобает ветврачу, ответил я.

- А ты кто такой?

- Я ветеринар, а если ты, соплюха, и дальше будешь разговаривать со мной в таком тоне, то ваших быков будет лечить боец с мясокомбината.

- Ой, извините, я не знала, что вы врач. А чего тогда вы стоите, почему не идете к Альфреду?

- К какому еще Альфреду? Девушка, идите своей дорогой и не морочьте мне мозги.

- Как это к какому Альфреду? - негодующе удивилась она. - К быку. Вон он стоит совсем один. Уже второй день ничего не ест и губы сухие. Идите скорее.

- Я без тебя знаю, когда мне идти, - веско ответил я, лихорадочно соображая, как выпутаться из пиковой ситуации.

Красный бык понуро стоял посреди двора и тоскливо смотрел за горизонт. Должно быть, он уже приготовился подыхать и размышлял о загробной жизни, о вечном блаженстве. По моим прикидкам, от нас он был далек, а значит, опасности не представлял. Отбросив сигарету, я решительно поднял щеколду и зашел в загон.

Видимо, он давно ожидал моего появления, потому что сразу же обратил внимание на господина Гончарова. Неприязненно посмотрев на меня красными глазами, эта сволочь начала копытом рыть землю. Стараясь быть невозмутимым и хладнокровным, я медленно попятился, пересохшими губами проговаривая какую-то успокоительную чушь. На мастодонта она никакого впечатления не произвела, а напротив - он начал увеличивать обороты. Плюнув на имидж, я дернул ворота и с ужасом понял, что они закрыты. То ли щеколда захлопнулась сама по себе, а может, надо мной подшутила эта безмозглая дура, что сейчас надрывается от смеха. Что бы там ни было, но времени на размышления у меня не оставалось ни секунды. Криво загнутый бычий рог был остер и метил мне прямо в задницу.

С воплем обреченного я всем телом бросился на ворота и, слава Богу, вышиб их с первого раза. Как я очутился на крыше "Волги", помню плохо. Знаю только, что, пытаясь меня оттуда сбросить, бык ее здорово помял.

- Снимите куртку! Снимите куртку! - громко смеясь, кричали мне со всех сторон.

Ничего не понимая, в конце концов я выполнил приказание. Обиженный и разочарованный бык почти сразу же от меня отстал. Накинув на рога веревку, его увели, а я, посрамленный и жалкий, спустился на землю, не зная, как смотреть в глаза десятку смеющихся баб.

Меня, словно побитого кутенка, несчастного и потрепанного, сострадательные сестры приволокли к себе домой. Обработав ссадины и ушибы спиртом, Варвара предложила мне немного отдохнуть в комнате покойного отца. Это было уже чересчур. Молодцевато выпятив хилую грудь, я потребовал выпивки и огурца. Удивительно, но три здоровые, самостоятельные женщины слушали меня с немым восхищением и обожанием. Особенно усердствовала Варвара, очевидно считая, что ее давнее со мной знакомство дает ей некоторые преимущества перед сестрами. Прогнав слабость хорошой порцией самогона, я решил подойти к делу напрямик, прекрасно понимая, что дальше играть роль ветврача просто неумно.

- Ну что, три сестрицы, попробуем вместе разобраться в ваших трудностях?

- А что, с быками больше разбираться не тянет? - жизнерадостно заржала молодая кобыла. - Я-то сразу поняла, какой вы ветеринар.

- А с чем вы, собственно говоря, хотите разбираться? - подчеркнуто надменно спросила Татьяна. - Вас кто-нибудь об этом просил?

- Я просила, - резко и категорично вклинилась Варвара. - Я просила и не вижу в этом ничего плохого. Может быть, Константину Ивановичу удастся доказать невиновность отца. Вы только подумайте, какой груз упадет с наших плеч.

- А меня лично он не колышет, - опять заржала Клава.

- Нечего ворошить старое, - недовольно проворчала Татьяна. - Нам и так все ясно, да и милиция все расставила по полочкам. Душегуб наш родитель, и пора бы с этим смириться. Чего попусту воду в ступе толочь? Только себе волнение и людям беспокойство. Как хотите, а я этой затеи не одобряю.

- Одобряешь ты ее или нет, это дело твое, а только все будет так, как скажу я.

- Ладно, поступайте как хотите, - вдруг сразу сдалась старшая.

- Ну вот и хорошо. Константин Иванович, делайте все, что вам нужно.

- Спасибо, но мне ничего не нужно.

- Я неправильно сказала... В общем, задавайте нам вопросы, а мы готовы отвечать.

- Попробуем, - невольно усмехнулся я. - Скажите, когда строился этот дом?

- Года через два-три после того, как мы сюда переехали, - наморщив лоб, ответила Татьяна. - Мы его строили почти полтора года.

- Тогда скажите, когда и откуда вы сюда переехали.

- Переехали мы сюда в семьдесят третьем году из Листвянки, есть такая деревушка в Сибири. Я как раз здесь в первый класс пошла.

- Вы переехали и сразу же начали строить дом?

- Нет, конечно, дом мы начали строить только весной семьдесят седьмого, а закончили осенью семьдесят восьмого. Я тогда уже в шестой класс ходила, Варька только в первый пошла, а Клушке два годика исполнилось.