Кольцо Соломона

– А почему вы уехали из Ленинграда? Томилина все узнала и хотела вернуть ребенка? – спросил Тавров.

– Нет, это я хотела его вернуть, – призналась Людмила. – Узнала ее адрес и пришла, чтобы поговорить. А там коммуналка такая обтерханная, в общем, классическая питерская… Томилина родила без мужа, жила бедно. Я в дверь позвонила, она вышла вместе с сыном: мальчик лет пяти. Копия Кости! Близнецы же… А одет! Как дети подземелья: заштопанная рубашонка, штанишки с заплаткой… Я как представила, что Костя так же будет… В общем, не смогла я! Сказала Томилиной, что дверью ошиблась, и ушла. А потом мне в голову пришло: а вдруг столкнемся на улице я да она на прогулке с детьми нос к носу – она же сразу обо всем догадается! Я поделилась этими мыслями с Юрой, он тоже забеспокоился, решили мы в Москву перебираться. Юра себе без проблем работу нашел: отец помог, ведь его отец еще с академиком Келдышем работал. Переехали мы в Москву и стали жить в этой квартире, которая тогда Юриным родителям принадлежала. Но недолго вместе пожили: свекр умер, Советский Союз развалился, а вместе с ним и отечественная наука. В 1991 году Юре предложили поработать в Америке. Денег здесь мужу практически не платили, и он согласился. Мы уехали втроем в Сан-Диего: я, Юра и Костя. Но к этому времени я поняла: семьи не получилось. Не знаю почему, но все время я чувствовала: Костя чужой. Чужой даже не в смысле «чужой ребенок», а просто чужой – и все тут! Верите ли: по мере того как он взрослел, мне иногда жутко было с ним наедине оставаться. У него, даже когда он был ребенком, взгляд такой… взрослый, что ли… как будто он всех насквозь видит! Поэтому я пожила в Америке примерно с год, а потом сказала, что мне не подходит жаркий климат Калифорнии, снег нужен и так далее… Короче, сбежала! Свекровь сразу к любимому внуку в Америку подалась, а я в этой квартире одна поселилась. Родители мои к этому времени умерли: мама от рака, а отец полгода всего после этого прожил – от горя сердце остановилось. Я квартиру в Питере сдавать стала, Юра деньги регулярно присылал, так что материальных проблем не было. Раз в год летала к ним на Новый год – вот и вся семейная жизнь. Казалось, я наконец обрела желанный покой!

Людмила закурила новую сигарету и продолжила:

– И вдруг четыре года назад Костя заявляется в Москву и говорит: хочу учиться в отцовской альма-матер! Представляете?! У него Беркли под боком, лучший американский университет, а он в Россию учиться приехал!

– Патриот! – похвалил Тавров.

– Не знаю! – передернула плечами Людмила. – Я, конечно, не думала, что он мне насолить хочет: отношения у нас всегда были нормальные. Но какое-то ощущение, что у него есть еще какая-то цель, о которой он не хочет говорить… или сам себе ее смутно представляет. Короче, я продала квартиру родителей в Питере и купила двухкомнатную в Лианозове, чтобы ему близко было в институт ездить. Свекровь, конечно, примчалась за любимым внуком ухаживать. А спустя год Юра при-ехал нас навестить и по дороге из аэропорта попал в автомобильную катастрофу. С его смертью словно последняя нить оборвалась: теперь я вижусь со свекровью и с Костей только пару раз в году, да еще перезваниваемся иногда… Вот и все, что я могу вам рассказать.

Людмила примяла окурок в пепельнице и спросила:

– А что это вас Костя заинтересовал? Ему угрожает опасность?

– Почему вы так решили? – насторожился Скавронов.

– Весной сюда приходил один мужчина. Я его сначала пускать не хотела, но он сказал, что он – Костин отец. Мне показалось любопытным на него взглянуть, – призналась Людмила. – В дом я его, конечно, не впустила, сказала, чтобы ждал меня в кафе «Пирамида» на Тверской.

– Это он? – показал Скавронов фотографию Федуна.

– Он самый, – уверенно опознала Людмила. – Так он действительно отец Кости?

– Да, действительно, – подтвердил Скавронов. – А как он объяснил, почему решил разыскать сына?

– Сказал, что решил ему свое имущество завещать, – ответила Людмила. – Я не удержалась и напомнила ему, что в Питере у него еще один сын имеется. А он улыбнулся и сказал, что тому сыну уже отписал дом в деревне. Это правда?

– Правда, – кивнул Тавров.

– А что, он уже умер? – спросила Людмила. – Мужчина на вид был крепкий, не старый еще.

– Умер, – коротко ответил Скавронов, не вдаваясь в подробности. – Так больше ничего вам Федоров не сказал?

– Нет, – отозвалась Людмила. – Только попросил, чтобы я позвонила Косте и рассказала ему все как есть и про то, что с ним хочет повидаться его настоящий отец.

– А вы?

– Я вначале хотела отказаться, а потом подумала: дело-то давнее, семьи фактически нет – так что скрывать? И потом…

Людмила сделала паузу и с усмешкой закончила:

– Умеет этот Федоров уговаривать… точнее, умел. Отказать было просто невозможно!

– Как тебе мамаша? – спросил Тавров, выйдя из подъезда и усаживаясь в машину.

– Самовлюбленная сука, – коротко ответил Скавронов. – Не верю, что она своего ребенка любила бы больше, чем Костю. Кстати!

Скавронов замер, хлопнул себя по лбу и воскликнул:

– Она сказала, что Костя и Володя Томилин словно одно лицо… А не Костю ли Шведова вы на Трех вокзалах видели?!

– Вполне возможно, – согласился Тавров. – Надеюсь, что он еще не успел уехать. Но в любом случае его бабушка должна знать, куда он отправился: как сказала Людмила, у бабушки с внуком очень доверительные отношения. Так что поехали в Лианозово!

– Только вначале у «Макдоналдса» остановимся, поесть что-нибудь возьмем, – предложил Скавронов.

– Виталик! Не привыкай к фастфуду! Это до добра не доведет, – назидательно заметил Тавров.

Дом, где Костя Шведов жил вместе со своей бабушкой, представлял собой панельную шестнадцатиэтажку на краю Лианозовского парка.

– Опять при помощи наряда в гости пойдем? – мрачно буркнул Тавров. От гамбургера он мужественно отказался, и чувство голода отрицательно влияло на его настроение.

– Попробуем вначале так, – предложил Скавронов, направляясь к подъезду.

К их удивлению, Анна Николаевна сразу открыла дверь. Поднявшись на десятый этаж, они обнаружили, что гостеприимная бабуля уже ожидает их в дверях квартиры.

– Проходите! – радушно пригласила старушка гостей и отмахнулась от попытки Скавронова предъявить ей удостоверение. – Ой, да не вижу я, что там написано! Опять очки где-то оставила.

– Как-то вы легкомысленно к этому относитесь, – с неодобрением заметил Тавров. – Вон, Людмила Вениаминовна нас в квартиру только с нарядом милиции впустила!

– Мила фамильное добро бережет! – рассмеялась Анна Николаевна. – А тут чего брать?

– Ну, как же! – возразил Скавронов, оглядывая обстановку. – Телевизор у вас плазменный, стереосистема, компьютер.

– Да стара я уже бояться! – улыбнулась старушка. – Что мне терять? Мужа да сына схоронила, один вот Костя остался у меня в этой жизни.

– Кстати, а когда Костя придет? – спросил Скавронов.

– Так вам Костя нужен? А нету его! – развела руками старушка. – Уехал он! Уж два месяца как уехал.

Скавронов и Тавров в растерянности переглянулись.

– Куда уехал? – спросил Скавронов. – Надолго?

– По обмену его от института в Америку отправили, – охотно пояснила старушка. – Два месяца назад и уехал. Сказал, что и диплом будет там защищать. Но на Рождество приехать обещал. Вы проходите на кухню, сейчас чаю попьем. А то и пообедаете! Как на грех, у меня с угощением небогато: одна живу. Ну, да сейчас найдем что-нибудь!

Анна Николаевна засуетилась, и на кухонном столе как из-под земли появилась картошка с селедкой и репчатым луком, соленья, грибки и запотевшая бутылка водки.

– Мамаша! – крякнул Скавронов. – То есть Анна Николаевна… Мы все-таки при исполнении! Так что водку отставить!

– Отставить так отставить, – согласилась хлебосольная старушка и убрала водку в холодильник. – Вот, у меня тут еще половина курочки-гриль есть. Погреть?