Француз

Его приступы она иногда чувствовала заранее. Слишком быстро менялось любимое лицо, становясь бесстрастной маской Глаза чернели, а на висках набухали вены. После видений он становился мрачным и грустным, запираясь от нее молчанием. Как она боялась этих молчаливых вечеров!

Возвращаясь в Сиэтл, они оба надеялись, что в родном городе будет намного легче и безопаснее. Но не успели они устроиться на новом месте – Фрэнк окунулся в новое расследование. Стал исчезать по ночам, а вернувшись, отправлялся в подвал – к компьютеру. К телефону. К сканеру. Закрывал дверь и работал допоздна.

Кэтрин колебалась. В правилах их семьи запрещено посягательство на личную свободу каждого. Они с самого начала абсолютно доверяли друг другу. Кэтрин старалась не задавать лишних вопросов, Фрэнк, в свою очередь, никогда не досаждал ей ненужными объяснениями. Однако сейчас она намеревалась нарушить эти правила. Она должна была знать, чем занимается ее муж.

Стиснув в ладони запасной ключ, Кэтрин спустилась в подвал. "Словно в убежище Синей бороды", – усмехнулась она, вспомнив любимую сказку Джордан.

Ключ тихо клацнул, провернувшись в скважине. Дверь с легким скрипом раскрылась.

Кэтрин с любопытством огляделась, включила компьютер, раскрыла папки с фотографиями.

Спустя несколько минут она горько рыдала от сознания того, что пришлось вынести Фрэнку в последние дни. В душе поднималось дополнительное раскаяние: она нарушила негласное правило и своим недоверием невольно предала Фрэнка. Выключив компьютер и сложив папки, она вытерла слезы и поднялась наверх.

Через полчаса она в новом костюме, со свежим макияжем, отправилась за Джордан в школу.

Они всегда забирали дочь сами, не доверяя школьным автобусам. Шесть лет – небольшой возраст для того, чтобы быть самостоятельной. Вдобавок после печальных событий в Вашингтоне Фрэик строго-настрого приказал ей никогда не отпускать девочку одну. Да, если честно, Кзтрин и самой этого не хотелось. Проезжая по тихим улицам, она подумала, что накануне нового века даже дети сходят с ума. За последние годы в школах США прокатилась волна зверских преступлений. Школьники безжалостно расстреливали сверстников и учителей. На вопрос, почему они это делали, юные убийцы ничего не могли ответить. Нация тупела и вырождалась. Кэтрин это особо остро чувствовала. Еще немного, и от великой многонациональной державы почти ничего не останется. Будет стадо жирных особей, жующих многослойные гамбургеры в ожидании любимого ток-шоу. Будут новые взрывы, новые преступления.

"Что с нами происходит, – подумала она, выруливая на школьную парковку, – дети порой не знают, как называется страна, в которой они живут!"

– Мама!

Звонкий голос Джордан встретил ее у входа в школу. Девочка выглядела бледнее, чем обычно.

– Мама, у меня появилась подружка. Ее зовут так же, как и тебя, – Кэтрин. Поехали скорее домой, я хочу показать папе свой новый рисунок.

Джордан устроилась на заднем сиденьи машины, продолжая рассказывать матери о школьных новостях:

– Меня пока не спрашивали. У нас сегодня почти не было занятий. Слишком много детей заболели гриппом. А во время обеда приходил фотограф. Он приехал на машине. Сказал, что я очень красивая девочка и стал меня снимать. А других не захотел…

Кэтрин почувствовала, как возвращается прежний страх. Нет, не зря ей показалось, что та машина вернулась. И она была не права, что не рассказала обо всем Фрэнку. С такими вещами не шутят. Как только он вернется, она во всем ему признается. Во всем.

Вернувшись, она тщательно закрыла вес двери в доме, отправив Джордан наверх поиграть перед обедом. В этом доме все хорошо, за исключением засовов. Впрочем, этим грешат почти все американские дома. Прозрачные хлипкие двери, запасной выход в подвал, второй выход на кухне, легко открывающиеся окна. Любой преступник войдет сюда, сочтя незапертую дверь за особое приглашение. Поэтому Кэтрин так не любила смотреть отечественные триллеры. После них она не могла заснуть, прислушиваясь к каждому шороху и вздрагивая от скрипа половиц. Сейчас она очень испугалась.

"Я схожу с ума, – подумала она и еще раз проверила засов. – Поскорее бы Фрэнк возвращался домой". Ей было страшно. За себя и за Джордан. Сейчас ее просто трясло от иррационального ужаса, ныло под ложечкой. Хотелось схватить дочку и спрятаться с ней под одеяло. Детская уловка.

Так уже случалось в Вашингтоне, когда Фрэнк стал получать жуткие письма от анонима. Они оба не спали ночами, охраняя Джордан. Опасались выходить на улицу. Тогда она впервые и заметила ТУ САМУЮ машину. Она появлялась только тогда, когда Кэтрин была одна или с дочерью. Автомобиль следовал на почтенном расстоянии, не приближаясь, но от этого страх только увеличивался. Они перестали открывать дверь, поднимать трубку телефона, отключили автоответчик, перестали вскрывать почту. Теперь в каждом посыльном они видели врага.

Ой! Что это?! Тьфу!.. Стук в дверь. Кто? Кэтрин, преодолев нервную дрожь, подошла к крыльцу. За сеткой от москитов мелькало пухлое лицо соседа:

– Миссис Блэк! Это Джек Мередит. Она открыла, впустив его на порог.

– Моя жена просила узнать, когда вы сможете прийти к нам на обед. Нам бы очень хотелось познакомиться с вами поближе. Живем мы уединенно, ни с кем не видимся, маемся от скуки. А тут новые лица. Ваша дочурка – просто прелесть.

Он замялся, комкая в руках кепку.

Кэтрин почувствовала прилив симпатии и смущенно попросила:

– Вы не посидите с нами, пока муж не вернулся? Мне почему-то не по себе. Джек радостно согласился.

– Кофе, чай?

– Чай, пожалуйста.

Кэтрин принялась заваривать чай. Мельком она отметила, что Джордан как-то подозрительно притихла наверху. Надо бы подняться па второй этаж и проверить, как она там… Но в этот момент сосед отвлек ее расспросами.

Устроившись на кухне, они дружелюбно беседовали о том о сем, старательно обходя последние криминальные новости. Кэтрин – потому что не хотела привлекать к работе мужа лишнего внимания, Джек Мередит – по своим соображениям.

Она собиралась предложить соседу вторую чашку чая, когда наверху раздался истошный вопль Джордан:

– Мама!

– Джордан!

Звук – тяжелый стук.

ГЛАВА 18

Всегда найдутся люди, которые будут тебя любить. Всегда найдутся люди, которые будут тебя ненавидеть. Но обязательно будут и те, кто сразу же отвергнет тебя. Вне зависимости от твоих достоинств, чувств и эмоций. Просто вы в какой-то момент окажетесь полярными полюсами. Плюс и минус. Север и юг. За и против.

Внутренне Фрэнк был готов к подобной реакции на свое сообщение, но почему-то последняя сцена причинила ему боль. Задела. И дело было вовсе не в предательстве Блетчера. Какое может быть предательство, когда каждый выполняет свою работу. Дело было в ином. В сознательном отчуждении. Фрэнк снова, как когда-то, почувствовал себя чужаком. Изгоем,

Его не приняли лишь потому, что не хотели принимать изначально Предоставь он сотню доказательств своей правоты, это сейчас ничего бы не изменило. Враждебно настроенная группка людей не желала слушать Фрэнка Блэка. Блетчер занял позицию большинства. Так проще. Так безопаснее. Так спокойнее.

Фрэнк добрался до "чероки", оставленного в подземном гараже, проскользнул в салон и захлопнул дверцу. Замкнутое пространство лишь обострило чувство обиды. Ощущая себя совершенно одиноким в искусственном полумраке, погребенный под несколькими тысячами тонн стали и бетона, он позволил себе на мгновение расслабиться. Только на мгновение.

Начни все с нуля. Представь то время, когда все было просто и ясно, когда он еще не был ни мужем Кэтрин, ни отцом Джордан, ни чистым белым листом, поверх которого зло пыталось начертать свое имя Вспомни иную жизнь, когда ты был просто Фрэнком Блэком, не отягощенным ни чувством долга, ни гибельным знанием. Просто человеком со своими радостями и желаниями, надеждами и страхом Страх. Именно он и приковал Фрэнка к этому городу, к этому миру. Он дал ему силы противостоять злу, но отнял покой Сейчас он липкой лентой опутывает сердце, вторгается в личную жизнь. Кэтрин. Джордан. Самые близкие, самые родные, любимые. Фрэнк интуитивно чувствовал, что над его домом нависла опасность. Она, словно огромная сизая туча, нависла над маленьким раем, куда они уже почти ступили одной ногой. И эта туча сулила катастрофу. В любой момент она могла пролиться кровавым дождем. Что бы он ни говорил в минуты откровения Кэтрин, Фрэнк знал – он не сможет их защитить. Потому что зло – абсолютно, потому что он – часть этого зла.