Поражающий агент

Лукавил, ой лукавил старший следователь по особо важным делам. Парой минут в Интернете дело не ограничилось. Очень быстро Турецкий уперся рогом в непроходимую стенку. Сведений о митрополите Несторе в сети было кот наплакал, и ничем это Турецкому не помогло. В запросе на слово «нестор» по самым разным поисковым системам чаще другой информации выскакивало «род птиц отряда попугаев в Новой Зеландии».

А помог Турецкому «святой заступник» Макс – компьютерный чудотворец. Турецкому пришлось специально спуститься в цокольный этаж дома на Неглинной в районе Сандуновских бань с неброской вывеской «Глория».

Денис Грязнов встретил его и, ни слова не говоря, повел куда-то еще ниже. Они спустились еще – по винтовой лестнице и дальше пошли по узкому и, честно говоря, довольно жуткому коридору. Турецкий все высматривал крыс, но это было явно излишне. В подвале даже не пахло сыростью.

– Ты меня в тир ведешь, что ли? – не удержался Турецкий.

– Я не виноват, Александр Борисович, – извиняющимся тоном сказал Денис. – Он сам попросил отвести ему это место. Говорит, это этот подземный кошмар стимулирует у него виртуальное мышление. Пришли. – Денис всунул в какую-то щель пластиковую карту, и стена раздалась на прямоугольный проем – дверь.

В двадцатиметровом помещении – комнатой назвать эти голые каменные стены у Турецкого не повернулся бы язык – буквой "п" на столах громоздилось двенадцать компьютеров. Турецкий специально сосчитал.

Ими управлял один человек. Он повернулся к вошедшим в вертящемся кресле, и Турецкий смог разглядеть легендарного Макса подробнее. Действительно, размеры головы впечатляли.

Макс запустил в бороду руку, подергал себя за нижнюю губу и сообщил:

– Нашел. В библиотеке.

– В какой библиотеке? – спросил Турецкий, догадываясь, что ответ будет нетривиальный.

– Колись давай, – поддержал его Денис Грязнов. – Куда там ты еще влез своими грязными ногами?

– В Библиотеке конгресса США. Но там, как вы догадываетесь, много всего, пришлось потратить полчаса – фильтровать информацию…

– Да и потом, кто там бывает у Баткина дома? – продолжал Турецкий. – Судя по вашему предыдущему допросу, никто и не бывает. Вот найдем вашего шефа, и он перетащит эту рамку сюда, в свой кабинет, если она ему так дорога. Кстати, почему он вообще этот листок на стенку повесил?

– Сложно объяснить.

– А вы попытайтесь.

– Если в двух словах и на пальцах – потому что митрополит Нестор натолкнул его на грандиозное научное открытие.

– А если не в двух словах?

– Исследуя подобные случаи, за полярным кругом в вечной мерзлоте мы обнаружили трупы скончавшихся от оспы во время эпидемии начала прошлого столетия. Из них удалось выделить вирус, исследование которого позволило создать новую противооспенную вакцину. Недавно нашли там же целую эскимосскую семью, тоже возрастом лет сто пятьдесят, не меньше. Но выделить вирус пока так и не смогли.

– Ну и слава богу, – искренне сказал Турецкий.

– Вы не понимаете! – разозлился Будников. – Каждый такой лишний экземпляр в нашу копилку – это дополнительный шанс за то, что мы справимся с новыми эпидемиями новой оспы.

– Слушайте, вы так говорите, как будто только и мечтаете об этой эпидемии, чтобы развернуться во всей красе! Вам не приходит в голову, что миллионы людей и слышать об этом не желают?!

– Чего же они желают?!

– Они желают крепче спать. Ну ладно… Значит, оспа, – задумчиво, как бы сам себе, сказал Турецкий. – И что, биологическое оружие? Нет, едва ли, тогда бы президент точно знал. Но ведь оспы, кажется, больше нет, мою дочь от нее уже не прививали. Так что это? Почему такой секрет?

– Оспа опаснее сибирской язвы. Оспа – это, извините, за мрачный парадокс, чума двадцатого века.

– Вот как? – удивился Турецкий. – Не СПИД, не…

– Если хотите знать, от оспы в прошедшем столетии умерло людей больше, чем за все войны, вместе взятые. И это несмотря на то, что в семидесятых годах оспа была искоренена, то есть цифра складывается не за сто лет, а за восемьдесят. С тех пор вакцинация населения от оспы была прекращена, и в настоящее время иммунитет против этого заболевания у большинства людей либо ослаблен, либо отсутствует вообще. Оспа – это потенциально страшное бактериологическое оружие. Вирус оспы может стать смертельно опасным оружием.

– Так он все-таки существует? – удивился Турецкий. – Как это понимать? Вы же сами сказали, что оспа побеждена?!

– Существует. В определенных хранилищах. Штамм оспы был сохранен в двух бактериологических хранилищах… В музеях, так сказать. На законных основаниях – всего в двух странах. В США – в Атланте – и в России.

– А в России – где?

– В этих стенах, – безо всякого пафоса сказал Будников.

Турецкий почувствовал на лбу легкую испарину.

– А… что такое штамм?

– Немецкое слово. Оно переводится как чистая культура микроорганизмов одного вида, у которого изучены морфологические и физиологические особенности. Так вот повторяю, штамм оспы был сохранен в Штатах и в России. В США – больше четырехсот образцов, и у нас в Институте – в три раза меньше.

– Наша и американская коллекции пересекаются, дублируют друг друга?

– Как раз нет. Все образцы вирусов были взяты в разных географических пространствах, у разных возрастных групп болевших, разных по времени вспышек. Словом, мало общего. Вот почему имеет особенный смысл существование двух музеев оспы!

Турецкий уже заметил, что об оспе Будников говорил с жаром, с каким иной не стал бы и о любимой женщине рассуждать.

– Понятно. Давайте вернемся к вашему институту.

– Пожалуйста, – пожал плечами Будников. – Ряд проектов Института молекулярной биологии посвящен организации снабжения бактериологической лаборатории, где хранятся российские запасы вируса оспы, более совершенными приборами и оборудованием биологической безопасности, а также противооспенными вакцинами нового поколения и антивирусными препаратами, созданными в результате работы с живой культурой. А недавно было получено новое вентиляционное оборудование и технические средства обеспечения безопасности. Проложены оптоволоконные линии связи, обеспечившие доступ в Интернет и к другим источникам информации. В соответствии с рекомендациями Всемирной организации здравоохранения, исследования ведутся в направлении поиска низкотоксичных вакцин, специфических лекарственных препаратов, изучения различных штаммов вируса оспы на молекулярном уровне и выработки новых методов защиты населения от болезни. На эти проекты нам было выделено два миллиона долларов.

– Кем выделено?

– Финансирование осуществлялось министерством здравоохранения Соединенных Штатов и американским Агентством по уменьшению опасности.

– Кем?! – оторопел Турецкий.

– Вы не ослышались. Вот посмотрите. Это письмо Баткина правительству США:

«Я рад сообщить вам, что в нашем институте началась работа по исследованию вируса оспы в рамках совместной программы. Лаборатория была подготовлена и сертифицирована в соответствии с национальными и международными требованиями. Это без сомнения стало возможным только благодаря той серьезной поддержке, которую вы оказываете проектам, связанным с биологической безопасностью, и программе изучения вируса оспы. Прошу принять мою самую глубокую благодарность за вашу постоянную помощь и ваши усилия по продвижению этих проектов. Мы уверены, что наши ученые приложат все усилия для успешной реализации утвержденной Всемирной организацией здравоохранения программы исследования вируса оспы».

– А сколько получают ваши сотрудники?

– В среднем где-то около пяти тысяч рублей.

– Весело, – только и сказал Турецкий. – А если кто-то из них сбежит отсюда с этим… как его… штаммом?

– Вы помните, как вас проверяли, когда вы сюда въезжали? – спросил Баткин. – А на выезде будет еще хуже.

– Но теоретически это не исключено? – настаивал Турецкий.

– Не знаю, – после паузы сказал Будников.