Десять кругов ада

Все пьянка проклятая...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

На вахте майор столкнулся с матерью Дробницы - забитой маленькой женщиной, давно махнувшей на себя рукой, живущей будто через силу. Она безропотно стояла в уголке, увидя его, улыбнулась, как-то униженно поклонилась... жалкая.

Значит, здесь ее герой. Он сегодня освобождался, спецчасть документы готовит с утра.

Дробница переодевался в маленькой комнате, и заглянувший туда майор увидел... орла, несущего в когтях обнаженную даму. Она как живая дергалась на выпирающей ребрами впалой груди зэка. Обладатель нагрудной картины, заметив Медведева, демонстративно поправил рукой отросшие волосы, как бы поддразнивая майора, с ехидцей прокричал в дверь:

- Здравствуйте и до свидания, гражданин начальник! То есть прощай.

- Да ну? - без улыбки бросил майор.

- Да, - серьезно ответил Дробница. - Возвращаться не собираюсь.

- Посмотрим, - сухо заметил Медведев. - Если вернешься, сразу тебе шесть месяцев ШИЗО выпишу! За возврат. Договорились?

Вошла мать и робко поздоровалась еще раз:

- Здравствуйте, товарищ майор...

Он кивнул в ответ.

- Спецчасть тебе принесет направление райисполкома, куда ты просил сварщиком. Не подведешь?

- Все от зарплаты зависит... - игриво уклонился будущий сварщик.

- Если дурить не будешь, на жизнь хватит. Даже с вычетом алиментов.

- Не буду, Василий Иванович, - все так же игриво протянул бывший зэк. Можно вас уже по имени? Я ведь, кажись, на свободе... Полноправный член общества. Полностью искупил свою вину. От звонка до звонка...

- Можно, - грустно улыбнулся майор. - Только вот зубы отдрай от чифиря: будто деготь пил. Желаю успеха!

Дробница оделся и теперь расчесывал жидкие волосы перед маленьким зеркалом. Обернулся, посмотрел на майора с благодарностью:

- Спасибо, не оболванили...

Мать кивнула, вытерла слезы.

- Не волнуйтесь, все будет у него хорошо, - как мог, утешил ее майор.

А на сердце было неспокойно, плохо...

- Один он у меня, один. И непутевый... - заплакала маленькая женщина.

- Хва, мамаш-ш! - оборвал сынок. - Новая жизнь пойдет. Заметано!

Майор кивнул, вышел из комнатки, оставив мать и сына наедине с их большим счастьем - волей, но и горем одновременно - что завтра выкинет, что подарит матери в ближайший праздник сынок? Никому не известно, даже ему... Непредсказуемость дурацкого характера зависла над ними, не давая в полной мере насладиться сегодняшним праздником...

НЕБО. ВОРОН

Картина Жизни не выбирает событий в зависимости от значимости персонажей в общей истории этого государства, города, народа. Она на то и всеобъемлющей называется, что открывает при моей помощи и тысяч таких же, как я, беспристрастно общие закономерности развития общества, которое там, внизу. На примере этой бедной семейки можно увидеть определенные тенденции, традиционные для рода человеческого - дурно воспитанного, несдержанного, дикого, жизнь которого ко всему отягощена стремлением к спиртному. Они беспечны и практически не контролируют свою жизнь, а она подвержена множественным соблазнам такого толка, что в конце концов приводит в это скорбное место. Бедная семейка обречена на повторение происходящего с ней сейчас... И возвращение Дробницы, или, как здесь говорят, ходка, будет совсем скоро. Преступление он совершит уже через пару месяцев... Мордобой в очереди за пивом... Все это неинтересно...

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Ничего хорошего ждать от Клячи на свободе, к сожалению, не приходится подпорченный экземпляр. Ну, подождем.

Прихожу опять в барак. Ворона не видно, завхоз работает, спрятал птицу. Что с ней делать, ума не приложу, нельзя ведь, нельзя, на меня же кто-нибудь начальнику колонии и настучит - Медведев зоопарк развел у себя в отряде. Надо что-то решать... Вот и завхоз.

- Что-то стенд "Крокодил" не обновляем, - обращаюсь к нему. - Надо использовать наглядную агитацию во всю мощь. Значит, нарисуешь вот что... Будто пляж, а на нем сидит Крохалев, весь в наколках, и все люди от него, как от чумного, шарахаются. - Переминается завхоз. - Что? - спрашиваю.

- Ну... обидится, потом мне несдобровать... - мнется.

- Это приказ, Глухарь. Если будете всего бояться, на волю не скоро попадете.

Покраснел, почесывает голову - домой-то хочется. Пусть решает. Не мне же этого идиота в наколках малевать? Подходим к стенду "Крокодил", я глянул на него и засмеялся. На обратной стороне какого-то плаката картина неизвестного художника. Стоит на трибуне медведь в фуражке и майорских погонах, одна лапа на перевязи, другой отдает честь. А перед ним проходит парадом весь шестой отряд в пионерских галстуках и трусах, правые руки в наколках отвечают пионерским салютом. Подписана торжественная картина крупными буквами: "Братва, не бздеть: наш вождь - Медведь". Полюбовался я и свернул шедевр в трубочку, для домашнего музея.

- Пришли ко мне Гуськова, - велел завхозу.

Входит тот, лицом скорбит, болезненный вроде весь. А я-то знаю, в чем причина его болезней...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

- Как здоровье? - спрашивает майор Гуськова - само участие, прямо сестра милосердия, а не погонник.

Тот от такого тона было растерялся, но собрался, потянул продуманную тактику.

- Болею вот, кашель. Простудился. Легкие тоже побаливают, - и для убедительности покашливает Гусек лапчатый.

- Да, да... - участливо оглядывает его майор.

Но Гуськов чувствует - тут дело нечисто, напрягается весь, что-то задумал Мамочка.

- А что, Гуськов, затемнения у тебя в легких нет, - вздохнул майор.

- Как нет?

- Нет... - улыбнулся Медведев, - поздравляю. Флюорография показала.

- Когда показала? - хрипло спросил он и понял, куда клонит Мамочка здоровым его сделать хочет, заставить ломить на хозяина.

- Месяц назад, - прочел в бумажке Медведев. - Ты в полном порядке, Гусек...

- Не болело бы - не жаловался!.. - пошел в атаку зэк. - Не было температуры бы...

Майор понимающе кивнул, медленно-медленно потянулся, достал что-то завернутое в тряпицу из стола, положил перед собой. Весело посмотрел на Гуська.

ЗОНА. ГУСЬКОВ

Я аж взмок: что ж, думаю, сука Мамочка мне еще прикантовал? Что-то засек при шмоне в бараке? Да вроде ничего в тумбочке не было. Что ж еще? Может, трубку нашел, что курили? Нет. Ну что, что?!

Смотрит и скалится. Тряпочка эта лежит, тянет он и кайфует, сволота...

Ну, разворачивает он ее, а там - градусник. Ага... понял. Все, залапил Медведь...

- Не верите, что ли?! - беру на испуг. Качает головой - не верит.

- А если сознаешься, могу проверку градусником отложить.

- В чем?

- Какую дрянь жрете, чтобы температура была? Кто ее приносит?

- А если температуры сейчас нет? - пру буром, а сам думаю: погорел, Гусек...

- Значит, пойдешь в изолятор, - лыбится погонник.

Иду на сознанку. А что делать-то?!

- А если сознаюсь?

- Не торгуйся, - говорит, - получишь меньше тогда, понятно. И свидание сохраню.

Соображаю, сколь это - меньше? И стоит ли ради этого рассказывать? Нет, что я, ссучился, что ли?

Не сознаюсь, беру градусник. Ничего он, конечно, не показывает, понятно, и через десять минут уже иду на вахту, докладываю капитану Баранову, что меня отправили в изолятор. Молодец, Мамочка. Спасибо...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Не знал ведь Гуськов, что еще утром расколол майор Крохалева и тот рассказал, какую дурь они курят. На пару часов подскакивает температура... Прикидываются больными...

Вечерело. В кабинет заползали тени и пугающие блики, их гнала в него урчащая за окном Зона. Василий Иванович устало сидел, не зажигая света, так лучше думалось. Из форточки наносило чем-то паленым, словно горел на проволоке с током беглый зэк...

Сравнение пришло не случайно - Медведев чувствовал, что вроде бы спящая в оцепенении застывшего времени Зона на самом деле не спит, в ней тайно бурлят внутренние процессы. Словно медленно тлеет где-то фитиль и огонь ползет к пороховой бочке, запах его слышен всем, все чуют опасность взрыва, но лень выйти и потушить его, мол, прогорит, да и только... Но может так рвануть!