Победитель получает все

Бидуэлл, сам того не замечая, прямо-таки трясся от напряжения.

— Я хочу получить эти фотографии, — сказал он.

— Не думаю, что это возможно, — покачал я головой.

— Вот как? — еще сильнее задергался Бидуэлл. — Вы что, полицейский, давший присягу? У вас что, есть ордер на обыск? Вы что, обладаете полномочиями незаконно вторгаться в частное жилье?

— Вы хотите, чтобы я продолжал, или мне пригласить своего адвоката? — посмотрел я на Шерман.

— Уоррен, не сейчас, — закрыв глаза, покачала головой Шерман.

Дворик перед домом и улица заполнялись копами, журналистами и местными зеваками, привлеченными обилием незнакомых машин. В промежутках между ответами на вопросы я смотрел на то, как среди полицейских снуют телевизионщики, готовясь выходить в прямой эфир. Женщина, которую я тысячу раз видел в выпуске местных новостей Эн-би-си, разговаривала с оператором и, увидев меня у окна, что-то ему сказала. Оператор навел на меня камеру. Прошмыгнув мимо Флюти, журналистка подскочила к окну. У нее были седые волосы и умные глаза.

— Это вы тот детектив, что обнаружил похитителей?

— Меня зовут Хосе Хименес, — изобразил я Билла Дейна. [28]

Журналистка замахала рукой, подзывая оператора ближе.

— Послушайте, нам известно, что здесь жили двое, некие Элтон Ричардс и Стив Притзик, и мы хотели бы взять у вас интервью в прямом эфире.

Оператор поднял камеру над головой, пытаясь снять внутренность комнаты.

— Матерь божья! — увидев телекамеру, пробормотал Дон Филлипс. Оттолкнув меня, он высунулся в окно и крикнул сержанту в форме: — Ради всего святого, очистите место от посторонних! Никого не пускайте с улицы!

Сержант поспешил выполнять его распоряжение, а Филлипс повернулся ко мне:

— Вы что, хотите быть самым умным?

— Хочу не иметь с этим ничего общего, — развел я руками.

Полицейские в форме начали оттеснять прессу и зевак ближе к дороге, но тут толпа заволновалась, словно в воздухе проскочил электрический разряд. Все громко заговорили и принялись крутить головами, а телевизионщики ринулись к проезжей части.

— Это еще что такое? — спросил Филлипс.

Через толпу пробирались Джонатан Грин, Эллиот Трули и оператор с видеокамерой «Новостей изнутри». Звукооператор пыталась заставить людей расступиться, что ей, однако, не слишком удавалось, пока на подмогу не подоспели Эрнандес, Флюти и двое полицейских в форме. Анна Шерман подошла к окну, а затем срочно отвела Бидуэлла и Миллера в сторону. Все трое стали что-то обсуждать оживленным шепотом. Грин и компания все же сумели протиснуться в дверь мимо сержанта в форме, но тут на них набросился Филлипс:

— Куда это, черт возьми, вы направляетесь?

— Пропустите их, — остановила его Анна Шерман и, натянуто улыбаясь, протянула руку Грину. — Здравствуйте, мистер Грин.

— Добрый день, мисс Шерман, — сказал Грин, а потом с широкой улыбкой на лице повернулся ко мне: — Мои поздравления, сынок. Похоже, вы обеспечили мне победу.

Оператор, стараясь поймать хороший кадр, случайно налетел на Филлипса, и тот его оттолкнул. Довольно грубо.

— Эй!.. — обиженно пробормотал оператор.

— Следователь Филлипс, это Джонатан Грин, — произнесла Анна Шерман. — Мистер Грин представляет Теодора Мартина.

— Вот как, — буркнул Филлипс.

Подойдя к дивану, Джонатан и Трули склонились над бумагами.

— Ничего не трогайте, — предупредил их Филлипс. — Мы еще не снимали отпечатки пальцев.

— Замечательно! Вы только посмотрите! Просто бесподобно! — радостно улыбнувшись, покачал головой Трули.

Он улыбнулся мне, улыбнулся Шерман, но та ему не ответила.

— Мистер Коул, это те самые документы, которые вы обнаружили, войдя в квартиру? — громко, чтобы слышали все присутствующие, спросил Грин.

— Да.

Грин подозвал оператора.

— Будьте добры, покажите это крупным планом.

Оператор неловко протиснулся к дивану.

— Это еще что за нахал? — поинтересовался Бидуэлл.

— Они из «Взгляда изнутри», — объяснил Трули. — Снимают документальный фильм о Джонатане.

— О, ради всего святого, — покачал головой Бидуэлл.

Оператор начал снимать вещественные доказательства, а Джонатан повернулся ко мне:

— Никаких новых документов нет? Ничего из того, что вы обнаружили, не исчезло?

— Разумеется, нет.

Оператор навел камеру на Джонатана, и тот продолжил:

— Мистер Коул сфотографировал документы, обнаруженные в этом конверте, перед тем как вызвал полицию. Эти снимки являются однозначным свидетельством того, какие именно вещественные доказательства находились здесь до того, как они попали в распоряжение полиции. Мы собираемся сопоставить сделанные им фотографии с тем, что имеем сейчас перед собой, чтобы убедиться, что никто не подтасовывал улики.

— Это еще что такое, мать вашу? — залился краской Филлипс.

Анна Шерман приказала ему заткнуться. Добавив, что если он не сможет держать себя в руках, ему придется выйти.

— Я прекрасно понимаю, на что он намекает, и мне это не нравится, — проворчал Филлипс. — Черт побери, здесь у всех чистые руки!

Его лицо было багровым.

Шерман что-то шепнула Бидуэллу, и тот вывел Филлипса на улицу.

Меня снова заставили повторить все сначала, Джонатан Грин и Эллиот Трули задавали вопросы, а оператор и звукооператор все это записывали. Анна Шерман слушала, скрестив руки на груди и время от времени притопывая ногой, и тоже иногда задавала вопросы. Бидуэлл и Филлипс вернулись, но теперь Филлипс держал рот на замке и только сверкал на нас из угла глазами. Когда я закончил, Джонатан Грин повернулся к Шерман и сказал:

— Мы хотим, чтобы была обеспечена сохранность этих документов, и мы хотим, чтобы нам была предоставлена возможность их изучить как можно скорее. Нам потребуются результаты вашего дактилоскопического анализа, после чего, разумеется, мы проведем свой собственный.

— Разумеется, — стиснула зубы Анна Шерман.

— Мистер Коул вам еще нужен?

— Я попросил у мистера Коула разрешение снять отпечатки его пальцев, — сказал криминалист. — Он не возражает.

— Будьте добры, сделайте это в нашем присутствии, — кивнул Грин.

Криминалист вскрыл набор для дактилоскопирования и усадил меня на стул. Быстро и профессионально он снял отпечатки пальцев, после чего протянул салфетку вытереть чернила. Оператор фиксировал каждое движение.

— У вас что, пленка никогда не кончается? — спросил я.

Звукооператор рассмеялась.

Грин вернулся к дивану, снова осмотрел бумаги, не прикасаясь к ним, после чего повернулся к Шерман.

— Анна, вы ведь понимаете, что это такое. Правда? — Терпеливый отец.

Анна Шерман ничего не ответила. Капризная дочь.

— Но если вы не понимаете, мисс Шерман, окружной прокурор обязательно поймет, — улыбнулся Джонатан Грин. — Если вам не трудно, передайте ему, что я буду ждать его звонка в самое ближайшее время.

Шерман открыла рот, но ничего не сказала.

— Эллиот, полагаю, мы можем идти, — продолжил Грин. — У мистера Коула выдался долгий и плодотворный день. Вероятно, он хочет поскорее вернуться домой.

Филлипс громко кашлянул из своего угла, однако его кашель прозвучал подозрительно похоже на «А пошел ты к такой-то матери».

Я вышел следом за адвокатами на крыльцо. Улица перед домом была запружена журналистами, съемочными бригадами и полицейскими в форме, которые тщетно пытались расчистить дорогу. Эрнандес и Флюти эскортировали Джонатана с фланга, и мы пролезли под желтой лентой. Журналисты обступили нас со всех сторон, тыча в Джонатана микрофоны и объективы фотоаппаратов и выкрикивая вопросы. Телевизионных микроавтобусов было так много, что, казалось, нас окружал целый лес передатчиков, нацелившихся своими длинными тонкими антеннами на один и тот же невидимый спутник связи на геостационарной орбите на высоте двадцать две с половиной тысячи миль, передатчиков, которые чем-то напоминали стаю койотов, воющих на луну.