Бросок на выстрел

Пока старший Дунаев был на плаву и сливал всю нужную информацию сыну, дела «Бечета» шли блестяще. Когда же он, получив синенький орден Почета, был отправлен на заслуженный отдых, этот факт никак не сказался на деятельности компании Колупаева и Дунаева-младшего, поскольку оба за эти годы обросли собственными связями, влиянием и большими деньгами, которые, как известно, в новой России решают все. Единственной слабостью Станислава Николаевича была его жадность до денег. Конечно, он не сидел на сундуках с золотом, как скупой рыцарь, но за просто так не желал отдавать даже сотенную купюру. Впрочем, люди, тратящие попусту деньги, богатыми не бывают…

На охоту Дунаев ездил с удовольствием. Эта смена занятий и привычной обстановки была для Станислава Николаевича некой отдушиной. На охоте он отдыхал и телом, и душой, и не столько азарт охотника, сколько возможность прочистить голову и не думать о добыче денег влекла его на природу.

Стрелял он отменно, натренировавшись в свое время в тире, хотя в душе настоящим охотником себя не считал. Просто он делал хорошо все дела, за которые принимался. Среди его трофеев имелись бурый медведь, полярный волк, целое стадо кабанов, полдюжины сохатых и целые караваны уток. Лосиная и волчья морды висели у него в домашнем кабинете, между которыми находилось в рамке увеличенное цветное фото его самого в болотных сапогах, тирольской шляпе с пером и с «винчестером» в руках.

Мог бы Дунаев убить человека?

Однозначно ответить непросто. Наверное, сумел бы… Правда, только в том случае, если бы кто-либо посягнул на его деньги. Но охотник Востриков на его богатства отнюдь не претендовал. И если его убил Дунаев, то это было совершенной случайностью. Такой же случайностью, как и то, что Вострикова могли убить Колупаев или Ионенко. А вот если Леваков шантажировал Дунаева, то Станислав Николаевич вполне мог его прикончить. Но тогда при чем тут Наташа Челнокова и ее звонок Левакову? Где эта Наташа и где Дунаев – как говорят в Одессе (а может, теперь уже и не говорят), две большие разницы… Они вращаются на разных орбитах и по космическим правилам больших и малых планет просто никогда между собой не пересекаются.

А ведь Левакова могли убить все трое, если он был опасен им всем, из чего следует, что все они причастны к гибели Вострикова…

Дальше события развивались примерно так…

Откушав шашлыков, вся компания еще немного посидела в летней столовой, а потом разошлась по своим номерам, ведь вставать завтра нужно было на заре…

В моей голове пронеслись картины того, как они укладывались в свои постели. Колупаев, к примеру, мог заснуть сразу. Немного попялился в потолок Дунаев, после чего повернулся на бок и через минуту засопел. Наверное, довольно быстро заснул и Леваков, которому подниматься завтра надлежало раньше всех, ибо обслуга должна вставать до подъема своих хозяев. И только Ионенко какое-то время ворочался, сожалея, верно, о том, что лежит в кровати один, а не вместе с Фаиной Витальевной. Но вскоре заснул и он.

Они вышли на охоту на заре. Все четверо. Шли молча. Утро было хмурым, и, кажется, собирался дождик.

Шли они, как сказал им егерь, к болотистым низинам, ориентируясь по карте, также предоставленной Иваном Николаевичем.

Сверху стало немного накрапывать, но это не мешало охотникам.

Через час они сделали привал. Позавтракали припасенными продуктами, которые нес Василий Леваков, пригубили из фляжек коньяку. А потом…

Потом, когда они вышли к низине с двумя болотистыми озерками и протокой между ними, Дунаев вдруг увидел, как неподалеку зашевелились нижние ветки на одном из кустов.

– Тихо! – прошептал он и вскинул ружье.

Колупаев и Ионенко последовали его примеру.

– Там, – одними губами произнес Дунаев и указал пальцем на куст. Его ветви шевельнулись еще раз.

Он выстрелил первым. За ним начали палить Колупаев и Ионенко.

Сколько раз они выстрелили – никто не считал. Затем Дунаев поднял руку и крикнул:

– Попали, ребята!

С ружьями наперевес и громкими возгласами они бросились к шевелящемуся минуту назад кусту. Леваков сбросил рюкзак и пошел за ними. Когда они дошли до куста и обошли его, то увидели изрешеченного… нет, не кабана, а человека в камуфляже и плащ-палатке. Он бессмысленно вращал глазами и захлебывался кровью, ручьем текущей изо рта. Затем несколько раз дернулся, вытянулся и затих.

Они подошли ближе: это был охотник. Рядом с ним лежал карабин «Сайга» с оптикой…

– Твою ж мать! – тихо выругался Колупаев. – Что мы наделали? Это что ж теперь будет?

– Кирдык нам всем будет, – нервно ответил Дунаев.

А исполнительный директор Ионенко стоял ни жив ни мертв и не мог произнести ни слова. Наконец он как-то совладал с собой и промолвил:

– Надо сообщить в полицию…

Дунаев резко повернул голову в его сторону и зло произнес:

– Ты будешь сообщать?

– Но это же… случайность, – промямлил Ионенко. – Несчастный случай. Никто из нас не хотел… Мало ли что может случиться на охоте.

– Поэтому-то мы и превратили его в дуршлаг? – испепелил его строгим взглядом Дунаев. – Да на нем не меньше десятка дырок! – И добавил: – Я знаю, что будет дальше, если мы сообщим в полицию. Будет возбуждено уголовное дело, начнутся допросы, бесконечные траты на адвокатов и огромные взятки следователям и судьям (этот вопрос, похоже, волновал его сильнее прочих). И еще неизвестно, как оно все повернется. Мы все можем схлопотать по сроку. Сейчас ведь модно сажать богатых, чтобы показать всем, что наше правосудие не делает скидок на чины и социальный статус людей, преступивших закон…

– И что теперь делать? – дрожа всем телом, спросил Ионенко.

– Оставить все как есть, – после недолгого молчания ответил Станислав Николаевич.

– Ты что, предлагаешь повернуться и уйти? – глянул на своего друга Колупаев.

– Конечно, нет, – резко сказал Дунаев. – Так нам припишут еще и умышленное убийство. Да и тело найдут очень скоро. Нам надо все сделать более грамотно: охотника закопать, потом избавиться от оружия и делать вид, будто ничего не произошло…

– Это как? – вдруг подал голос Леваков.

Все обернулись в его сторону: как это они забыли, что с ними водитель исполнительного директора? Впрочем, хотя он и не стрелял, его можно сделать соучастником, если заставить его молчать…

– А вот так: помалкивать в тряпочку, – буркнул Станислав Николаевич. – Это будет лучше для всех нас.

Это решение было коллегиальным. Семейным, если можно так выразиться. Но без Левакова. Он отошел в сторону и присел, облокотившись о ствол сосны. Думы его были невеселы. Если вскроется убийство неизвестного охотника, ему, как судимому, не миновать решетки. Ведь начальники отвертятся, а он сядет, поскольку правосудие потребует жертву, и он на эту роль будет самой подходящей кандидатурой. Его еще выставят главным обвиняемым в случившемся. И все! Прощай, честная жизнь, прощайте, сестренка и братишка, здравствуй, зона…

Леваков сплюнул и с ненавистью посмотрел на трех копошащихся возле трупа мужчин, которые в поте лица рыли для убитого могилу. Это заняло минут сорок. Затем они завернули охотника в его плащ-палатку, столкнули на дно могилы и положили сверху его карабин. Дунаев повыдергал окровавленную траву, бросил ее в яму, тщательно осмотрел место, на котором лежал убитый Востриков, и, не найдя примет, по которым можно было бы определить, что здесь когда-то произошло убийство, первым принялся закапывать могилу.

– Ну, что стоите как столбы, закапывайте! – прикрикнул он на Колупаева и Ионенко, оставив без внимания присевшего у сосны Левакова.

Через четверть часа на месте могилы с телом охотника образовалось гладенькое место. Дунаев заложил его дерном, аккуратно снятым еще до начала рытья ямы, потоптался на захоронении и заставил сделать то же самое остальных. На Левакова по-прежнему никто из троицы не обращал внимания, словно его с ними и не было. Когда закопанная могила по внешнему виду перестала бросаться в глаза, Дунаев приложился к фляжке. Пил он крупными глотками, и коньяк стоимостью около двух тысяч долларов за бутылку стекал ему на подбородок. Потом он закрутил на фляжке пробку и посмотрел на Колупаева и Ионенко: