Бросок на выстрел

Мы шли гуськом: впереди егерь Семенов, за ним я, за мной – оператор Степа. Время от времени он включал камеру и снимал наши затылки, тропу и лес. Ибо дело свое знал…

Шли мы молча. Да и о чем говорить? Так и прошли все эти километры до Афонькиной протоки, что соединяла два небольших болотистых озерка, куда, по сведениям Ивана Николаевича, и отправился в пятницу пропавший охотник Сергей Степанович Востриков.

– Ну вот… Пришли, – объявил Семенов, снимая с плеча рюкзак. – Вот она, Афонькина протока.

– А почему протока называется Афонькиной? – поинтересовался я.

– Здесь в пятидесятые годы прошлого века пропал сельский дурачок Афоня, которого местные жители звали Афонькой.

– То есть как пропал? – спросил я. – И не нашли?

– Да темная вышла история, – задумчиво произнес Семенов. – Мне мать рассказывала, что пошел он как-то в лес грибы собирать и не вернулся. Три дня его всем селом искали. И вот у этой самой протоки нашли его корзинку, полную мухоморов и поганок. И следы. Его и еще чьих-то босых ног. Очень больших. Надо полагать, и человек был крупный. Из сельчан ни у кого такой огромной стопы не было. Весь берег протоки был в следах Афоньки и этих босых ног. Как будто Афонька бежал от кого-то, а этот, с большими стопами, гнался за ним. У самой воды следы обрывались. И все. Ни Афоньки, ни этого босого. Так вот Афонька и пропал. А к протоке его имя прицепилось. Теперь она уже официально зовется Афонькиной. На карту занесена.

– Интересно, – произнес я. – Выходит, этот босой Афоньку с собой куда-то утащил?

– Ничего больше не известно, – отозвался Иван Николаевич. – Говорю же, темная история… Обратных следов ведь не нашли. Искали по берегам, вниз и вверх по реке, нигде ничего!

– А скажите, – задал я новый вопрос, – охота на кабанов… Она как происходит?

– Да по-разному случается, – ответил егерь. – Например, Востриков выходил охотиться на ночь, когда у кабанов самая кормежка. Знал, где они кормятся, устраивал лежку, ждал, когда придет стадо, медленно и осторожно подходил к нему с подветренной стороны, пользуясь шумом, который они производят, когда кормятся, и стрелял.

– А что за ружье у него было?

– Карабин «Сайга» с оптикой.

– Серьезное оружие, – заметил я.

– Это да, – кивнул Семенов.

– А у москвичей какое оружие было?

– У них тоже было отличное оружие. У их старшего имелся самозарядный карабин «Беркут», а двое остальных имели самозарядные «винчестеры», – ответил Иван Николаевич. – Эти предпочитали, как я понял, скрадывать зверя на лежках, днем, когда кабаны спят. В это время к ним можно подойти метров на двадцать…

– А как определить, кабанье это место или нет? – поинтересовался я.

– Это просто, – посмотрел на меня егерь, как мне показалось, со снисхождением. Потом огляделся и поманил меня к одинокой ели. Когда мы подошли, он спросил: – Что вы видите?

– Ничего, – ответил я, осматривая дерево.

– Вы не туда смотрите, – заметил мне егерь. – Вниз смотрите, на землю.

Я опустил взгляд: у корней ели почва была изрыта.

– Это кабаны?

– Так точно.

– Значит, Востриков охотился на жирующего зверя, а москвичи – на спящего? – уточнил я.

– Да, – не раздумывая, ответил Иван Николаевич.

– А где кабаны предпочитают спать?

– Ну, к примеру, вон там они могут устроить себе лежку, – указал егерь на заболоченную и заросшую невысоким кустарником низину недалеко от протоки.

– А откуда их можно взять?

– Ну, скажем, вон из тех зарослей орешника, – произнес Иван Николаевич, указал на кусты метрах в тридцати от низины.

Я прошел к кустам, спрятался за ними, а потом осторожно отвел ветви и стал смотреть в сторону низины. Она просматривалась почти вся, и если бы в моей видимости оказался кабан, его вполне возможно было подстрелить даже мне, не говоря уж об опытном охотнике.

Потом я увидел, как один из невысоких кустов, что росли на низине, шелохнулся. Потом шелохнулся другой куст, третий. В кустах определенно что-то двигалось. Я перевел взгляд в сторону этого движения и увидел сосну с большим дуплом на уровне человеческого роста. Подойдя ближе, я обратил внимание на изрытую вокруг нее землю и, подозвав Ивана Николаевича, спросил:

– Это тоже изрыли кабаны?

– Да, больше некому, – ответил егерь.

– А зачем они роют землю?

– Логовища себе устраивают или пищу так добывают. Здесь, похоже, зверь добывал себе пищу.

– Какую именно? – поинтересовался я.

– Клубни корней, грызунов, червей, улиток, падаль всякую…

Я немного постоял у изрытого места, осматривая землю, а потом спросил егеря:

– А нож у вас есть?

– Конечно, – удивившись, ответил Иван Николаевич и показал мне большой охотничий нож: – Как же без него в лесу?

– Можно? – попросил я.

– Пожалуйста.

Я взял протянутый мне нож, вынул его из ножен и вонзил в землю. На одно мгновение мне показалось, что грунт под ножом плотный, как и во всем лесу, но ведь за столько времени, да еще под дождями, земля могла и уплотниться, верно?

Я мельком глянул на Степу, смотревшего на меня широко раскрытыми глазами, убедился, что камера работает, и принялся рыть. Сначала делал ножом большие борозды, а потом выгребал землю руками. Иван Николаевич какое-то время молча наблюдал за моими действиями, а потом, не выдержав, спросил:

– Вы это зачем?

– Хочу проверить одну свою догадку, – ответил я, не вдаваясь в подробности и продолжая копать.

Рыл я довольно долго. Сбоку от меня уже образовалась весьма большая горка выбранной земли, как вдруг нож егеря обо что-то глухо звякнул. Я снова глянул на Степу, вернее, на его камеру, заметил зеленый глазок, указывающий на то, что камера работает, отложил нож и стал аккуратно разгребать землю. Еще через пару минут пред нашими взорами сначала показался оптический прицел, затем ствол и, наконец, все ружье…

– Это «Сайга»… Карабин Вострикова… – удивленно произнес Иван Николаевич.

Мы все трое присели и стали быстро разгребать руками землю. Показался кусок плотного брезента. Это была часть плащ-палатки. Когда, очистив ее от земли, я потянул за полу плащ-палатки, брезентовый куколь раскрылся, и мы увидели то, что в нем было завернуто, – изрешеченное человеческое тело…

Глава 12

Страшная находка, или Как все произошло и что последовало дальше

– Это же Востриков! – воскликнул Иван Николаевич, когда мы полностью развернули плащ-палатку. Он какое-то время смотрел на труп, а потом перевел взгляд на меня: – Вы что, знали, что он тут лежит?

– Я не был уверен, – ответил я.

– Не были уверены? – переспросил Иван Николаевич.

– Да.

– Но… Как вам это удалось? – не сводил с меня взгляда Семенов. – Вы что, экстрасенс? Или видите сквозь землю?

– Ни то и ни другое, – поспешил заверить я егеря. – Просто… у меня хорошая интуиция.

– Хороша же у вас интуиция, ничего не скажешь, – все еще недоверчиво посматривая на меня, произнес Иван Николаевич. – Надо полагать, о нахождении Вострикова, то есть его трупа, следует немедленно сообщить в милицию. Тьфу ты, в полицию… Все никак не могу привыкнуть к этому новому названию.

– Да, надо сообщить, – согласился я.

– И нам придется их подождать.

– Придется, – снова согласился я.

Пока Иван Николаевич звонил в полицию и объяснял, где мы находимся, мы со Степой потихоньку отошли в сторонку.

– Ты все снял? – спросил я его, хотя можно было этого и не делать, ибо учить Степу было все равно, что портить…

– Все, – ответил Степа. – А ты как узнал про могилу?

– У меня хорошая интуиция, – ответил я своему оператору так же, как перед этим егерю.

– А твоя интуиция не подсказывает, кто убийцы?

– Думаю, что это мой добрый друг, исполнительный директор риелторской компании «Бечет» господин Ионенко и господа учредители означенной компании генеральный директор господин Колупаев и председатель совета директоров господин Дунаев, – с неизбывным сарказмом произнес я. – Это они превратили охотника Вострикова в дуршлаг.