Седьмой лимузин

Маргарет, почему-то едва заметно опечалившись, погрузилась в собственные мысли, но тут я обнаружил знакомую гоночную машину.

— Ах вот как! У вас, я вижу, есть и «Бугатти».

— Джулиан любит ее как родное дитя. — Она рассмеялась, словно ненароком выболтала семейную тайну. Хотя, пожалуй, это было семейной шуткой.

Я нагнулся к машине, осматривая радиатор.

— Пятьдесят девятая модель, не так ли?

— Совершенно верно. Но мы на ней больше не ездим. Джулиан некогда выезжал на ней, но попал в аварию и потом собрал ее буквально по винтику.

— Продаются ли какие-нибудь из этих машин?

— Об этом лучше спросить у мужа. Он говорил о том, что подумывает продать «Морган» на аукционе в Оклахома-сити, который состоится в следующем месяце. Но, мне кажется, на продажу «Бугатти» он не пойдет ни за что.

Она состроила насмешливую гримаску, провела рукой по коротким рыжеватым волосам.

— Наверняка ему хотелось бы пополнить свою коллекцию еще одним «Бугатти». — Я никогда не считал себя человеком излишне тактичным.

— Да, знаете ли, мистер Джонс, у него есть еще одна. Пятьдесят седьмая модель, но совершенно разбитая и нереставрируемая. Джулиан, конечно, мечтает о новых приобретениях, но такие возможности приходят и уходят.

Вот и для меня пришла возможность завести разговор начистоту. Да как бы тоже не прошла мимо. Я подлез под «Бугатти», потом, завершив осмотр, стряхнул пыль с рук.

— Миссис Сполдинг, а вы когда-нибудь слышали об Элио Чезале?

Ответ был ясен и без слов. Это имя ударило ее как молнией, хотя и выглядела она сейчас скорее оглушенной, чем встревоженной.

— Прошу прощения?

— Это ему принадлежал «Бугатти», который хотели купить для вашего мужа Карри и Джон. И кроме того, он отец жениха вашей дочери.

Маргарет стояла, прямая и неподвижная, а ветер раскачивал японские фонарики у нас над головами. Казалось, ее глаза изменили цвет, может быть, даже температуру.

— Насколько я понимаю, мистер Джонс, вы зашли к нам не случайно.

Не самая подходящая возникла ситуация для того, чтобы представиться своим настоящим именем, но я, тем не менее, так и поступил. Маргарет настолько понравилась мне, что я с трудом подавил искушение исповедаться перед нею. Но решил все же вести себя проще. Имя, профессия, взаимоотношения с покойным, обязательства перед его памятью. Все это я, возможно, несколько драматизировал, перемешав правду с поэзией. И, конечно, не упомянул о маленьком сувенире, который завещал мне Элио.

Маргарет выглядела несколько ошарашенной, что в сложившихся обстоятельствах было более чем объяснимо.

— Пару минут назад, мистер Эшер, вы назвали своего крестника женихом.

— Возможно, я несколько поспешил с выводами. Но и Тед, и Карри выглядят женихом и невестой. Такое впечатление, что вот-вот отправятся под венец.

Она села на приступку «Эссекса». Я устроился рядом.

— Когда вы их видели? — спросила она.

— На аукционе у Харры. И еще раз — вчера.

Она укоризненно посмотрела на меня.

— А не много ли вы на себя берете, мистер Эшер? Вы ведь вторгаетесь в мои семейные дела.

На улице, со стороны собора святого Марка, раздался колокольный звон. Он подсказал мне время: полпервого. Я встретился с Маргарет глазами.

— Миссис Сполдинг, вы кажетесь честным человеком. И наверняка неглупым.

— Пожалуйста, говорите то, что вы собираетесь сказать.

— Я ведь не представляю для вас никакой опасности. Для вас и для всего этого. — Я обвел широким жестом ее персональный Эдем. — Но мне известно о вас, вашем муже и Люсинде. Мне сказал Тед.

Ноги у нее подогнулись, колени задрожали, все тело свернулось в позу беззащитного эмбриона.

— О Господи, а ведь мы жили так скрытно. И я столько раз предупреждала Карри. — Она горько рассмеялась. — Но Тед, разумеется, был ничем не связан.

— Его нельзя винить. Карри с Джоном практически объявили об этом во всеуслышание. По крайней мере, надо было быть круглым идиотом, чтобы ни о чем не догадаться.

Она, казалось, меня и не слышала.

— Все это началось последний раз еще тогда, в Вилледже, когда Адель была совсем малюткой.

В Вилледже? В воздухе повис невысказанный вопрос. Маргарет вроде бы чуть ли не обрадовалась возможности выплеснуть наконец столь долго подавляемые гнев и горечь.

— В Шорт-Крике, мистер Эшер, когда мы все еще жили одной семьей. Люди начали поговаривать, поползли кое-какие слухи, но никто, включая самого Джулиана, не ожидал налета. Однако полиция штата Аризона ворвалась в Вилледж, насильственно разлучая мужей и жен, родителей и детей. — Она отвернулась от меня. — Это случилось в 1953-м. У меня по-прежнему стоит перед глазами ее лицо в тот момент, когда она увидела, как навстречу нам по пустыне мчатся, выстроившись в линию, полицейские машины.

Мне нечего было спрашивать, кого она имеет в виду. Впервые за все время с тех пор, как мы познакомились, на лице у Маргарет появилось выражение безжалостной воительницы.

— А вы с Люсиндой хоть когда-нибудь жили дружно? — спросил я.

— Во всяком случае, враждовали мы не всегда. Я никогда толком не понимала ее. Я хочу сказать, что ее чувства к Джулиану были мне как раз понятны. Ее любовь к нему. — С отсутствующим видом она сдернула с юбки залохматившуюся нитку. — Истинной проблемой с самого начала был Джон. Даже тогда он был более чем странным мальчиком. Заботился о Люсинде, но что касается отца, то просто боготворил его. Может быть, этого ему хватило на то, чтобы возненавидеть меня.

Кровавые распри. Я знал их от корки до корки по собственному семейному опыту. Не было бы счастья, так несчастье помогло: может быть, именно поэтому я без труда ориентировался сейчас в домашней войне семейства Сполдингов.

— Пусть даже так, — сказал я. — И все-таки разрыв инициировала именно она?

— Что да, то да. — Маргарет полюбовалась упавшей во двор длинной тенью от шпиля собора святого Марка. — Помню, однажды ночью, в грозу, Люсинда показала мне альбом с вырезками о своей прежней жизни в Германии. Люсинда Краус. Вам известно это имя? Нет? Я его тоже не слышала. Но в немом кино она была чуть ли не звездой. Ну, знаете, такое амплуа: скверная девчонка с длинными ресницами, подбивающая главного героя на всякие нехорошие дела. Там-то она и повстречалась с Джулианом. В Берлине.

— Из женщины-вамп превратилась в жену миссионера, — улыбнулся я. — Ничего себе превращение!

— Что ж, у обеих было чем похвастаться. Помню ее на старых газетных снимках: меха, бриллианты. Я спросила у нее, а почему же ты все это бросила? И она ответила: в таком ритме и на таких энергетических затратах долго не протянешь. А более резкой перемены участи, чем встреча с Джулианом, я все равно бы не нашла… — Маргарет пожала плечами. — Так обстояло дело с Люсиндой. Возможно, она и впрямь ревновала, но главной причиной, по которой ей стала нестерпима наша совместная жизнь, была самая обыкновенная скука.

Мы посидели молча, любуясь все удлиняющимися тенями и вслушиваясь в шелест бумажных фонариков у нас над головой.

— Ваш муж всегда устраивает себе выходной по понедельникам? — спросил я.

— Не лукавьте, мистер Эшер. Вам ведь хочется узнать, куда он поехал, верно? — На миг она показалась мне маленькой девочкой, рассказывающей о неприятностях, приключившихся с нею во время занятий. — Он сейчас у нее. — Маргарет бросила взгляд на часы. — Если не уехал из Шорт-Крика раньше обычного. — Она встала, оперлась на «Эссекс» рукой. — Раньше это волновало меня куда сильнее. Я читала Евангелие и просила у Бога прощения за то, что происходит в глубинах моей души. Но сейчас мне кажется, что лучше и впрямь предоставить их самим себе. В конце концов, именно ее он встретил первой. Джулиан всецело доверяет ей в делах самого разного сорта. — Широким жестом она обвела весь маленький автомобильный музей. — Да и ко всему этому вкус ему привила она.

— Это ее хобби?

— Она снималась в роли гонщицы. У нее полно вырезок и снимков, относящихся к этой картине.