Золотой омут

— Вы запомнили, как они выглядели?

— Нет, конечно, не до этого было. Тем более они в черных масках были.

— Ну хотя бы какие-нибудь приметы.

— Ничего особенного — обычный средний рост, телосложение тоже обычное. Правда, мне показалось, что они с кавказским акцентом говорили. Хотя они почти не общались между собой — некогда было.

«Как странно, протокол Володина я прочитал очень внимательно, но про маски там ни слова», — подумал Гордеев.

— К вам ведь приходил следователь? — на всякий случай еще раз спросил он.

— Да, приходил.

— А вы уверены, что рассказали ему про этих двоих?

— Конечно, рассказала.

«Чудеса, не мог же Володин этого забыть. Что-то у него опять не складывается», — подумал Гордеев.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросил он.

— Вы бывали когда-нибудь в нашем общежитии? Если да, то, наверное, помните, какие там маленькие комнаты, а у аспирантов и того меньше. Достаточно человеку встать между кроватью и столом, и другой уже не пройдет к двери. Один из этих двоих встал в проходе, а другой подскочил ко мне, схватил за волосы, бросил на кровать и начал бить по лицу.

— Ни с того ни с сего?

— Да. Я чудом смогла вырваться, сделала шаг к двери, но второй перехватил меня, кинул на пол, и они уже вдвоем стали избивать меня ногами. Я уже не в силах была сопротивляться, попыталась забраться под кровать, но они не давали. Только и оставалось, что сжаться в комочек и спрятать лицо. Хотя, как видите, мне и это не помогло. Я уже даже с жизнью попрощалась.

И знаете, такие мысли глупые в голову лезли: что забыла часы из ремонта забрать, что ключ От раздевалки на кафедре не оставила, еще ерунда какая-то вспоминалась. Кричать я не могла, сдачи дать тоже, сопротивляться невозможно было. Лежу на полу, а сама как будто эту картину со стороны наблюдаю. Уже даже не страшно, не больно, странно как-то, словно фильм смотрю. Они бы меня наверняка убили.

— Они прекратили сами?

— Нет… Просто случай спас. У нас же в общежитии особые правила совместного проживания. Отличные от привычных. То есть стучаться у нас не принято. И вот, на счастье, ребята-соседи вломились — то ли денег хотели занять, то ли еще что, — вот они-то их и спугнули. То есть «спугнули» — неправильное слово, не очень-то эти двое испугались, совершенно спокойно вышли, один из них меня еще и ударил на прощание. Ребята обалдели, не поняли, что происходит. Сначала ко мне кинулись, а эти двое спокойненько так в коридор, потом на лестницу — и исчезли. — Девушке стало трудно говорить, и она замолчала, тяжело дыша.

— Не волнуйтесь, постарайтесь подумать, мог ли вам кто-нибудь отомстить таким образом? Может быть, ссора какая-нибудь была, неприятный разговор? Может, в ревности дело, в конкуренции? — пытался прояснить ситуацию Гордеев.

— Да в какой конкуренции? О чем вы говорите? Я же аспирантка, кандидатскую пишу, студентам преподаю, небольшую стипендию получаю — завидовать-то нечему. И не ссорилась я ни с кем. Да и нет у меня знакомых, способных на такое.

— Ох, не зарекайтесь, поверьте моему опыту. Бывает, жена мужа заказывает, сын — отца, а жертвы и не предполагают, что их близкие на такое способны.

Она только отрицательно покачала головой.

— Оля, расскажите мне, чем занимается Вадим, как вы с ним познакомились?

— Да обычно, никакой романтики. Хотя смешно получилось. Мы пять лет в одном университете учились, а познакомились только когда в аспирантуру поступили.

— Немудрено, — улыбнулся Гордеев, — МГУ — это же целый город в городе. Там можно десять лет ходить, так и не встретившись.

— Да, вы правы, тем более я геологический заканчивала, а он у нас информатик, программист. А это разные корпуса. Но Вадим, как говорит его научный руководитель, очень способный, почти гений. Так вот, я, когда только в аспирантуру поступила, на кафедре была вроде как девочка на побегушках. Чайку там заварить или, если научная руководительница пошлет, в магазин сбегать могла, бумажки разобрать, ведомости заполнить. Короче говоря, занималась всем чем угодно, кроме науки. Однажды даже ремонт на кафедре делала, не сама, конечно, работягами командовала, сколько нервов — описать не могу!

— По поводу знакомства с Вадимом, — напомнил Гордеев.

— Да. У нас на кафедре как-то раз все компьютеры зависли. Какой-то вирус с почтой пришел, в общем, я в этом ничего не понимаю, но факт в том, что вся работа стала. Ну и, разумеется, разбираться с этим поручили мне. А одна девчонка знакомая посоветовала к Вадику зайти, слухи о нем по всему университету ходили. Вадик пришел, все буквально за пятнадцать минут наладил, а потом мы болтали до позднего вечера. Он так много знал, так рассказывал интересно, шутил непрерывно. Так весело было! Так мы и познакомились. Ну потом еще раз встретились, потом снова какие-то проблемы с компьютерами… Ну, короче говоря, стали дружить. А еще он за мной ухаживал очень необычно. Правильно говорят, что у компьютерщиков мозги по-другому работают. Он мне каждый день посылал цветы, только не настоящие, а картинки на компьютер.

— Оригинально, — вставил Гордеев.

— Да. — Ольга попыталась рассмеяться — и тут же сморщилась от боли. — Он даже в любви первый раз признался по электронной почте. Подруги надо мной смеялись тогда, говорили: «Вот поженитесь вы с ним, в дом два компьютера купите и будете по «аське» общаться».

— Что это? — спросил Гордеев.

— Это такая программа специальная, по которой можно очень быстро и удобно общаться в Интернете. Ну это шутки все, на самом деле Вадик очень внимательный и ко мне серьезно относится, даже не ездит без меня один никуда. Вот недавно его на международную конференцию по защите компьютерных программ послали во Францию. Так он перед поездкой два месяца ходил и добивался, чтобы мне тоже с ним поехать разрешили. Руководство все против было, конечно, но Вадик условие поставил, сказал: «Если она не поедет, я тоже дома остаюсь». Ну тогда уж они сдались, мы вместе улетели.

— А когда это было, можете припомнить? — заинтересовался Гордеев.

— Конечно, что тут вспоминать, мы вернулись за несколько дней до того, как это все со мной случилось.

— Скажите-ка, Оля, а во Франции что-нибудь необычное, может быть, произошло.

— Нет, ничего необычного абсолютно. Вадик целыми днями своими делами был занят, а я по Парижу гуляла. Я ведь до этого дальше Сочи не выезжала никогда. А тут — Париж! Город мечты!

— Это верно, — подтвердил Гордеев.

— Бывали в Париже?

— Приходилось…

— Потрясающий, волшебный город, я вам скажу. Старинные дома, улочки кривые, Монпарнас, Лувр. Чувствуешь, как будто попала в сказку. А я ведь французский в школе изучала… Всю жизнь в учебниках читала: «Париж — город контрастов», но что это значит, не задумывалась. А приехала и увидела все собственными глазами. Люди — черные, белые, разные. Арабов много, ничуть не меньше, чем самих французов. На автомобильной стоянке очень респектабельный, стильный, богатый мужчина паркует шикарную машину, и тут же сидит оборванный, грязный, пьяный нищий. И они прекрасно сосуществуют друг с другом. Эстетическое чувство первого не страдает от такого соседства. Второй не чувствует зависти и злобы по отношению к другому за его более удачливую жизнь. Оба довольны. Фантастика! Стройные, загорелые красотки выходят из спортивных автомобилей, рядом в парках гуляют двухсоткилограммовые домохозяйки с четырехэтажными бутербродами в руках. И те и другие счастливы. Сумасшедшие трудоголики-клерки бегают целыми днями с бумагами и документами, выкрашенные в люминесцентные цвета панки с утра до вечера валяются на безупречных газонах и курят травку. И движение сумасшедшее, и люди бегут куда-то постоянно. По сравнению с Парижем Москва — обитель спокойствия. Я бы никогда не смогла там привыкнуть. А друг Вадика говорит, что это только так кажется, через месяц даже замечать перестаешь, что вместе со всеми также бегаешь.

— А что за друг такой? Откуда взялся? — прервал монолог Каштановой Гордеев.