Игра вслепую

15

Чтобы не ехать к Элу с детьми, я отвела Руби к подруге, а Исаак, с бутылкой шоколадного молока в одной руке и бубликом в другой, остался сидеть на нашей кровати перед телевизором и смотреть марафон Забумафу. Питер даже не проснулся, когда я его подвинула, чтобы освободить место для сына. Я строго-настрого наказала Исааку в случае чего пинать отца, пока тот не очухается. Я вернулась через три часа, но ни один из них, похоже, за это время не сдвинулся с места.

Глаза Исаака остекленели от трехчасового просмотра шоу братьев Крат. Это программа про животных, похоже на «Дикое Царство» сообщества Омаха, но динамичнее и шутки получше.

– Мама, я лемур, – сообщил мне сын, когда я вошла. Он съел бублик, а шоколадным молоком нарисовал на лице пару черных полосок, как у лемура.

– Конечно, лемур. Папа еще спит?

– Да.

– А он просыпался?

– Да, но не захотел смотреть телевизор, поэтому положил на голову подушку.

Приятно обнаружить, что не я одна в этом доме пренебрегаю родительскими обязанностями. Я сняла Исаака с кровати, поставила на пол и сдернула одеяло и подушку со своего бесчувственного мужа, завывая не хуже баньши. Он подскочил под потолок.

– С добрым утром, дорогой, – промурлыкала я.

Он зарычал на меня и потопал в душ. Я пошла с ним и прислонилась к холодной кафельной стене.

– Вы так плодотворно общаетесь с Исааком, будь добр, посиди с ним еще, – прокричала я, заглушая шум воды.

Он заворчал.

Я позвонила Сьюзен, только подъезжая к особняку. Я рассчитывала, что в воскресенье днем застану ее дома, и не хотела давать ей возможность уклониться от встречи. Праведный гнев, охвативший меня после разговора с Рубеном Нейдельманом, несколько поутих, но я все еще горела желанием поставить Сьюзен перед фактом. Если я застану ее врасплох, то она не успеет придумать очередную полуправду или откровенную ложь. Она уже не раз пыталась меня обмануть.

Я обратила внимание, что на аккуратной гравиевой дороге следы только от моей машины, и удивилась. Они что, летают на вертолете? Очевидно, Салюд по воскресеньям отдыхала. Дверь мне открыл красивый пожилой мужчина, с обветренным лицом и светлыми седыми волосами. Судя по всему, он много времени проводил на улице, может быть, играл в гольф. Худощавый и жилистый, он казался великаном из-за высокого роста.

– Чем могу помочь? – спросил он.

– Здравствуйте, я Джулиет Эпплбаум. Я… я подруга Сьюзен. Она дома?

С минуту он оценивающе изучал меня, явно не упустив, как я запнулась на слове «подруга». Казалось, от его внимания ничто не ускользнет.

– Пожалуйста, проходите.

Мужчина провел меня через знакомый холл в просторную солнечную комнату, половину которой занимала обычная кухня, с типичной мебелью и техникой. Вторую половину украшал огромный камин, перед ним стоял большой круглый дубовый стол, сервированный симпатичными голубыми и белыми тарелками. Наверное, поздно завтракали. На большом плоском блюде остались ягоды, аккуратно разложенные по цвету. В плетеной корзинке с широкой ярко-синей лентой лежало несколько сдобных булочек и круассанов. Рядом со Сьюзен сидели два красивых блондина лет двадцати пяти. Одного я узнала, он подсаживал Исаака на качели. Второй, скорее всего, его старший брат. Оба поразительно похожи друг на друга и на Бобби. Те же мягкие черты и светлые волосы, словно выгоревшие на солнце.

Также за столом сидела беременная женщина в светло-розовом свитере в тон губной помаде, темные волосы подвязаны широкой вельветовой лентой. У камина в низком кресле расположилась пожилая дама в строгом темно-синем костюме и белом кружевном жабо. С ее длинных морщинистых мочек свисали громадные желтоватые бриллианты. На мой взгляд, их не мешало бы почистить. Когда я вошла, она говорила.

– Жаль, что ты не пошла с нами сегодня на мессу, Сьюзен. Отец Фитцджеральд прочел чудесную проповедь, очень вдохновляющую. Ты так давно не слышала его проповедей. Когда ты последний раз ходила в церковь, дорогая?

Я вошла, и все посмотрели на меня. Увидев меня, Сьюзен окаменела, из-под веснушек на ее лице проступили красные пятна. Оба молодых человека обеспокоенно взглянули на нее.

– Здравствуйте, Сьюзен. Я случайно проходила мимо и решила заглянуть поболтать, – весело сказала я. Думаю, все заметили, как фальшиво это прозвучало.

– Да, конечно, – Сьюзен внезапно встала. – Пойдемте в сад, там поговорим.

– Сьюзен, – упрекнула ее пожилая женщина. – Ты не представишь нам свою подругу? Или я единственная, кто не имел удовольствия с ней познакомиться?

– Да, конечно, конечно, – неловко промямлила Сьюзен. – Джулиет, это моя свекровь, Мэри-Маргарет Салливан. Мама, моя… подруга Джулиет. – Она запнулась, как и я раньше. – Джулиет, это мои сыновья – Пи Джей, – она указала на старшего, который казался немного приземистее брата. – А Мэтью вы уже видели. Жена Пи Джея, Шарлота. Ну и мой муж Патрик.

Я приветливо улыбнулась и по очереди пожала всем руки. У мальчиков и отца оказалось твердое рукопожатие, а рука свекрови Сьюзен была сухой и жесткой.

– Мы пойдем в сад, – пояснила Сьюзен, и мы направились к стеклянным створчатым дверям позади стола.

– Мам, все в порядке? – поинтересовался Мэтью, обеспокоенно хмурясь.

– С мамой все хорошо, – сказал отец. Молодой человек покраснел и уставился в свою тарелку, на которой лежал недоеденный, уже подсохший кусок торта.

– Все нормально, дорогой, – успокоила его Сьюзен. – Джулиет зашла разобраться с финансовыми делами библиотеки. Как всегда, в самую последнюю минуту возникла куча проблем. – Эта женщина складно лгала. Хотя у нее большой опыт. Она взяла меня за руку и вывела за дверь. Ее ногти впились мне в кожу, и я еле сдерживалась, чтобы не морщиться.

– Зачем вы пришли? – спросила она, когда дверь закрылась. – Про Бобби я вам все рассказала. Оставьте меня в покое. – Она рухнула в шезлонг, а в другом устроилась я.

– Все?

– Что – «все»?

– Вы мне все рассказали про Бобби?

– О чем вы? Я рассказала все, что знала.

– Вчера я была у Рубена Нейдельмана.

Она посмотрела на меня в упор, и я поняла, что ей хочется узнать подробности. Помолчав немного, Сьюзен еле слышно произнесла:

– Как он? Женат? У него есть еще дети?

– Женат. И у него есть сын, но при этом Рубен ему не отец.

– Что вы хотите сказать? – Сьюзен начала крутить кольцо вокруг пальца.

– Рубен бесплоден. Его сын появился на свет в результате искусственного оплодотворения донорской спермой.

Сьюзен покачала головой.

– Не может быть. Двадцать лет назад с ним точно все было в порядке. Я же родила от него.

– Сьюзен, Рубен Нейдельман не носитель болезни Тея-Сакса. Если он отец Бобби, то получается, что Бобби унаследовал этот ген от вас.

– Но у меня нет этого Тея-Сакса. Я же говорила. Я не еврейка, но я сдавала анализ, и результат отрицательный.

Я наклонилась вперед, посмотрела на Сьюзен пронзительным – как я надеялась – взглядом:

– Тогда вы понимаете, что это означает.

– Что? Что это означает?

– Если Бобби унаследовал это ген не от вас, значит, от отца. Ни у вас, ни у Рубена Нейдельмана этого гена нет, то есть Рубен не может быть отцом Бобби. Тогда кто же, Сьюзен? Кто отец Бобби Каца?

Что-то неопределенное промелькнуло на ее лице.

– Это какая-то ошибка. Либо анализ Бобби неверен, либо Рубена. Я знаю, что забеременела от Рубена.

– Может, все-таки от кого-то еще?

– Нет! – зло бросила Сьюзен. – Я больше не хочу с вами говорить, этот вопрос исчерпан. Мне больше нечего сказать о Бобби. Уходите. Обойдете дом и окажетесь у входа. Дорогу вы знаете. – Она встала и, пошатываясь, ушла домой, плотно закрыв за собой дверь.