Змея за пазухой

«Еду к Хайтахуну!» — решил Никита. Звонить китайцу он не стал. Вдруг тот решит, что встреча с Никитой не входит в его планы.

«Нужно взяться за этого лишенца более основательно, — думал Никита, одеваясь. — То, что он не полностью раскрылся передо мной, можно понять — дело ведь нешуточное. Но я должен — просто обязан! — узнать, кто его надоумил провести такую сложную комбинацию, которая закончилась столь трагически. При всем своем хитроумии и жадности к деньгам Хайтахун вряд ли смог бы затеять столь коварную интригу. Да и зачем? Он ведь получил деньги, и неплохие. Похоже, его ловко использовали. И скорее всего, совершенно случайно. Видимо, не только Хайтахун узнал, что у Полины шуры-муры с Шервинским. Скорее всего, китайца засекли во время слежки за влюбленной парочкой… — В этот момент Никиту словно что-то укололо под сердце, и он кисло покривился. — И быстренько сварганили гениальный план, заставив жадного дурачка таскать для себя каштаны из огня. Но тогда спрашивается в задаче: это что — месть? Или удачная попытка избавиться от кредитора?»

Тут Никита понял, что своими рассуждениями выгораживает Принцессу, рассердился и выбежал из квартиры, сильно хлопнув дверью. Он никак не мог отделаться от мысли, что из этого дела торчат и ее прелестные розовые ушки, хотя его рассудок всячески сопротивлялся этому заключению.

Прежде чем отправиться на свидание с Хайтахуном, Никита заехал в центральный банк, арендовал там ячейку и положил туда оба завещания. Он не очень надеялся на свою дверь, а документы были чрезвычайно важными, поэтому решил не рисковать. «Дальше положишь — ближе возьмешь» — эта народная мудрость как нельзя лучше подходила к создавшейся ситуации.

Подъехать к детективному агентству «Свет надежды» не было никакой возможности — переулок впереди перегородила заглохшая фура. Судя по тому, с каким остервенением матерились водители, перемывая косточки незадачливого шоферюги, образовавшаяся пробка могла рассосаться не раньше чем через час. Никита тоже тихо сказал несколько нехороших слов в его адрес и ухитрился припарковаться на тротуаре, прямо под стеной длинного приземистого здания, в котором уже давно никто не жил, если судить по пыльным оконным стеклам и обвалившейся штукатурке.

Уже на подходе к «Свету надежды» он едва не столкнулся с неряшливо одетым бомжем, который явно куда-то спешил. Мельком посмотрев на его седые лохмы, почти закрывающие темное морщинистое лицо, Никита брезгливо поморщился и последовал дальше. Он сочувствовал опустившимся людям — судьба иногда бывает немилостива к человеку, — но его реакция на этих изгоев общества все равно была такая же, как и у других, вполне благополучных граждан. «Все мы рабы привычек и устоявшихся догм», — покаянно подумал Никита, потянулся к дверному звонку — и резко отдернул руку. Входная дверь детективного агентства была приоткрыта.

«Отлично! — подумал Никита. — Похоже, птичка в гнездышке». Однако эта мысль почему-то не сильно его обрадовала. В глубине души вдруг появилось тревожное предчувствие какой-то беды. Никита, подобравшись, как перед прыжком, тихо отворил дверь и прошел в кабинет китайца.

Там ничего не изменилось, за исключением главного — потомок дунган покинул землю и уже разговаривал с Буддой. Хайтахун сидел за столом с широко открытыми остекленевшими глазами, а в его груди торчала заточка с наборной рукоятью, — такие обычно делают зэки. Подивившись тому факту, что маленькие раскосые глазки частного детектива вдруг превратились в буркалы, Никита машинально приложил руку к шее Хайтахуна, пытаясь нащупать несуществующий пульс, и окончательно убедился, что китаец мертв. И убит он был от силы несколько минут назад. Удар оказался весьма профессиональным — точно в сердце.

Как мог осторожный и имеющий неплохую физическую форму Хайтахун допустить, чтобы его закололи, как свинью? Следов борьбы не наблюдалось, значит, удар заточкой был нанесен неожиданно и молниеносно. Притом человеком, которому Хайтахун доверял или был с ним в дружеских отношениях. Чужого китаец просто не подпустил бы на близкое расстояние, вспомнил Никита свой первый визит в детективное агентство. Хайтахун внимательно следил за каждым его движением и явно имел боевой ствол — уж в этом отношении провести Никиту было трудно.

Никита осторожно заглянул в приоткрытый ящик письменного стола и разочарованно вздохнул. Как он и предполагал, Хайтахун держал там пистолет, судя по нескольким пятнышкам оружейной смазки. Но теперь оружие отсутствовало. Значит, оно перекочевало в карман убийцы.

Убийца… Убийца! В голове Никиты сначала все вдруг завертелось, затем смешалось, как в центрифуге, а потом выкристаллизовалась одна-единственная мысль — ЗАПАХ! От грязного бомжа, с которым он встретился, несло не запахом мочи и помойки, как обычно, а ароматом дорогого французского одеколона!

Не медля ни секунды, Никита покинул помещение детективного агентства (не забыв при этом тщательно протереть носовым платком ручку входной двери) и сначала быстрым шагом, а затем бегом направился в ту сторону, куда ушел бомж. Он рыскал по переулкам Шанхайчика добрых полчаса. Но, увы и ах, бомжа и след простыл. Что, впрочем, Никиту и не удивило. «Он такой же бомж, как я китайский император! — зло бурчал запыхавшийся Никита, усаживаясь за руль. — Я пролетел, как фанера над Парижем. Ловко меня обули…»

Он злился и одновременно испытывал некое удовлетворение: наконец улитка выбралась из своей скорлупы и показала рожки! Значит, все верно, он не ошибся, — Олега Колоскова точно убили. А теперь заметают следы. Но кто заказчик? Неужели Принцесса настолько влезла в шкуру крутой бизнес-леди — дамы, у которой вместо сердца ледышка, как у сказочной Снежной королевы, — что обрела способность тщательно продумывать жестокую коварную интригу на много ходов вперед? А иначе как можно понять и объяснить убийство Хайтахуна?.. Похоже, кто-то (Полина?) мыслит параллельно с ним, подумал Никита.

По пути он нашел таксофон и, набрав номер дежурного по ГУВД, измененным голосом сообщил об убийстве Хайтахуна, при этом указав и адрес детективного агентства «Свет надежды».

— Кто говорит? Кто говорит?! — начал допытываться дежурный.

— Верный ленинец, — буркнул Никита и повесил трубку.

Затем он протер кнопки и трубку все тем же носовым платком и через проходной двор направился к своей машине, которую оставил на параллельной улице, чтобы какой-нибудь сознательный гражданин не запомнил номер его «ауди», припаркованной возле таксофона, и не доложил кому следует, когда сюда приедут оперативники. А они должны будут это сделать, когда увидят труп Хайтахуна. Позвонивший дежурному мог быть и свидетелем, и убийцей, а иметь отпечатки пальцев «верного ленинца» — уже полдела. Что касается таксофона, то определить его номер и месторасположение — раз плюнуть.

В се-таки чтение детективных романов приносит хоть какую-то житейскую пользу, невольно развеселившись, подумал Никита. Раньше на подобные тонкости он просто не обратил бы никакого внимания. С таким настроением он подъехал к кафе и, оставив машину на стоянке, присел за свободный столик, — события последних часов почему-то вызвали у него зверский голод. Никита заказал на полную катушку и ел с таким аппетитом, что на него даже обратила внимание сидевшая за соседним столиком молодая пара.

Похоже, худосочная молодежь увлекалась модным вегетарианством, потому что на столе перед ними стояли только фрукты в вазе и овощи да бутылка какого-то сухого вина. Наверное, поедание бараньей ноги, запеченной на вертеле, казалось им каннибализмом.

Подмигнув симпатичной девушке с большими и влажными глазами газели («где мои семнадцать», — подумалось…), Никита с увлечением продолжил гастрономические упражнения — баранина была восхитительной. Он уже не первый раз обедал в этом кафе и убедился, что узбек — хозяин заведения и шеф-повар в одном лице — дело свое знает. Никите вовсе не портила аппетит фигура мертвого Хайтахуна с заточкой в груди, которая все еще маячила перед его внутренним взором. В армии он и не такое видывал. Война войной, а обед — по распорядку.