Идет охота на 'волков'

Ромейко через дорогу побежал на автобусную остановку, сел на переднее сиденье маршрутного такси, откинулся на спинку и зевнул, прикрывая рот рукой. Шумная улица, рокот мотора, толкотня в салоне "рафика", многоязычный говор, запах бензина. Он еще раз зевнул, маршрутка тронулась и поехала, дребезжа разболтанным капотом.

20

--Сережа? Дела! Когда приехал? Ну заходи, не стой на пороге. Привет! Юля отстранилась от прохода, пропуская Сергея в квартиру. - Так неожиданно! И без предупреждения.

--Ты разве не рада? - Сергей снял обувь, повесил куртку на вешалку и через узкий коридор пробрался в комнату, втаскивая сумку и целуя хозяйку.

Она увильнула, проскочив под его рукой.

--Почему? Рада. Располагайся. Я обед готовлю.

Зажарка на сковороде из лука, сала и томата слегка надымила. Сергей прошел за Юлей на кухню, сгреб остатки разбросанных по столу кириежек, закинул их в рот и громко захрустел.

--М-м-м! Вкусна-а! Я эти сухарики с пивом люблю.

--Если хочешь - пиво в холодильнике.

--Не-а. Потом.

Юля работала у газовой плиты, Сергей, жуя кириежки, обхватил её сзади, она присмирела.

--Заходил к твоим родителям, передали кое-что, в сумке. А мои шлют поклон.

--Спасибо. - она повернулась и чмокнула его в губы. - У тебя вежливые родители.

--Они тебя обожают. А я, между прочим, приехал за тобой.

--Как за мной?

--Ты же говорила - ждем весны?

--Ну, говорила.

--Все, Юлька, тянуть не будем. Или разлюбила меня?

--Почему? Нет.

Сергей отпустил её, сел между столом и холодильником.

--Мне снился сон один... Я вообще-то не верю снам, чепуха это. Но он сидит во мне неделю, и-и, как-то тревожит.

--Что за сон? - Юля закинула зажарку в красный украинский борщ из свеклы, ложкой оттуда зачерпнула несколько раз бульона и ошпарила сковородку. - Плохое? Если плохое - скажи: куда ночь, туда и сон. Три раза. Перекрестись и скажи: аминь. Я всегда так делаю.

--Э-э-э! Знаю я все! И крестился, и аминькался.

--Ну ладно. Колись, что за сон.

--За ночь он снился мне три раза. Представляешь, фигня какая. Я видел, будто тебя убили. Ты так звала меня на помощь, плакала, но все равно умерла. Только проснусь, обрадуюсь, что это всего лишь сон, поаминькаюсь, начинаю дремать - снова он. Так ты просила помощи! Всю неделю рвался приехать, всю неделю болело сердце, и наконец добрался. Теперь - все, хватит ждать!

--Действительно, сон у тебя... Вроде пока здорова. - Юля постучала костяшками пальцев по подоконнику.

--Да ладно... Дело не во сне, глупость это. Просто соскучился, Юль. он снова подошел и обнял её.

--А ты?

--Тоже.

Он долго и страстно поцеловал её, она не сопротивлялась, потом отпустил и пошел разбирать привезенную из Кентау сумку. Родители передали связанный матерью свитер, банки маринованных с дачи огурцов, помидоров и письмо. Юля распечатала его и углубилась в чтение. Благодарили её за триста долларов, оставленные в вазочке, этих денег хватило рассчитаться с долгами, сообщали о новостях, передавали привет от родственников, а в конце письма сделали приписку о том, что приходил Сергей и объявил о женитьбе. Родители кандидатуру зятя поддержали: милый парень, с университетским образованием, с большими и смелыми планами на жизнь, только почему Юля сама не сказала обо всем, когда приезжала?

Она дочитала и отложила письмо.

--Ты сказал, что мы женимся?

--Ага. Взял ответственность на себя. Сколько тянуть? А что, не правильно сделал?

Она не ответила.

--Борщ сварился, пошли кушать. Оценишь мои кулинарные способности.

Борщ был вкусным, проголодавшийся Сергей зачерпывал полной ложкой жижу с овощами и, обжигаясь, торопливо глотал. Юля выжала ему из упаковки майонез, кусочки хлеба полила кетчупом, на дольки порезала присланные из дому огурчики, положила рядом пучки свежего зеленого лука и петрушки.

Сергей уминал и нахваливал.

--А сама-то, почему не ешь?

Она села напротив, подтолкнула ему соль с перцем.

--Там много мяса, а я пощусь. Не знаешь разве? Великий пост начался.

--Знать - знаю. Ты разве верующая? С каких пор?

Она пожала плечами.

--Особо, конечно, не верующая... В церковь хожу редко, но тянет иногда грехи замолить.

--Какие могут быть грехи? Ты молодая, не успела наследить. Слушай, а может, мы в церкви обвенчаемся? Сейчас это модно.

--В церковь идут не для моды. Душа должна потребовать. Когда перестаешь понимать себя, когда там поселился беспорядок, сломался стержень, когда там хаос и страх - тогда твоя дорога в церковь.

--Новые мысли. Взрослые. А ты совсем ребенок, ты - моя маленькая-маленькая девочка. Да? Ты моя маленькая-маленькая девочка? - он отломил кусочек хлеба и отправил в рот. - А-а, вот что хотел спросить. Говоришь, соблюдаешь пост, а варишь борщи из мяса. И колбас полно в холодильнике, и сливочного масла, и сметаны? Какой же это пост? А вот...

Договорить не успел. Кто-то провернул замок, вошел, и в прихожей начал раздеваться. Через несколько секунд появился хорошо скроенный, молодой мужчина, с внешностью кавказца, с оливковыми глазами и волосами, зачесанными назад. В прихожей раздавались голоса других, тоже раздевающихся мужчин.

Сергей отложил ложку в сторону и вопросительно глянул на Юлю, поднимаясь из-за стола.

--Не понял...

Юля молча стояла у подоконника, сложив руки на груди и опустив глаза. Вошедший мужчина, увидев поднимающегося Сергея, положил руку ему на плечо, усаживая на место.

--Гость? - спросил, обращаясь к Юле, с улыбочкой.

Из прихожей вывалились еще пятеро.

--Грек, ну что, хавать готово? С утра не жрали!

Юля показала рукой на Сергея.

--Это Сережа, из Кентау. Мой давний друг. - затем указала на Грека. - А это Эдик, но мы шутя зовем его Греком.

Сергей тихо спросил:

--Обед готовила для него?

--Сережа, давно хотела тебе сказать...

--Нет, подожди. Для него?

--Я сейчас объясню, и ты поймешь. Грек, пока убери пожалуйста ребят из квартиры.

Тот, после некоторой заминки, скомандовал:

--Костя, ждите на лестнице. - и кивнул на выход.

Костя ухватил пикантность ситуации и, прыская в кулак, повел дружков за дверь.

Сергей, глядя на Грека снизу вверх, предложил:

--В ногах, говорят, правды нет? Может, посидим гуськом, побалакаем? Эдик?