Провокатор

- Не порок сердца, но деформация, - сказал врач. - Для вашего органа, молодой человек, нужно теплое местечко.

Кулешов удивился своему организму, но, получив белый билет, послушал компетентного кардиохирурга. И нашел место в котельной. Вернее, нашел это место его бывший школьный приятель Глотов, трудящийся по совместительству и в котельной, и в морге. Котельная отапливала больницу.

- Ну что ж, - улыбнулся начальник котельной. - Кадры нам нужны молодые, слесари тоже.

- Спасибо, - отвечал Кулешов.

- Уговор знаешь?

- Знаю, - отвечал молодой рабочий: бутылку водки с получки для улучшения благосостояния наставника и его настроения.

- Ну и ладненько, - сказал начальник. - Можешь хоть сейчас становиться на трудовую вахту.

И вот Кулешов собирается в очередной раз на вахту, он идет на общую кухню, готовит бутерброды, слушает торжественный старческий голос из телевизора:

- ...еще раз, блядь, поздравляем вас со славным юбилеем, который вы встречаете, полный творческой энергии, во всесилии многогранного опыта партийного мудизма и революционного похуизма...

М. - один во всем мире. Один и на сцене. Слушает удары топора за кулисами. Потом, сорвавшись, мчится в зал, к режиссерскому столику, срывает оттуда пьесу - и вновь бежит на подмостки.

И - швыряет рукопись вверх, и ее страницы, шурша, покрывают доски сцены. И М. стоит, задрав голову к колосникам, и не замечает молодого человека, который, как тень, приближается к нему, вкрадчиво касается руки. Режиссер заметно вздрагивает, орет, скрывая испуг:

- Что такое?!

- Подпишите-с? - Тень протягивает бумажный листок.

- Что это?

- Документ-с! На получение авто.

- У меня есть авто.

- Ничего не знаю. Приказ-с.

- Ну-ка! - М. читает, затем резким движением - лист от себя.

- Что вы сделали? - Молодой человек пытается поймать страницу, но она пропадает в других ей подобных; молодой человек падает на четвереньки и панически ползает по доскам. - Что вы сделали? Я же головой отвечаю!.. С меня стребуют... Меня ж... - чуть не плачет.

М. смотрит на молодого человека, присаживается на корточки:

- Ну на хр-р-рена мне два авто?

- Ничего не знаю... Я ничего не хочу знать! - Роется по-собачьи в бумаге.

- Кто тебя научил ходить так тихо?

- Официант научил... Я на официанта учился, пока меня...

- Никогда ничему не учись у официантов... Ничему! Мой совет.

- Теперь меня... Как же я?.. Я же старался...

- Эх ты, раковая клетка! - М. протягивает ему листок.

- А-а-а! Нашли! Слава тебе, Господи!.. Спасибо-спасибо! - Пытается поцеловать руку режиссеру.

- Ты что? Пшел вон!

- А не подпишете?

- Вон!

- Лучше подпишите... - Молодой человек испуганно осматривается. - А то вас... вас...

- Во-о-он!!!

Можно было только посочувствовать Цаве - он не понимал ни меня, ни О. Александрову. Впрочем, мы с ней сами толком не знали, чего хотим.

- Зачем вам все это? - вопрошал наш друг.

- Цава, должны же в мире существовать какие-то законы? - удивлялась жена.

- Он вам, как я понял, ни сват ни брат?

- Цава, не будь казенным, - просил я.

- Тогда говорите: что вы от меня хотите?

- Ему надо как-то помочь.

- Как?

- Я бы могла статью написать. На морально-нравственную тему, высказалась О. Александрова.

- А если он виноват и суд прав? - спрашивал Цава. - Ты прости, Александров, но человек ты эмоциональный, я бы даже сказал, нервный, впечатлительный...

- Речь не обо мне!

- Надо с ним встретиться, - предложила жена.

- Родная, кто тебя допустит? - всплеснул руками Цава. - Насколько мне известно, смертники изолируются до своей последней смертной секунды...

- Какой ужас, - лепетала жена. - Я его видела... он... не мог... Он этих двоих... справедливо...

- Если бы каждый так поступал, как он? Что было бы? - поинтересовался мой приятель.

- Мир стал бы лучше, - ответил я гордо.

- Да?

- Да!

- А я вот что-то сомневаюсь.

- А я - нет!

- Во-о-о-н! - страшно заорал М. и наступал на тень. - Во-о-о-н, чтобы духу!..

Пятясь, молодой человек столкнулся с Зинаидой. Она испугалась спазмы душат ее. М. бросается к ней:

- Зиночка? Зина? Не бойся, не бойся! Дыши-дыши!..

- Боже мой, чего они от тебя хотят?

- Ничего уже не хотят! Дыши глубже.

- Какие-то вокруг люди. Они странные. У них нет лиц. Они в сапогах, эти люди. И у этих сапог запах дегтя!..

- Зинаида! - М. держит родные руки у сердца. - Это рабочие сцены.

- Надо бежать... Бежать!.. Туда, где нет этого запаха... И еще они рубят... Слышишь стук?

- Это мое сердце.

- Нет-нет, они рубят людей.

- Прекрати... Я сам приказал... чтобы декорации к черту!..

- Потом они будут рубить тебя! Я не хочу этого!!! Не хочу!

- Зинаида! Прекрати! Истерику!

- Они отрубят тебе пальцы, чтобы ты не смог написать мне письмо... Я буду ждать письмо, а тебе отрубят пальцы... И ты не сможешь написать письмо... А я буду ждать письмо!

- Так!!! - взрывается он в крике, в вопле, в оре. - Хватит! Мы будем работать! Сейчас же! Немедленно! Мы будем работать!!!

- Нет! Я не хочу. Я устала. Я боюсь. - Зинаида отступает. - Нас обманули. Как детей. Разве можно обманывать детей?

- Мы будем работать! Дайте тишину!.. Мы начинаем...

- Нет, я не хочу!

- Я сказал!

- Нет! - кричит в ужасе Зинаида. - Нет!.. Я тебя ненавижу! Ты - шут! Придворный шут!.. Как ты можешь работать, когда... Тсс! Тишина... Ты слышишь, какая тишина... Нет, шуршат, шуршат... - Шепчет безумно: Шурш-шурш-шурш... это мыши... мышшшши! Как их много... их полчище!.. их миллионы!..

- Зинаида! Это бумага... бумага... бумага! - М. напуган ее состоянием.

- Нет, это мыши... Разве ты не видишь? Странно, что ты...

- Зиночка!

- Они меня... не надо! Не надо!.. Мне больно! - Зинаида отступает, отступает, отступает.

М. в прыжке настигает ее, бьет наотмашь по лицу; пинает ногой страницы:

- Это бумага!.. И мы будем работать с тобой.

- Нет-нет!

- Будем! - И снова жестокая пощечина.

- Не-е-ет!

- Да! - И вновь удар по лицу.

- Я не могу!!!

- Можешь! Потому что! Ты моя! Ты - актриса!.. И ты будешь играть! Будешь! - Тащит Зинаиду к качелям. - Ну, вспомни? Какая ты была! Вспомни! Черт возьми!.. Вспоминай!!!

у входной двери Кулешов столкнулся с Сусанной. Случайная встреча? Постаревшая соседка пахла декабрьским морозцем, снегом и похотью. Сусанна искренне обрадовалась: