Я - Джек Потрошитель?

…Гром грохотал, будто трещала по швам Вселенная. Такси летело по шоссе, спасаясь от преследования грозы, но тщетно — первые крупные капли обстреляли стекло — и вдруг на машину обрушился шквал ливня… Щелкнул тумблер — по стеклу испуганно заметались руки стеклоочистителя, однако разогнать бешенный напор воды ему не удавалось, и водитель отключил бесполезное сейчас устройство. Ехать дальше было невозможно. С включенными фарами такси замерло у обочины. Под нами проносился дикий пенный поток, который устремлялся в переулок. Вспышки молний ежесекундно озаряли образовавшееся там озеро и грузовик, залитый по самые борта водой.

Такси вмиг превратилось в холодный склеп. Водитель потянулся к приборному щитку… заработал обогреватель. Я задремал.

Добрых полчаса продолжался "гидроналет", потом стали различаться отдельные капли, барабанящие по крыше, — и все стихло. Дорога загудела, ожила. Впереди загорелись габаритные огни машины и, колеблясь, уменьшились в сторону гигантских электрических разрядов и раскатов грома. Мы тоже тронулись с места, помчались за грозой. Ее край настигли через пару километров. Дождь вновь зашлепал по машине и уже не прекращался.

В наших окнах свет не горел, родители уже спали. Я поднялся на свой этаж, тихонько открыл ключом двери — и скрипнул зубами: в комнате работал телевизор.

Вспыхнула люстра. Завернутый в покрывало, которое сзади складками ниспадало на пол, а спереди открывало взору голые ноги, отец предстал передо мной в обличии Немезиды — богини возмездия.

— Когда ты подправишь антенну, — возмутился он. — Телевизор смотреть невозможно.

— Завтра.

Не торопясь, я стаскивал с левой ноги туфель, а правой — рылся в кармане отцовского пальто. Он был пуст. Я поменял ногу и запустил руку в другой карман. Там лежал ключ. Я зажал его в руке. Незаметно достал точно такой же, но от нового замка и подменил на старый.

"Надо не забыть утром выкинуть старый замок", — мелькнула мысль.

Отец продолжал что-то говорить, но я не слушал. Мне было не до разговоров. Я юркнул в свою комнату, скинул с себя одежду и уснул по дороге к кровати.

Глава IV

1

Утром по дороге в ГУВД я выбросил дверной замок в глубокую канаву.

В 8.30 я как штык стоял в кабинете Хвостова и был немало удивлен его радушным приемом. Но вскоре разъяснилось, чем вызвано благое отношение ко мне майора.

— Должен тебя огорчить, — начал он, — но в дальнейшем ходе следствия ты участвовать не будешь.

Мне показалось, что Хвостов сломал об мою голову табурет. Такой подлости я от майора не ждал. В довершение всех моих бед он лишал меня главного источника информации.

— В чем я провинился? — сказал я, хватаясь за крышку стола.

Майор, раскачиваясь на задних ножках стула, развел руками:

— Это решение начальника ГУВД. Он также склоняется к мнению, что в нашем городе завелся Джек-Потрошитель, поэтому считает: нельзя допускать утечку информации за пределы Управления. В интересах следствия тебе не рекомендуется освещать в печати что-либо об убийстве Николаевой. — Майор объявил вердикт, явно довольный решением патрона.

— Как же теперь быть с моим очерком? — я был растерян.

Продолжая качаться на стуле, майор сцепил на затылке руки, равнодушно заметил:

— Ты его напишешь, но не об убийстве. Иди сейчас в двадцать пятый кабинет к майору Юсупову. Он завершил дело о квартирных кражах. Поговори с ним, возьми данные — получится отличный очерк или репортаж.

— Да не хочу я к майору Юсупову! — взвился я. — Я хочу с вами…

— Сожалею, но ничем помочь не могу.

— А если я пойду к начальнику ГУВД и попрошу разрешения остаться в вашей группе?

По лицу майора пробежала тень беспокойства.

— Не советую, он зол, как черт, — хрустнул Хвостов. — Твоя вчерашняя прогулка в составе опергруппы обошлась мне довольно дорого. Шеф разъярился, когда узнал о присутствии на месте преступления журналиста.

— Но он же сам направил меня к вам.

— Не он, а заместитель начальника ГУВД, которому не успели сообщить об убийстве и о том, что это дело буду вести я. В противном случае тебя сразу отправили бы к майору Юсупову, а не ко мне.

— Но я хочу писать об убийстве, а не о кражах.

Майор перестал раскачиваться на стуле.

— Напрасно ты цепляешься за это дело, — сказал он тоном дружеского совета. — Поверь моему опыту, ты ставишь не на ту лошадку.

— Это ваше мнение…

— К нему стоит прислушаться. У дела об убийстве Николаевой, пока нет конца. С него не настрижешь шерсти. За ту пару дней, которая у тебя осталась для работы в милиции, мы все равно не успеем раскрыть преступление. Следствие может растянуться на месяцы, а то и годы. А потому на данной стадии расследования оно не представляет для печати интереса.

— Вы не правы…

— Прав! — Хвостов не давал мне и рта раскрыть. — Ну что ты можешь написать в газете? Убита девушка, и это дело рук сексуального маньяка? Своей статьей ты только поднимешь ненужную шумиху и перепугаешь народ. Я обещаю: как только выловим Джека-Потрошителя и передадим дело в суд, я выкрою время и обязательно познакомлю тебя со всеми обстоятельствами хода расследования. Вот тогда и пиши очерк, репортаж или как там у вас называется. А сейчас давай, — майор вытянул руку в сторону двери и растопыренными пальцами сделал движение, будто пробовал клавиши рояля, — Двигай к Юсупову, у него хватит материала на целый роман.

Я не уходил, готовый, если надо объявить голодовку.

Майор без симпатии отнесся к моей настырности. Он с осуждением смотрел сквозь зеленые стекла очков, за которыми лишь угадывались контуры глаз.

— Конвой вызвать? — наконец усмехнулся Хвостов.

— Я молчал. В дверь постучали.

— Минуточку! — крикнул Хвостов, потом вскочил, подтащил свой скелет ко мне и, понизив голос, нетерпеливо сказал: — Пришел важный свидетель по убийству Николаевой. Иди, ты мне мешаешь! — с этими словами майор уперся в мой бок и попытался вытолкать из комнаты.

Я стоял, как приваренный.

— Борис Егорович, — так же шепотом сказал я, — я все понял. Я пойду к Юсупову, но разрешите мне сегодня посидеть у вас еще хотя бы на одном допросе.

— Я же обещал: закончим следствие, все материалы — твои.

— Борис Егорович! Для будущего очерка мне необходим этот допрос.

Вместо ответа Хвостов продвинул меня на полметра к двери. Я молитвенно сложил руки:

— Товарищ майор, я вас прошу!

— Не канючь! Я же сказал — потом…

Я отпрыгнул в сторону и шагнул на середину комнаты. Рука Хвостова царапнула воздух.

— Борис Егорович! — мой голос пошел по восходящей. — Потом мне не надо, потом дело об убийстве Николаевой превратиться в пыльную архивную папку со скупым канцелярским языком. В ней не будет жизни. Мне именно сейчас, пока есть возможность, необходимо повидать живых свидетелей, прочувствовать обстановку, в которой ведется расследование… Разрешите!

Однако майор был неумолим. Он бесцеремонно вытолкал меня за дверь, впустив в кабинет незнакомую мне женщину.

— Дуй к Юсупову, мне надо работать.

Я расстался с Хвостовым с мыслью не идти к майору Юсупову и вообще в Городском управлении внутренних дел больше не появляться.

2

В надежде разузнать что-либо из жизни Тани я оправился в Иняз.

"Институт иностранных языков" — три учебных корпуса; три корпуса общежития и студенческая столовая, которые кубиками рассыпаны вокруг большой бетонной площадки — встретили меня сутолокой перемены. Девок — море, одна другой краше.

По узкой аллейке между зданиями я продрался сквозь непрерывный поток женских лиц и ног к "пятачку" перед главным корпусом и направился к девушке, сидевшей на скамейке. Если бы не мини-юбка — ничего особенного. Сидит, закинув ногу на ногу, читает "Унесенные ветром", том второй.

Я изогнулся в услужливой позе официанта перед капризной клиенткой.