Пуля для адвоката

— Ты о чем?

— О том, что случилось пару недель назад. Хейли говорила, что ты явился с женщиной. Кажется, ее звали Лейни? Девочка очень стеснялась.

— Не волнуйся, сегодня ее не будет. Это просто подруга, она ночевала в гостевой комнате. Но на будущее — я могу приводить с собой кого пожелаю. Потому что это мой дом, а в своем доме я могу делать все, что мне заблагорассудится, так же как и ты.

— Отлично, а я могу пойти к судье и заявить, что ты знакомишь дочь с наркоманками.

Я глубоко вздохнул, пытаясь сдержаться.

— С чего ты взяла, что она наркоманка?

— С того, что твоя дочь не так глупа и прекрасно слышит. Она рассказала мне, что там говорилось, и я поняла, что твоя… подруга — из центра реабилитации.

— А что, это преступление — дружить с тем, кто прошел реабилитацию?

— Конечно, нет, Майкл. Просто мне не хочется, чтобы, оставаясь с тобой, Хейли общалась с толпой наркоманов.

— Уже с толпой? Я думал, что тебя волнует только один наркоман — я. — Мой голос прозвучал почти спокойно. Я знал, что, если выйду из себя, это отразится на мне позже, когда мы станем пересматривать договор об опеке. — Мэгги, речь идет о нашей дочери. Когда ты бьешь по мне, то можешь ударить и по ней. Ей нужен отец, а мне дочь.

— Об этом я и говорю. Ей нужен хороший отец. А водить дружбу с наркоманами плохо.

Я стиснул трубку так, что она чуть не треснула. Лицо и шея горели как в огне.

— Мне пора идти. — Слова застревали у меня в горле.

— Мне тоже. Я скажу Хейли, что ты придешь в половине восьмого.

Мэгги всегда так поступала — заканчивала разговор намеком, что я разочарую дочку, опоздав на встречу или не подбросив ее вовремя до школы. Она повесила трубку, не дожидаясь ответа.

В гостиной никого не было, но я нашел Патрика и Нину на нижней веранде. Я приблизился к Хенсону, который молча стоял у перил, глядя на воду. В голове у меня все еще вертелись фразы бывшей жены.

— Патрик, ты вроде упоминал, что пытался здесь кататься, но в бухте штормило?

— Верно.

— Ты имел в виду приливное течение?

— Да, тут толчея из волн. Это из-за формы бухты. Волна набегает с севера, но затем вся ее сила уходит в глубину и рикошетом отражается на юг. Внутренняя тяга идет вдоль берега всего заливчика и снова выходит в океан. Пару раз я попал в эту свистопляску. Меня утащило вон за ту скалу.

Я всматривался в бухту, слушая, как Патрик описывает то, что происходит под водой. Если в день убийства было приливное течение, оружие могло находиться совсем не там, где его искали водолазы.

Но теперь уже поздно. Если преступник выбросил оружие в воду, подводная тяга унесла его далеко в море. Я мог не опасаться, что орудие убийства выплывет на суде в качестве улики.

Для моего клиента это хорошая новость.

Я смотрел на волны и размышлял о том, как часто под тихой водой скрываются быстрые и тайные течения.

19

Сценаристы то ли решили взять выходной, то ли ушли бастовать в другое место. Пост охраны в «Арчуэй пикчерс» мы миновали без проблем. Нина Альбрехт сидела впереди, так что все пропускали нас без звука.

Было уже поздно, студия почти опустела. Патрик остановился на площадке прямо перед бунгало Эллиота. Он впервые оказался в Голливуде и ошарашенно глазел по сторонам. Я сказал, что он может походить и посмотреть, только пусть держит телефон наготове, ведь я не знаю, как долго продлится встреча с клиентом, а мне еще надо успеть к дочери.

По пути в бунгало я спросил Нину, можно ли пообщаться с Эллиотом не в офисе, а где-нибудь в другом месте. Объяснил, что у меня много бумаг, а стол в его кабинете маловат. Она ответила, что проведет меня в зал заседаний и сходит за боссом, пока я раскладываю документы. Я согласился. На самом деле проблема заключалась не в документах. Лучше встретиться с Эллиотом на нейтральной почве. Пока я сидел в офисе у его стола, он чувствовал себя начальником. Во время нашей первой встречи это было совершенно ясно. Эллиот любил всегда быть главным. Но сейчас командовать должен я.

Мы вошли в просторный зал с двенадцатью кожаными креслами, стоявшими вокруг овального стола. Под потолком висел прожектор, одну стену занимал большой экран. Другие стены пестрели постерами фильмов, снятых студией. Наверное, тех, что принесли больше всего прибыли.

Я сел в кресло и начал вынимать папки из сумки. Полчаса спустя я все еще рассматривал бумаги, когда дверь наконец отворилась и появился Эллиот. Я остался сидеть, даже не протянув ему руку. Затем указал на кресло напротив.

Нина вошла следом и поинтересовалась, нужны ли какие-нибудь напитки.

— Нет, спасибо, — ответил я прежде, чем Уолтер успел открыть рот. — Мы должны поработать на трезвую голову и поменьше отвлекаться. Я скажу, если что-нибудь понадобится.

На мгновение Нина остолбенела, услышав ответ от меня, а не от своего босса. Она вопросительно взглянула на Эллиота, и тот молча кивнул. Секретарша вышла, закрыв дверь. Уолтер сел в кресло.

Я выдержал паузу, прежде чем заговорить.

— Я вас не понимаю, Уолтер.

— Не понимаете? Вы о чем?

— Например, о том, что вы с таким жаром говорите о своей невиновности, а сами не воспринимаете ситуацию всерьез.

— Ошибаетесь.

— Неужели? Вы хоть сознаете, что, проиграв дело, прямиком отправитесь в тюрьму? И никаких залогов больше не будет, поскольку речь идет о двойном убийстве? На вас просто наденут наручники и посадят за решетку.

Эллиот подался вперед.

— Я прекрасно понимаю свое положение.

— Что ж, в таком случае постарайтесь больше не опаздывать на встречи. У нас полно работы и очень мало времени. Знаю, вам надо управлять студией, но теперь это уже не является первоочередной задачей. В следующие две недели у вас будет лишь один приоритет — ваш процесс.

Эллиот молчал. Видимо, его в первый раз в жизни ругали за опоздание и объясняли, что надо делать. Наконец он пожал плечами.

— Ладно, — буркнул Эллиот.

Мы расставили все точки над «i». Да, мы сидели в его студии и за его столом, но лидером являлся я. Потому что будущее Эллиота зависело от меня.

— Отлично, — произнес я. — Прежде всего хочу узнать, можем ли мы говорить свободно.

— Разумеется.

— Но вчера это было не так. Ясно, что Нина прослушивает ваш кабинет. Вероятно, это годится для деловых совещаний, но сейчас мы обсуждаем ваше дело. Я ваш адвокат, и никто не должен слышать, о чем мы беседуем. Даже Нина. Ее могут вызвать в суд, чтобы свидетельствовать против вас. Не удивлюсь, если она окажется в списке свидетелей со стороны обвинения.

Эллиот откинулся в кресле и поднял голову.

— Нина, — попросил он, — выключи внутреннюю связь. Если возникнет необходимость, я сам тебе позвоню.

Он взглянул на меня и развел руками. Я одобрительно кивнул.

— Спасибо, Уолтер. Теперь мы можем приступить к работе.

— Для начала один вопрос.

— Давайте.

— Если я правильно понимаю, то могу сейчас сказать, что я не убивал, а вы ответите, что вам безразлично, убивал или нет?

— Это не имеет значения, Уолтер. Важно, что обвинение может доказать…

— Нет!

Эллиот хлопнул ладонью по столу. Звук был громким, как выстрел. Я чуть не подпрыгнул, но вовремя сдержался.

— Мне надоело это адвокатское дерьмо! «Не важно, что я сделал, важно, что можно доказать». Чушь! Вы что, не понимаете? Это важно для меня. Я хочу, чтобы мне верили, черт возьми! Чтобы вы мне верили. Плевать мне на улики. Я этого не делал! Слышите? Вы мне верите? Потому что если мне не верит мой собственный адвокат, у меня нет шансов.

Я знал, что Нина вот-вот примчится в зал и спросит, все ли в порядке. Откинувшись в кресле, я молча ждал, когда она появится и Уолтер закончит свою речь.

Через минуту дверь открылась и на пороге возникла Нина. Уолтер резким жестом приказал ей удалиться и потребовал не беспокоить. Дверь закрылась, и он уставился на меня. Я поднял руку, призывая его к молчанию. Настала моя очередь.