Нагадали мне суженого

– Аня! – нетерпеливо крикнула Капка. – Ну, где ты там?

И я поняла: мой выход. На этот раз со словами. Зато Кукушкин потерял дар речи. Я приписала это своему купальнику. Аксенкин тоже молчал, мне показалось, он впервые посмотрел на меня с интересом. Молчала и Капка. Потом фальшиво пропела:

– Эти оборочки на трусах смотрятся по-детски.

– Нормальные оборочки, – хрипло сказал Аксенкин.

– Только не это… – простонал Кукушкин, к которому вернулся дар речи. – Нил, за что?! В чем я перед тобой провинился?! Я сделаю все, только ради бога пусть она молчит!

– Те-те-те… – покачал головой Аксенкин. – Всякое я в жизни видал… Мужики стволов меньше боялись, чем ты – бабы.

– Так разве ж она баба?! – взвизгнул Кукушкин. – Это же ведьма! Черная вдова!

– Я не вдова, – обиделась я. – Разведена, это правда. Но мой бывший муж, насколько я знаю, жив.

– Эх, Нил, – скорбно сказал Кукушкин. – Я к тебе со всей душой. А ты меня обманул.

– В чем? – нахмурился Аксенкин. – Вот девочки, а вот сауна. Выпивки – залейся. Давай ныряй. – И он кивнул на бассейн.

Кукушкин посмотрел на меня с опаской.

– Не беспокойтесь, здесь вам ничто не грозит. – Я наградила его очаровательной улыбкой. Я же была приглашена на роль девочки в сауне. Надо соответствовать. – Могу сказать прямо: вы не утонете. И не угорите. Вы умрете от…

– Все! – Он поднял руки вверх, словно сдаваясь. – Хватит!

– Ты же образованный человек, – усмехнулся Аксенкин. – С высшим техническим образованием. А веришь во всякую чепуху. В черную магию.

– Средневековье, – поддакнула я.

– Я бы не поверил, если бы двоюродный брат моей жены не попал под трактор. Она накаркала. – Кукушкин кивнул на меня. – А ресторан? Еще недавно процветал, а теперь оттуда люди бегут. Никто в нем работать не хочет, даже гастарбайтеры. А Колено, который ходит в гипсе? А…

– Случайные совпадения. – Я улыбнулась еще очаровательней. – Вам, право, не стоит придавать этому значение.

– Ближе к делу, – вмешалась Капка, которой не терпелось искупаться в бассейне. Но она прекрасно понимала, что, пока мы не выясним судьбу картины с ржавыми ключами, ни о каком купании не может быть и речи. Аксенкин настроен решительно.

– Где картина? – в упор спросил он у Кукушкина.

– Ка-ка-какая ка-ка-картина?

– Из-за которой ты грохнул Зиму!

– Я убил Сашу?! Да господи помилуй! – замахал руками Кукушкин. – Зачем?!

– Чтобы заполучить картину!

– Я мог бы заполучить все его картины! Причем даром! Он мне спор проиграл!

– Какой спор?

– Давайте сядем. – Кукушкин плюхнулся в шезлонг. Сил у него не было, так он меня испугался. До чего же суеверны люди!

– Рассказывай! – велел Аксенкин.

– Когда-то мы с Сашей не поделили девушку…

– Интересно, – сказала Капка и уселась в соседний шезлонг. Она страсть как обожает любовные романы, которые я терпеть не могу.

– Прошли годы. – Кукушкин тяжело вздохнул и потрогал лысину. – Надо сказать, что внешне Сашка мало изменился. Он всегда бабам нравился. А вот дела у него не пошли, – хмыкнул он. – И то сказать, скрипка не биржа: возни много, толку мало. Элемент везения отсутствует напрочь. А вот мне повезло.

– Можешь не рассказывать мне свою трудовую биографию, я ее прекрасно знаю, – хмуро сказал Аксенкин. – Ближе к делу. – Он посмотрел на меня и гостеприимно предложил: – Присаживайся, Аня. Вот здесь, рядом со мной.

Я поняла, что роли поменялись. Я уже не девочка для сауны, а военный трофей. Аксенкин берет меня в плен и выпустит только в случае обмена военнопленными. Деваться некуда, я села.

– Когда мы встретились, я сначала даже расстроился. Сашка-то орел! Аполлинария моя так на него пялилась! Но потом я понял, что денег у друга детства нетути. А Катюха его бросила. И решил расставить все точки на i, – важно сказал Кукушкин. Вот тебе высшее техническое! – Далась тебе, говорю, Сашок, эта Италия? Поживи у нас, дом большой, с бассейном, с огромным участком. Рыбалку организуем, шашлыки, хочешь – из баранины, а хочешь – из осетрины. Хочешь – гонки на джипах, а можно на катерах. Да хоть на танках! А достопримечательности, говорит, есть у вас? А сам, гад, на Аполлинарию мою пялится! Еще как, говорю, есть. И думаю при этом о Дашке Буханкиной. Есть мне чем крыть. Увидит ее Сашка и обо всем забудет, если он, конечно, художник. Я тогда еще не знал, что мы с ним поспорим. И рассказал о старинном монастыре, о природе нашей замечательной.

– Ты к нам не примазывайся, – хмуро сказал Аксенкин. – К нашей природе. Москвич.

– Обижаешь ты меня, Нил. Я в Москве давно уже все продал. Здесь корни пустил. – Кукушкин вздохнул. – В общем, уговорил я Сашку.

– Предмет спора? – деловито спросила Капка.

– Я сказал, что, если бы у Кати сейчас был выбор, она бы предпочла меня. Что в мужике главное – умение копеечку заработать, семью достойно содержать. А все остальное – романтика, которая молодости только свойственна. И, несмотря на мою лысину и нос картошкой, любая женщина выбрала бы мои деньги, а не его халупу и пустой холодильник. Сашка разозлился. А вот я тебе, говорит, докажу. Твоя жена уйдет от тебя ко мне. На что я ему сказал: это твоя бывшая жена пойдет со мной хоть на край света, стоит только свистнуть. Поймите, мы оба были пьяны, – начал оправдываться Кукушкин.

– Дальше, – нетерпеливо перебил Аксенкин.

– Дальше… Он мне дал Катькин телефон, а я закрыл глаза на его ухаживания за моей женой.

– Да как вы могли?! – ахнула я. – А если бы он ее соблазнил?!

– Переспал, – поправила Капка. И деловито спросила: – А они переспали?

– Еще чего, – хмыкнул Кукушкин. – Я Аполлинарии так и сказал: выбирай. Хочешь замужней в шиншилле ходить или стать свободной женщиной, но в козле. Это я намекнул на ее шубу из козлика, в которой она до замужества ходила. Я пообещал Аполлинарии, что при разводе раздену ее до козла. Если с Сашкой переспит и я этот спор проиграю…

– Так вы ей сказали о споре?! – вновь ахнула я.

– А как же?

– Но это же нечестно!

– Где ты видела честный бизнес, деточка? – снисходительно спросил Кукушкин. – И кто мешал ему сделать то же самое?

– Вы звонили Кате?

– А то!

– И что она?

– Я предложил ей прокатиться в Париж, – самодовольно заявил Кукушкин.

– И что она? – на этот раз вопрос задала Капка. И вся подалась вперед в ожидании ответа.

– Согласилась, разумеется.

– Врете! – не выдержала я. Потому что я бы не согласилась. Но таких, как я, видать, больше нет.

– Я показал Сашке бронь в отеле, – с обидой сказал Кукушкин. – Пять звезд. Театральные критики не больно много денег зашибают. К тому же на халяву. Я сказал, что все оплачу. Баба за парижские шмотки душу дьяволу продаст, не то что тело маленькому лысому толстяку. Такому, как я. Я, между прочим, и не таких красоток имел!

– Но она женщина с положением, – покачала головой я.

– Ты знаешь, сколько ей лет? – усмехнулся Кукушкин. – В ее годы и с ее, как ты говоришь, положением бабы сами кавалеров в Париж катают, но рассчитывать на кавалеров, которые предложат прокатиться в Париж, им уже не приходится. К тому же все бабы одинаковы. Все любят похвастаться перед приятельницами. «Ах, в меня влюбился олигарх! Весь мир обещал положить к моим ногам! Ездила с ним в Париж, вот кулон от «Тиффани».

– И сколько вы с него хотели получить, с Зимы? – не удержалась я. – Сделка-то не выгодная получается.

– Выгодная, – усмехнулся Кукушкин. – Никого я в Париж везти не собирался. Катька стала толстая и страшная, я на «Одноклассниках» фотки видел. Бронь снял, и все. Сашка признал, что проспорил.

– А на что вы спорили? – с интересом спросила Капка.

– Как на что? – удивился Кукушкин. – На деньги.

– А сумма?

– Сто тыщ.

– Долларов? – вяло поинтересовался Аксенкин, который уже стал терять к этой любовной истории интерес.

– Рублей. Откуда у него доллары? Он хотел в Италию махнуть, сто тыщ ему бы хватило.