Сети дьявола

ЧЕТВЕРГ

11. Интервью с оговорками

Каллаган сидел в постели и пил кофе. Часы пробили двенадцать. Но Каллаган не обратил на них внимания, он думал об Азельде Диксон.

Азельда — интригующая личность, думал он. Он считал ее приятной женщиной. Возможно, жизнь была жестока с ней и она выбрала путь, как умела. Ему стало жаль Азельду, но он тут же подумал, что интересно узнать, каково участие Азельды в этом деле. Он не считал ее храброй женщиной, но она могла совершить отчаянный поступок, если бы дело касалось любви.

Каллаган допил кофе, побрился, принял душ и стал, как всегда, тщательно одеваться.

Зазвонил телефон. Это был Дарки.

— Доброе утро, Дарки, — весело сказал Каллаган. — Как твоя гостья? Дарки засмеялся.

— Ну и работенку ты мне дал, Слим, — сказал он. — Еле-геле успокоил ее. Я еще никогда не слышал таких ругательств.

— Она только хотела узнать, в чем дело? — спросил Каллаган.

— Еще бы! Но я сделал таинственный вид и сказал, что все делается для ее же пользы. Иначе копы схватят ее и захотят узнать такое, что ей не захочется говорить. Кажется, она поняла и осталась довольна.

— Хорошо, — сказал Каллаган. — Пусть посидит у тебя до двенадцати ночи, а потом отвези ее домой. Пусть она будет дома в двадцать минут первого; возможно, я захочу ее увидеть. Привет, Дарки.

Он положил трубку и спустился в контору. Прочел газеты, закурил. Без четверти час он позвонил в Скотланд-Ярд и инспектору Грингаллу.

— Хэлло, Слим, — отозвался Грингалл, — Как дела?

— Сказать по правде, Грингалл, — ответил Каллаган, — я немного обеспокоен.

— Не верю в это, — сказал Грингалл. — Ты всегда улыбаешься и хорошо спишь, каким бы делом ты ни занимался — будь то убийство, поджог или грабеж. Если тебя что-либо беспокоит, так это должно быть что-то невероятное.

— Верно, — сказал Каллаган. — Я имею в виду это проклятое дело молодого Ривертона.

— А… — протянул Грингалл. — Я не думаю, что это дело должно тебя беспокоить. Вряд ли ты сможешь что-либо еще придумать. Дело в шляпе.

— Я этого и боюсь, — мрачно сказал Каллаган. — Если у тебя найдется липшее время, я был бы рад посоветоваться с тобой.

— О да! — голос Грингалла звучал иронично и слегка подозрительно. — Так тебе нужен мой совет? Я всегда немного побаиваюсь, когда ты начинаешь просить совета. Обычно это означает, что у тебя за пазухой что-то припрятано. Ты зайдешь сюда?

— Буду рад, — ответил Каллаган. — Если не возражаешь, я приеду в три часа.

Грингалл не возражал. Каллаган нажал кнопку звонка и вызвал Эффи. Когда она вошла, он извлек из бумажника двадцать десятифунтовых бумажек.

— Когда ты пойдешь завтракать, Эффи, — сказал он, — купи мне какое-нибудь ювелирное изделие. Что-нибудь действительно красивое и с бриллиантами. Это лучше всего купить на Бонд-стрит. Можешь истратить все.

Она взяла деньги.

— Это для женщины? — спросила она. Он заметил, что у нее очень зеленые глаза и она особенно тщательно одета.

— Да, Эффи, — ответил он, — Это для очень красивой женщины. Что-нибудь из бриллиантов на платиновой основе.

Когда она шла к двери, Каллаган заметил:

— Тебе идет новый пояс, Эффи. Она обернулась.

— Я знаю, что вы замечаете многое, — с улыбкой сказала она, — но я не думала, что вы настолько наблюдательны. Я только вчера купила новый пояс. Я рада, что он вам нравится.

Каллаган усмехнулся.

— Я рад, что ты рада, Эффи.

— Спасибо, мистер Каллаган. — Он увидел, что глаза ее лукаво сверкнули. — Я не думала, что вас интересует моя фигура.

— Ты бы удивилась… — начал Каллаган, но она уже успела закрыть дверь.

Было десять минут четвертого, когда Каллаган появился в кабинете Грингалла. Инспектор заметил, что Каллаган выглядит недовольным. Но это его не удивило, он знал, что Каллаган хороший актер.

Он открыл ящик стола и достал коробку с сигаретами. Указав Каллагану на кресло, он придвинул к нему сигареты.

— Вы прекрасно одеты, Слим, — сказал он.

— Жаль, что я не могу себя чувствовать так же, — отозвался Каллаган.

— А что случилось? — спросил инспектор. — Вы же знаете, что не обязаны разговаривать о деле Уилфрида Ривертона. Мы с вами находимся по разные стороны барьера. И к тому же вы слишком опытный человек, чтобы советовать вам что-то. Я ничего не спрашиваю у вас.

Каллаган кивнул. Он взял сигарету из коробки и закурил. Потом откинулся на спинку кресла и посмотрел внимательно на Грингалла.

— Я знаю все это, — сказал он. — Но я не хочу попасть в неприятное положение и тем более испортить дело вам.

Он долго молчал и курил. Потом заговорил:

— Послушайте, Грингалл. Я открою вам карты. Я хочу рассказать кое-что, что вам может помочь, но я не хочу говорить об этом раньше времени. Вы понимаете?

Грингалл улыбнулся. Каллаган снова принялся за старые трюки.

— Помните, как мы ссорились в этой комнате из-за дела Меролтона, когда вы грозились пойти к комиссару и нажаловаться на меня? — спросил Грингалл.

Каллаган улыбнулся.

— Ах, это, — сказал он. — Ну, это вопрос техники, вот и все.

— Верно, — пробормотал инспектор, — это была только техника. А откуда я знаю, что сейчас это не техника? Каллаган пожал плечами.

— Если вы ответите мне на один вопрос, — сказал он, — я вам расскажу. А потом вы увидите, что привело меня сюда к вам.

— Ладно, — не спеша сказал Грингалл. — Говорите, какой вопрос? Каллаган выпустил кольцо дыма.

— Когда вы собираетесь предъявить обвинение Уилфриду Ривертону? — спросил он. Грингалл поднял брови.

— Хороший вопрос, — спокойно сказал он, — Я должен, в свою очередь, спросить вас, что сказал Гагелю молодой Ривертон.

— Тоже верно, — сказал Каллаган. — Я не возражаю против этого.

— Что? — воскликнул инспектор. — Вы скажете мне содержание заявления вашего клиента и практически осветите мне линию защиты?

— А почему бы и нет? — сказал Каллаган мрачно и наклонился вперед к Грингаллу. Какой черт может воспользоваться этой ситуацией? — Он развел руками, — Дело в шляпе, и вы знаете это. Вы же знаете не хуже меня, что если бы у защиты были реальные основания, я бы не стал прибегать к помощи Валентина Гагеля. Вы ведь знаете это, не так ли?

Инспектор нерешительно кивнул головой.

— Должен сказать, что я предполагал нечто в этом роде, — сказал он, — Так вы говорите мне, что фактически защиты не будет. Иначе говоря, этот ваш Валентин Гагель пытался ослабить обстоятельства, ссылаясь на временную невменяемость из-за пьянства и употребления наркотиков.

— Хотелось бы мне, чтобы это было так, — печально сказал Каллаган.

Грингалл изумленно уставился на него.

— Боже мой! — воскликнул он. — Только не говорите мне, что вы сами считаете его виновным. Каллаган колебался.

— Нет, — сказал он. — Я бы не пошел так далеко, но.., но… — Он пожал плечами. — Когда вы собираетесь говорить с ним, Грингалл? — спросил он, — Давайте уж в открытую, хватит темнить.

— Ладно, — сказал Грингалл. — Не вижу оснований, почему бы вам не узнать это. Завтра утром газеты сообщат обо всем.

Он начал набивать свою трубку.

— Завтра я поеду в Баллингтон, — продолжал он. — Наш хирург говорит, что он достаточно оправился, чтобы говорить. Его состояние лучше, гораздо лучше, чем в то время, когда он употреблял наркотики. Пуля Джейка Рафано пошла ему на пользу. Ладно… Он сможет сказать все, что захочет. Я не хочу ничего спрашивать у него. Я предъявлю ему обвинение, несмотря на то, что не хотел этого делать, пока не выясню еще одно обстоятельства.

Он пристально посмотрел на Каллагана.

— А что именно вы хотите выяснить, Грингалл? — спросил Каллаган.

— Я хочу найти парня, который был на борту яхты, — ответил инспектор, — Того, который позвонил нам в Ярд и сообщил о стрельбе. Очевидно, этот парень звонил из Фаллтона. И вполне очевидно, почему именно он нужен мне. Он был на борту яхты.., и он был там или после стрельбы, или в тот момент, когда она случилась. Если этот парень существует и он обычный порядочный гражданин, я не вижу причины, которая вынуждала бы его скрываться от полиции, и он должен спокойно рассказать свою историю. То, что он скрывается, заставляет меня думать, что он был на яхте во время стрельбы и имеет основания избегать встречи с полицией.