Коллекционер закрытых книг

Преодолевая страх, Эмма распахнула дверь и зажмурилась от яркого солнца. Дождь кончился. Солнечные зайчики резвились на мокром асфальте, на мраморных ступеньках и ее лаковых ботиночках. В воздухе пахло мандаринами и счастьем, потому что Вероника, Лара и Никита Самойлов ждали ее на крыльце.

– Мадам, ну сколько можно тебя ждать? Ребята уже места в нашей тошниловке забили и заказ сделали, – сказала Ларочка и протянула ей половинку мандарина, вторую половину сунула себе в рот.

Эмма широко улыбнулась и тоже принялась жевать мандаринку.

– Классно выглядишь с распущенным хаером и без своих страшных окуляров, – сказала Вероника.

– Спасибо, – счастливо кивнула Эмма. – Только я без очков ни фига не вижу.

– Вообще-то ты и в очках смотришься неплохо, но раз такое дело, согласен быть твоим поводырем, – рассмеялся Никита и сделал шаг в ее сторону.

В этот момент Эмму кто-то окликнул, и Самойлов застыл на месте истуканом.

Она спустилась по ступенькам вниз и растерянно уставилась на незнакомца. Высокий темноволосый парень в стильной кожаной куртке и модных, «рваных» джинсах с букетом желтых бархатных тюльпанов улыбался ей во весь рот.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – поздоровалась Эмма, ругая себя за то, что сняла очки. Что-то неуловимо знакомое было в этом человеке.

Девушка покосилась на одногруппников. Ларочка с Вероникой с интересом наблюдали за развитием событий. Никита курил и испепелял незнакомца взглядом. У него было такое выражение лица, словно он сейчас порвет парня на части. Разговаривать под прицелом их глаз было неловко. Подружки, к счастью, сами сообразили, что лишние, попросили Эмму не задерживаться долго, взяли под руки недовольного Самойлова и ушли.

– Помнишь меня? – спросил парень и засмеялся.

И Эмма вспомнила этот бархатный смех, и синие, как крымское небо, глаза, и бронзовые плечи, и свое первое робкое, стыдное чувство – сексуальное влечение к мужчине.

– Помню, – улыбнулась она, взяла букет и спрятала неловкость в пахнущих весной цветах.

– Вот и я никак не могу тебя забыть…

Глава 7

ЧУДОВИЩНАЯ КРАСАВИЦА

Всю ночь Елена Петровна не спала, ворочалась с боку на бок, пытаясь представить, что сотворит с ней капустная кочерыжка с длинным носом. Ей виделось, что волосы у нее то сиреневые, то зеленые, а под утро, когда наконец-то удалось задремать, приснилось, будто стилистка обрила ее налысо и вставила в нос пирсинг. Следователь по особо важным делам проснулась от собственного крика и уставилась на свое отражение в зеркале шкафа. Оттуда на нее пялилась испуганная лохматая корова в ночной рубашке с клубничками. Елена Петровна вытерла пот со лба и в изнеможении откинулась на подушки, но уснуть больше не смогла. В конце концов встала, накинула на плечи ситцевый пеньюар в цветочек, распахнула шкаф и придирчиво осмотрела свои туалеты.

«Катастрофа!» – пришла к неутешительному выводу Зотова, перебирая вешалки и прикладывая вещи к себе. Что бы ни сотворили с ней в салоне, но выглядеть в этих шмотках она будет ментовкой, а не модной литераторшей. Пришлось доставать стремянку и лезть на антресоль, где хранился стратегический запас – туалеты, подаренные когда-то Варламовым перед их путешествием на горнолыжный курорт в Австрию. По приезде домой она хотела выкинуть презенты бывшего жениха, но вещи были так хороши, что рука не поднялась поступить с ними столь бесчеловечно. Вернуть подарки Варламову тоже не получилось, из Австрии режиссер уехал в Копенгаген. Да и глупо было возвращать ношеные женские шмотки мужику. Пришлось запереть подарки на ключ в чемодан и закинуть на антресоль, чтобы воспоминания не мучили и совесть была чиста.

«Для дела нужно», – уговаривала себя Елена Петровна, с любовью раскладывая на кровати произведения дизайнерского искусства: вечернее платье из шелка и французских кружев, воздушный палантин, мягкие свитера свободного кроя, кардиган цвета бордо с набивным рисунком, костюм-тройку из джерси, дорогущие сапоги, сумку из нежной кожи, туфельки… На самом дне лежал лыжный костюм небесно-голубого цвета, и сердце Зотовой болезненно сжалось, на глаза навернулись слезы. Ту сказочную поездку в горы невозможно было забыть. Жаль, что все закончилось так печально.

Елена Петровна захлопнула крышку чемодана и пнула его ногой. Можно сколько угодно сожалеть о прошлом, но Варламов неисправим. Он никогда не угомонится и не поймет, что играет в плохие игрушки. Однако увидеться с ним придется. Режиссер следил за Полярной и мог видеть что-то подозрительное. Когда прежде Варламов наведывался в Москву, то останавливался либо у нее, либо в «Метрополе». «Вот туда и надо отправить повестку», – злорадно подумала Елена Петровна, решив вызвать бывшего жениха в следственное управление на официальный допрос и тем самым отомстить гаду, что не соизволил даже позвонить.

Зотова выбрала из вороха вещей черные брюки и мягкий свободный кремовый свитер. Покрутилась в них перед зеркалом, сверху накинула кардиган, нацепила темно-бордовый берет из собственных запасов, завернулась в длинный шарф грубой вязки. Она понятия не имела, как выглядят модные сочинительницы, но предполагала, что ее ненавязчиво интеллигентный вид вполне сойдет. Осталось привести в порядок голову и лицо. По поводу последнего у Елены Петровны были серьезные сомнения. Вторая бессонная ночь отпечаталась на физиономии самым выразительным образом – глаза заплыли, все остальное опустилось вниз.

– Ну чисто спаниель несчастный… – тяжело вздохнула Зотова и нацепила на нос темные очки.

«Мерседес» с затемненными стеклами она заметила сразу, едва вышла из подъезда. Дорогой автомобиль бросался в глаза на фоне прочих иномарок и российских косорылых машин местных автовладельцев. Автомобили такого класса в их занюханный район заезжали нечасто. Зотова пофланировала мимо и ненавязчиво заглянула в салон. Разглядеть пассажиров и водителя не получилось, зато в памяти четко отпечатался номер. Завернув за угол, Елена Петровна обернулась. «Мерседес» стоял на месте. Невероятно, в этой одежде, очках и берете шпионы ее не узнали. Еще бы, она и сама узнала себя с трудом.

Модный салон с пафосным названием «Рафаэль» располагался на Сретенке. Зотова явилась туда без четверти восемь и оказалась перед запертой дверью. Пришлось побродить по уютным переулкам центра Москвы, вдыхая в себя запахи истории и выхлопы современного мегаполиса. Вернулась она к салону сразу после восьми, звякнула дверным колокольчиком и очутилась внутри маленького уютного помещения. Здесь пахло фиалками, а не тухлым яйцом, как в парикмахерской рядом с домом. На стенах висели большие фотографии красивых девушек с замысловатыми прическами, вдоль одной стены стояла витрина с шампунями и средствами по уходу за волосами, около другой – маленький стеклянный столик со стопкой модных журналов и круглой вазой с фруктами, в углу – кофемашина, рядом – белоснежные кресла и диванчик. Анастасия уже была на посту, сидела за небольшой полукруглой стойкой и лучезарно улыбалась.

– Чем могу быть полезна? – пропела Кошкарец, равнодушно глядя на Елену Петровну.

Зотова сняла очки, беретку и улыбнулась.

– Привет, Настя. А вот и я.

Кошкарец так выкатила глаза, что, казалось, уронит их на пол.

– Ни фига себе! – выдохнула стилистка, метнулась к Елене Петровне и помогла снять верхнюю одежду. Вертя в руках кардиган, пораженно сказала: – Это же… это же все родное!

– Подарок сына, он у меня юрист, – объяснила Елена Петровна, чтобы унять любопытство Кошкарец.

– Познакомите? Шучу, – рассмеялась Анастасия. – Слушайте, ну вы у нас просто принцесса! А сейчас мы сделаем из вас королеву. Девочки, работать! – хлопнула она в ладоши.

Как по мановению волшебной палочки около Елены Петровны появились две милые девицы в розовых халатиках. Девушки повели ее за собой, но вместо запланированного рая Зотова неожиданно попала в ад. Два часа с ней вытворяли нечто невообразимое – щипали брови, мучили каким-то аппаратом, мазали разными кремами, плюхали на физиономию отвратительную склизкую фигню, делали массаж и маникюр. Когда наконец садистки в розовых халатиках ее отпустили, у Зотовой было такое ощущение, что с лица сняли кожу. Хотелось убежать из салона не медля, но тут появилась Анастасия, проводила Елену Петровну в зал и усадила в кресло.