Стеклянный ключ

— Уверенно.

— И — какой-какой? — спросил он, вчитываясь в резюме.

— Язык? — уточнила она. — Английский, итальянский, французский, шведский, японский. Польский со словарем, но объясниться могу. Для работы хватает, но для полного счастья нужен еще испанский.

— Это вы серьезно?

— Вполне.

— Вы меня пугаете.

— А ведь я хочу работать на вас. Представляете, как я могу запугать ваших конкурентов? — рассмеялась она.

— И как же вас, такую талантливую и незаменимую, отпустили? — В его голосе явно сквозило желание уколоть. Он не мог простить ей столь открыто демонстрируемой независимости.

— Как Карлсона. Он тоже обещал вернуться.

Сергей задумался на полминуты, а затем произнес значительно вежливее и совершенно другим тоном, предназначенным в обычных ситуациях для коллег и партнеров равного калибра и статусом выше:

— Вы меня так потрясли, что я совсем забыл узнать, что вы будете — кофе, чай, сок?

— Чашечку кофе, пожалуйста, — приветливо ответила она. — Без сахара.

— Без сахара, — эхом повторил он. — Даже боюсь теперь говорить, какой оклад положен на этой должности.

Об испытательном сроке длиной в полгода Колганов уже не вспоминал.

«Смешно, — подумала Тото. — Такое ощущение, что это я писала ему текст, настолько все знакомо». Понятное дело, она нисколько не была этим огорчена. А ответ давно готов, еще до начала беседы, как и большинство других, импровизировать ей почти не пришлось. Снайперы не импровизируют. Их дело — всадить пулю между глаз, для полной гарантии.

Она одарила его специальным дружелюбным взглядом, говорящим: «Да, я стерва, но могу быть и своим парнем, если правильно себя вести», — слегка наклонилась к нему, чтобы придать словам доверительности и произнесла:

— Сперва уточним один важный момент: вы хотите платить мне зарплату или хотите, чтобы я работала?

— Простите?

— Простая логика. Если первое — то, по большому счету, все равно, сколько вы платите, потому что изначально речь шла о другом. Если же мы заключаем договор и я обязуюсь в корне изменить ситуацию на фирме за определенный срок, то первый месяц вы мне платите стандартный оклад, а после поговорим о том, сколько это на самом деле стоит.

— А если я вас обману? — не удержался он.

— Вам это невыгодно. Во-первых, станете ли вы меня обманывать, я разберусь через неделю-другую. Не такой уж долгий срок, согласитесь, чтобы после о чем-то жалеть. Во-вторых, я уйду, а вы останетесь… — Она сделала паузу и безжалостно продолжила: — Все с теми же проблемами. Поскольку я выложила часть карт на стол, то вам нет смысла принимать в корне неверное решение. Мы можем расстаться прямо сейчас к полному взаимному удовлетворению. Логично?

Сергей несколько секунд внимательно разглядывал ее, борясь с раздражением. Интуиция, да и многолетний опыт подсказывали ему, что это тот самый менеджер, о котором страстно и безнадежно мечтают его коллеги. Расчетливая холодная стерва, способная загрызть любого, кто попытается перейти ей дорогу. Умная. Эффектная. С ней нужно дружить, у нее связи. Если то, что написано в ее резюме, хоть отчасти правда, ему привалило сокровище. Просто он опасался таких людей, сторонился их. Такие обычно метят на престол и сметут с лица земли всех конкурентов. Кто знает? Может, она уже рассматривает его как конкурента. А вслух он сказал:

— Вы непохожи на человека, который хочет получить работу.

— Во что бы то ни стало? — ответила она вопросом на вопрос. — Ни в коем случае.

И снова уставилась на него огромными серыми глазищами, похожими на море в непогоду, даже не собираясь для приличия отвести взгляд хотя бы на какую-нибудь деталь интерьера.

«Надо будет развесить по стенам картинки или маски какие-то, — неожиданно подумал он. — Сидишь тут как под обстрелом».

— Хм, я думал, вы напомните мне о том, что вас ждут у Бабченко с распростертыми объятиями.

Если он рассчитывал ее смутить, то абсолютно зря. Татьяна безмятежно улыбнулась:

— Вы и так об этом помните. Кроме того, мир велик, всем хватит места. И еще — вы и так уже на меня злитесь. Этой дозы отрицательных эмоций с меня вполне достаточно.

— Вы очень откровенны, — буркнул он, злясь, что щеки его против воли пошли красными пятнами. — Опасно даже откровенны. А еще мне понравился ваш пассаж о частикарт. — Он особо выделил слово «часть».

— Выложить все при первой же беседе — глупо. Если выложить не все, но декларировать полную свою открытость — нечестно. А глупые и нечестные сотрудники никому не нужны.

— Неожиданный вопрос: вы любите играть в карты?

— Могу за компанию. Но люблю в шахматы и компьютерные стратегии. Хотя, каюсь, могу отвести душу и за какой-нибудь стрелялкой. Очень, знаете ли, расслабляет.

Сергей подумал, что уволить ее, если все окажется сплошной фикцией, никто не помешает. С другой стороны, Бабченко не ошибается: это аксиома. Иначе не был бы одним из самых богатых людей страны в неполные сорок. Словом, рискнуть стоит.

— Оксана введет вас в курс дела, — сказал он. — Приступать можете завтра. По всем вопросам смело обращайтесь ко мне. Я весь внимание.

— Тогда сразу задам первый — какова моя степень свободы?

Он не успел ответить и не успел даже удивиться такому повороту событий. В этот момент в кабинет без стука вошла очень красивая девушка лет двадцати двух — двадцати четырех, стройная, изящная, с золотистыми волосами и мягкой бело-розовой кожей. Она процокала к столу шефа, наклонилась, облокотилась острыми локотками о столешницу, приблизив свое лицо к его, и капризно проговорила:

— Послушай, зачем ты взял билеты в Оперный? Я хочу в ночной клуб. Сержик, ты же обещал.

И победоносно оглянулась на Татьяну — дескать, съела? Это мое.

Та скользнула по барышне коротким взглядом и полностью переключилась на мужчину, с нетерпением ожидая его реакции. Сергей нервничал: он явно понимал, что подобное вторжение показывает его в самом невыгодном свете, но рассердиться всерьез на девушку, похоже, не мог. Его губы сами расползались в предательской улыбке.

— После поговорим, — наконец постановил он самым официальным тоном, на какой оказался способен. — Это важное мероприятие. Ты должна быть на высоте, понятно?

— Опять мероприятие?

— А завтра в клуб, — примирительно произнес он, — договорились?

— Ну ладно, только ради тебя.

Хорошо, что эти двое, полностью занятые собой и своими маленькими семейными проблемами, не могли видеть торжествующую Татьянину улыбку: она была весьма довольна выступлением Машкиной соперницы. «Дурак, Господи, какой же дурак, — думала она неспешно, разглядывая Жаннины ножки. — Разве можно так подставляться в присутствии незнакомого человека? Что Машка в нем нашла?»

Когда девица направилась к выходу, Сергей снова обратился к своей собеседнице. Ее лицо было совершенно непроницаемо, и если она и думала что-либо по поводу этого внезапного вторжения, то внешне никак не отреагировала, даже бровью не шевельнула.

«Ишь, как их Бабуин вышколил, — сердито подумал он. — С другой стороны, чего я злюсь, мне же проще».

— Ну что, — нарочито бодро произнес он, — завтра в десять? И с утра, на свежую голову, обсудим все животрепещущие вопросы.

На сей раз он соизволил выбраться из-за стола и проводил ее до дверей:

— До завтра.

Зазвонил телефон. Даже звонок был какой-то повелительный, требовательный.

— Да! — рявкнул Сергей в трубку и уже другим голосом сказал: — Я! Да, Павел Леонидович, да, как раз только что ушла. Я в полном восторге… — И замялся, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее.

Трубка гудела хорошо поставленным диктаторским басом, будто Кинг-Конг внезапно решил обеспокоиться делами отдельно взятой фирмы:

— Я бы вообще ее не отпускал никуда, но раз уж ей самой так захотелось — пусть поиграется. Голова у нее золотая, так что цени, что тебе привалило. И смотри мне там, не обижай. Понял?

Сергей послушно кивал головой, будто Бабченко мог его видеть; и еще какое-то время держал около уха трубку, в которой слышались короткие гудки.