Черное евангелие

— А ты знаешь, это недурно! — высказал он тут же свое мнение. — Я определенно с ним согласен. Сэцуко обязательно должна стать стюардессой. Этому человеку всегда приходят на ум счастливые идеи.

Торбэк почувствовал, что отец Билье уже знает о планах господина Ланкастера.

18

Ясным утром Торбэк на голубом «рено» подъехал к старинному синтоистскому храму, окруженному столетними соснами.

По шоссе к станции шли люди. Они спешили на работу.

Остановив машину, Торбэк огляделся. Сэцуко еще не было. Торопившиеся прохожие не обращали внимания на молодого священника, ожидающего кого-то в машине, однако из предосторожности Торбэк поставил машину подальше от любопытных глаз.

Ему не надо было спешить на утреннюю мессу в приют, он занимался теперь в церкви только денежными делами. Но по утрам он всегда поджидал Сэцуко здесь и потом подвозил ее к приюту. Сюда она приезжала на машине дяди. Кстати и гостиница, где они обычно встречались, находилась недалеко отсюда.

Торбэк сидел за рулем и читал библию. Вот он услышал, как совсем рядом зашелестели шины автомобиля. Из машины вышла Сэцуко. Сегодня она была в новом ярко-синем костюме.

Торбэк вытянул шею. В зеркальце над ветровым стеклом он увидел, как Сэцуко обернулась и помахала рукой дяде, благообразному господину лет пятидесяти, директору какой-то фирмы.

Машина дяди отъехала. Сэцуко увидела Торбэка и направилась к нему.

Только тут Торбэк обернулся и стал с восхищением ее разглядывать.

— Какая ты сегодня нарядная, — проговорил он вместо приветствия.

— Прости, я, кажется, заставила тебя долго ждать, — улыбнулась Сэцуко.

Торбэк вышел из машины и распахнул дверцу.

Машина, спустившись по широкой и пологой улице, помчалась по аллее гинкго, протягивавших к небу свои короткие оголенные ветки.

— Сегодня я плохо спала, — сказала Сэцуко. — Очень волновалась.

— И совершенно напрасно, я уверен, что ты выдержишь.

Это был день экзамена на должность стюардессы.

Сэцуко сперва отказывалась. Ну зачем ей идти срамиться, ведь она так плохо знает язык! Но потом уступила настояниям Торбэка. Ведь, в сущности, ей очень хотелось стать стюардессой.

Машина шла к центру столицы. Солнце поднялось уже достаточно высоко, поток машин становился гуще. Но Торбэк вел свой «рено» уверенно.

— Спасибо, что провожаешь меня.

— А как же иначе! Я все время молюсь, чтобы ты прошла по конкурсу.

Сэцуко рассмеялась.

— О, если я выдержу экзамен, это будет великолепно! Но уверенности у меня нет. Боюсь я за свой английский язык.

— Ничего, ничего, все будет в порядке!

Машина, наконец, подъехала к оживленному перекрестку в центре столицы. Здание авиакомпании находилось на углу этого перекрестка.

На окнах висели рекламные плакаты с видами разных стран. За широкой витриной виднелась огромная карта мира со всеми авиалиниями компании. Зеленые линии, связывавшие различные страны и континенты, дразнили воображение.

Сэцуко бросила взгляд на витрину. Неужели она тоже будет летать по этим маршрутам?

— Ну, держись! — в последний раз напутствовал ее Торбэк.

— Спасибо! Во всяком случае, буду стараться изо всех сил!

Испуганная и растерянная, она помахала ему рукой и вошла в подъезд.

Торбэк побежал к телефону-автомату. Он быстро набрал номер.

Ему тут же ответил мужской голос.

— Господин Ланкастер? Говорит Торбэк.

— Доброе утро, святой отец, — ответил низкий голос.

— Только что проводил Сэцуко на экзамен. Теперь прошу вас сделать все остальное.

— Хорошо, можете не беспокоиться. А как она?

— Говорила, что не уверена, боится, что не выдержит экзамен.

— А настроение?

— Я постарался ее подбодрить.

— Ну и прекрасно! Дальше буду действовать я.

В тот же день под вечер Торбэк снова подъехал к зданию авиакомпании.

Он поставил машину в переулке, а сам в ожидании Сэцуко встал на противоположной стороне переулка, стараясь не очень привлекать к себе внимание.

Не прошло и получаса, как из подъезда стали выходить молодые девушки. Все они сегодня сдавали экзамен.

Девушки были высокие, хорошо сложенные, красивые. Торбэк заметил, что многие из них были, пожалуй, красивее Сэцуко и ростом выше.

Но вот и Сэцуко. Торбэк поднял руку. Она увидела его и, осторожно перейдя трамвайные пути, направилась прямо к нему.

Ее лицо пылало, она выглядела подавленной.

— Ну как?

Сэцуко грустно покачала головой:

— Куда мне тягаться с ними! По-моему, никаких надежд.

Торбэк нахмурил брови.

— Ты провалилась?

Сэцуко печально опустила голову.

— Вопросы по языку были страшно трудные. По всей видимости, провалилась.

— Ну пойдем, милая! — сказал Торбэк. — Что ж мы тут стоять будем!

Он чувствовал, что надо ее развеселить, утешить. Может быть, все еще не так плохо, просто после экзамена у нее не прошло возбуждение.

— А другие так хорошо отвечали! — сказала Сэцуко на ходу. — Я слушала их, и мне было стыдно. И зачем только я пошла срамиться!

В последних словах слышалась уже некоторая обида на Торбэка: ведь это он настоял, чтобы она пошла сдавать экзамен.

— Просто у тебя плохое настроение, — старался ее утешить Торбэк, — я уверен, что ты преувеличиваешь.

— Нет, — резко перебила его Сэцуко, — конечно, я очень волновалась. Но вопросы были очень трудные. Нет, не стоит зря надеяться. Больше и пытаться не стану. Куда мне в стюардессы с моими знаниями!

— Но ведь результаты еще не известны, — не унимался Торбэк. — Зачем же заранее отчаиваться? Очень может быть, что ты и выдержала. Да что я говорю! Ты, конечно, выдержала, и сомневаться не стоит. Просто наговариваешь на себя.

— Торбэк, — твердо сказала Сэцуко, — спасибо тебе за добрые слова. Но я говорю правду, у меня ничего не вышло, честное слово!

Она остановилась и прямо посмотрела ему в глаза.

— Выпьем кофе?

Они вошли в ближайшее кафе.

— Ты напрасно падаешь духом.

В кафе Торбэк продолжал успокаивать Сэцуко.

— Очень может быть, что другие сдали еще хуже тебя. Ну, улыбнись же наконец! Ведь результаты еще не объявлены, и никто из претенденток не знает своей судьбы.

— Это верно, но надеяться могут лишь те, кто хоть сколько-нибудь уверен в своих знаниях. — Совсем приунывшая Сэцуко сжалась в комочек и не отрываясь смотрела на чашку. — А что до меня… Я отлично понимаю, что провалилась.

— Ты забываешь о боге. — Неожиданно Торбэк перекрестился, и это крестное знамение в многолюдном кафе выглядело особенно строгим и торжественным. — Верю, бог поможет тебе. В таких случаях всевышний всегда протягивает руку помощи. Сейчас я пойду в церковь и буду молиться за тебя…

— Но, Торбэк, — прервала его Сэцуко, — нельзя же просить бога за неуча. Пожалуйста, не будем больше говорить об этом. Я по-прежнему буду работать в приюте, буду нести детям слово божие.

— Это, конечно, тоже важно. Но, Сэцуко… — тут у Торбэка голос дрогнул, — а что, если ты выдержала испытания?

— Это было бы просто чудо!

— Вот именно чудо! — воскликнул Торбэк. — А бог всегда творит чудеса, и я не сомневаюсь, что он явит нам это чудо.

На мгновение лицо Сэцуко посветлело, но тут же снова затуманилось — она вспомнила экзамен.

— Пожалуйста, не будем больше об этом говорить! — сказала она грустно. — Я поступила необдуманно. Меня ни за что не возьмут. Послушал бы ты, как отвечали другие девушки. И притом какие они красивые! Зачем же нужно из груды жемчуга выбирать простой камень.

Поздно вечером Торбэк отправился к Ланкастеру.

Там уже был один гость — японец.

Торбэк от неожиданности застыл на месте и с удивлением посмотрел на хозяина.

— Познакомьтесь, господин Торбэк, — невозмутимо проговорил Ланкастер, — Окамура, мой хороший знакомый, у нас с ним деловая дружба.

Незнакомец поклонился. Его лицо расплылось в улыбке.