Поражающий агент

Босс машет рукой: читай, мол, одевается, и «камердинер» Жора тем временем зачитывает телеграмму вслух:

– «Милый, надеюсь, ты на меня не сердишься? Нам пора встретиться. Нам есть что обсудить. Я уверена, что ты будешь счастлив меня видеть…»

– Испугалась, стерва!

– Точно, – говорит Жора и продолжает читать: – «А уж я-то как буду рада. Я даже приготовила подарок для тебя…»

– Ага! – торжествующе подпрыгивает Босс на одной ноге, застряв в штанине.

– «…И я уверена, что у тебя тоже кое-что для меня будет, правда? Положи это в мою большую зеленую сумку. Я хочу, чтобы ты приехал в аэропорт Шереметьево-1 к двенадцати часам. У стойки авиакомпании „Глобус-экспресс“ тебя будет ждать билет. Мы полетим с тобой в Турцию, там все и обсудим. И чтобы без накладок и уловок, дорогой. Очень многие хотели бы поиметь этот диск, так что альтернатива у меня всегда найдется. А ты ведь знаешь, если что-то идет не по-моему… Поторопись, пока я не передумала. Увидимся на борту. Покупаемся, позагораем, в Анталии сейчас чудо как хорошо. Целую, твоя Альбина».

– Так, – говорит Босс, оглядываясь на любовницу. Они выходят из спальни. – Мы уже собрали деньги?

– Не хватает почти ста тысяч.

– Плевать, – говорит Босс. – Я уверен, я ее уломаю. Ты знаешь, Жора, она ведь испугалась, она уже хочет домой, я это чувствую. Ну что ж, кто знает, может, я ее и прощу.

– Не забудьте тогда заказ на нее отменить, – мрачновато напоминает Жора, который совсем не полон оптимизма по поводу предстоящей встречи в верхах.

Ну а что было дальше – фантазировать уже не надо, что было дальше, я уже видел собственными глазами, потому что Альбина предупредила, что не позднее половины одиннадцатого ее муж с Жорой выедут в аэропорт, так что у меня была счастливая возможность их незримо сопровождать.

Без трех минут двенадцать Босс подошел к стойке «Глобус-экспресс», назвался, показал паспорт, получил билет и зашагал на регистрацию своего рейса. Нервы у него были что надо, даже ни разу не оглянулся, неся в правой руке сумку с миллионом долларов. Впрочем, чего ему это стоило, я не знаю. Он прошел через зеленый коридор к выходу на посадку, а сумка уехала в багаж.

И представьте себе, он улетел в Анталию. Правда, в гордом одиночестве, без супруги. Уже оказавшись на борту, он обнаружил рядом с собой пустое место. Правда, даже его отточенному уму понадобилось какое-то время, чтобы понять, что его провели как ребенка. Он улетел в Анталию, потому что не смог бросить свой багаж, он ведь не понял еще, что летит туда налегке, он, возможно, предположил, что Альбина просто испугалась этой встречи и совместной поездки.

Не знаю даже, стоит ли упоминать, что водитель тележки, доставляющий багаж непосредственно к самолету, лежал оглушенный и связанный в подсобке женского туалета на втором этаже, а за рулем был я. Наверно, не стоит.

Расчет у Альбины был безукоризненный. Она потому и попросила мужа сложить деньги в зеленую сумку, что эту здоровенную поклажу Босс никогда не стал тащить бы с собой, будь там хоть все золото партии, а, как и предполагалось, сдал в багаж. Диск же остался у нее. В одном Босс оказался прав. В аэропорт Альбина не приезжала вовсе. Ну и женщина!

Хотел бы знать, что там на этом диске, чего они так все вокруг него суетятся.

Я снова снял скотч со рта и глаз Афанасьевой. Достаточно с нее.

– Отпустите меня, пожалуйста!

– Я тебя отпущу.

– Отпусти сейчас!

– Я отпущу потом.

– Но почему?! Что я сделала? Денег у меня все равно нет. Вы с меня ничего не получите. Выкуп платить некому!

– Заткнись, – доброжелательно посоветовал я.

– Я не поминаю, не понимаю, не понимаю! – Тут с ней случилась истерика, и всхлипы продолжались еще добрые четверть часа. Я ушел на это время, а когда вернулся, спросил:

– Где у тебя дома лежит твоя медицинская книжка?

– Зачем вам?

– Отвечай лучше сама. – Я сделал шаг вперед.

– Сейчас. В спальне есть шкаф, там на второй полке лежат всякие документы.

– Какая у тебя группа крови?

– Да что за черт!

Я сделал еще шаг.

– Ладно-ладно. Вторая плюс. Да на что вам?! Вы что, хотите моими органами торговать, что ли?!

Она даже не знала, как близка была к истине.

– Тогда имейте в виду, что я болела желтухой и это значит, что печень у меня ни к черту!

Бред какой-то, на черта мне сдалась твоя печень!

– Что вы хотите сделать?

– Не твое дело.

– Как это – не мое?! Эта моя квартира, это моя жизнь, а в нее влезли грязными ногами! – Надо же, в ее голосе появились какие-то новые нотки.

– Очень образно. Но лучше лежи спокойно и помалкивай, целее будешь.

На третий день, приехав, я посмотрел своей пленнице в глаза и бросил ей ключ от наручников. Не потому, что увидел там что-то особенное, а просто понял, что ей надо немного подвигаться. Тяжело столько времени находиться без движения. Тем более женщине. А эта дура к тому же отказывается от пищи и воды. Впрочем, учитывая, что с ней скоро будет, не все ли равно?

– Можешь ходить по дому.

Маша освободилась, встала и поморщилась, как от боли. Я бросил на нее быстрый взгляд. Что это? Симуляция? Попытка вызвать у меня жалость? Я приподнял одну ее штанину. На щиколотке, там, где раньше были наручники, остался кровавый след – это была небольшая круговая рана. Ах я идиот. Можно было и прежде сообразить. А она, значит, молчала все это время. Ну-ну.

Я сходил за аптечкой. Принес спирт, антисептик, пластырь. Обработал ей обе ноги. Щиколотки были точеные, словно детские.

– Так лучше?

– Спасибо.

Она неуверенно, возле самой стеночки, прошлась по комнате. Остановившись возле двери, вопросительно посмотрела на меня воспаленными глазами. Я покачал головой. Исследовать дом ей было ни к чему.

– Хочу тебя сразу предупредить. Телефона в доме нет. Связи никакой. Во всей округе в радиусе пятидесяти километров ни одной живой души. – Тут я несколько приврал, но это было не лишним.

– А что мне здесь делать?! – завопила она. – Оставлять зарубки на стене?! Так уже семнадцать!

– Смотри телевизор. У меня есть маленький, могу притащить его сюда.

– Засунь себе свой телевизор знаешь куда?!

– Тогда читай книжки. Если хочешь, куплю тебе каких-нибудь дурацких журналов. «Космополитен» там, «Вог». Говорят, они очень развивают женщину как личность.

– Да пошел ты. – И она швырнула в меня пластиковой тарелкой.

Обычная истерика.

Тогда я подошел и заехал ей по уху. Это больно. Я знаю, как надо по нему бить, с одной стороны, так, будто небрежно, но в то же время точно, чтобы было больно. Она упала на пол и сразу заткнулась.

Кажется, она все еще была удивлена. Она не понимала, почему она здесь, да и было бы странно, если б понимала. Это ж какие мозги надо иметь, чтобы догадаться. Я невольно прислушался к себе. Что такое? Я начинаю жалеть ее? Да нет, бред, не может быть.

В кармане ожила мобила. Я посмотрел на дисплей: звонила Альбина. Это могло значить только одно – она нашла нового хирурга. Кто б сомневался, что она это сделает. Но я почему-то не торопился с ней говорить.

Жора и Азиат встретились в метро. От этого Жора чувствовал себя странно. Когда накануне он позвонил Азиату и попросил о встрече, он подразумевал, что она состоится в каком-нибудь неплохом ресторане, где он сможет избавиться от своей робости с помощью нескольких рюмок и хорошей закуски. Да-да, робость этот человек внушал ему нешуточную. И это ему-то, который… Да что говорить!

Но Азиат сказал:

– Хочешь поговорить, приезжай в полдень на станцию «Белорусская-кольцевая». Стой в центре зала.

Вот ведь конспиратор хренов. Волей-неволей пришлось подчиниться, это ведь он нуждался во встрече.

Жора был на месте за полчаса до оговоренного времени. Прошелся по станции, вроде бы хвоста за ним не было, да и то сказать – никто ведь не знает, куда он поехал. Босс уверен, что он, Жора, ищет эту чертову стерву, его сбежавшую жену. В метро Жора чувствовал себя неуютно. Он невольно призадумался: когда спускался сюда последний раз? По всему выходило, что давно. Потому что в те времена, когда Жора ездил на подземном транспорте, в турникеты засовывали не проездные карточки, а жетоны, на которые только перешли после обыкновенных монеток.