Игра на опережение

— Но я бы мог этого гражданина по фамилии Забельский привлечь к уголовной ответственности за поощрение торговли живым товаром… — мрачно предположил Олег.

— Руки коротки, — отмахнулся Денис. — Боюсь, наша прогрессивная и мировая общественность не поймет. Сразу же во всех либеральных изданиях появятся гневные филиппики. А свора его адвокатов докажет как дважды два любому суду: выкуп заложника или пленного есть акт милосердия и потому законом не преследуется.

— Я это все понимаю… — Олег достал из холодильника пару бутылок «Балтики» номер три.

Не успел он их откупорить, как в прихожей щелкнул замок, открылась дверь, и послышались голоса Люси и Нади, вернувшихся из кино.

— Зря время не теряете, — заметила Люся, зайдя к ним на кухню. — И правильно делаете…

Мужчины тут же вскочили, Денис предупредительно подвинул хозяйке свой освободившийся табурет.

— Плесните, ребята… — Люся подставила фужер. — А то душно было в кинотеатре. Кому косточки перемываете, если не секрет?

— А все ему, благодетелю нашему, — в тон ответил Денис, кивнув в сторону экрана. — Специально вот пришел к вам на него полюбоваться, как раньше на футбол — с пивом и всеми делами, чтоб не пропустить исторический момент.

— И как ему все сходит и удается… — сощурилась Люся в сторону экрана. — Все сходит с рук! И все только удивляются и разводят руками…

— О том и толкуем, — согласился Олег. — С какой стороны и на какой козе к нему подъехать.

Люся отставила недопитый стакан, перевела Взгляд с мужа на гостя и обратно.

— Денис… Я прошу вас, отговорите Олега! Наверняка уже собрался лететь в эту чертову Чечню! Я же по глазам вижу.

Они промолчали, отведя взгляды в сторону.

— Вроде я тебе ничего еще не говорил… — пробормотал Олег. — И не собирался. С чего ты взяла?

— Я прекрасно вижу, к чему все идет! — отрезала Люся. — Ты ночами не спишь после истории с этими чертовыми подслушивающими устройствами, ты все думаешь и терзаешься… Как будто только ты виноват в том, что происходит! Представьте себе в газете старую рубрику советских времен: журналист меняет профессию. По заданию нашей редакции известный эссеист и публицист Олег Бородин становится чеченским рабом и ведет репортаж о своих ощущениях прямо из зиндана.

Мужчины многозначительно переглянулись.

— Послушайте, а был ли мальчик? — вопросил Денис, сочувственно глядя на Олега. — Кто-нибудь видел эти прослушки? Может, их в природе не было?

Люся устало отмахнулась:

— Ребята, я все понимаю… Только не надо разговаривать со мной, как с неполноценной, ладно? Некий оператор по имени Катя рассказала Олегу про все, что говорится у нас дома… Если он, — Люся кивнула на экран, где уже показывали другие новости, — держит всех нас за идиотов, то это еще не значит, что его нельзя схватить за руку! Но с другой стороны, мы живем в России, а значит, потому мы и бедны, что он, сволочь, богат. И значит, априори во всем виноват только он! Почему все шишки на него, на Забельского? Денис, хоть вы объясните мне, бестолковой.

— Попробую, — согласился Денис. — Давайте проведем совместную мозговую атаку. Следите за руками. Готовы? Так вот, вы сами только что сказали: к Олегу обращается женщина, назвавшаяся Катей, и утверждает, будто она оператор из ФСБ, что она прослушивает все, что у вас происходит дома. И приводит тому доказательства. При этом она утверждает, что эта акция заказная, за нее проплачено заказчиком, что такое уже бывало, но ей ничего не перепадало. Я ничего не пропустил? — спросил он Олега.

— Нет… Все верно.

— Второе. Кто мог быть этим частным заказчиком? Тот, кто имеет для этого достаточные возможности и связи в ФСБ. И кто, помимо всего прочего, способен оплатить замену батарей в вашем доме. Олег в одной из своих статей нечаянно копнул в одном месте, вернее, зацепил некую болячку, что его, заказчика, насторожило. И ему, естественно, захотелось узнать, что еще Олег знает. Либо с кем поддерживает связь. Кто бы это мог быть? Отвечаю: это Забельский. Он лично отозвался на одну из статей Олега, где говорилось о его давней связи с влиятельными чеченцами, которых Григорий Иванович давно знал. Вроде бы он хотел поправить некие ошибки или опечатки, но на самом деле, как мне теперь представляется, прощупывал степень информированности журналиста… Вывод: это его задело. И еще. Если закладки сняли, это еще не значит, что ваши разговоры перестали слушать.

— Это как? — приоткрыла рот Люся.

— Они вполне могут продолжать вас слушать через телефонную станцию. Там, правда, им придется попотеть с санкциями суда на прослушивание. Надо, кстати, проверить… Я это возьму на себя…

— Да, насчет батарей… — Олег потер лоб, вспоминая. — Я ходил к приятелю, он живет в нашем подъезде, и там попросил узнать, только у нас меняли батареи или в соседних домах тоже? Он позвонил к другу в соседний дом. Тогда и выяснилось, что меняли только у нас.

— Бородин, я тебя не понимаю… — покачала головой жена. — Ты что, Шерлок Холмс? Ты Слепцова давно знаешь, вы корешились еще до нашего с тобой знакомства, бегаешь к нему играть в шахматы, неужели ты думаешь, что те, кто за тобой следят, этого не знали?

— Люся, вы лучше не ругайте его, а помогите… — негромко сказал ей Денис после томительной паузы. — И присоединяйтесь к нашей мозговой атаке на этого проходимца… Ведь это с вашей помощью мы уже увидели, что одного пленного Забельский выкупал и встречал дважды. И это притом, что он жмот, каких мало. Кстати, я где-то читал: из него было невозможно вытянуть копейку на лечение раненых солдат и милиционеров. И это не может быть случайным.

— А подтвердилось, что в аэропорту дважды встречали одного и того же человека? — спросила Люся.

— Только на глаз, — пояснил Денис. — И на интуицию. У нас в «Глории» нет возможности провести визуальную экспертизу на компьютере… А формально дела на Забельского не заведено. К тому же не стоит с этим спешить, пока не соберется убойный материал. Его нельзя раньше времени спугнуть. Что касается самой экспертизы, то здесь надо положиться на харизму Александра Борисыча Турецкого. Он обещал. Он меня в это дело втянул, сказав, чтоб я разобрался с дамой, преследующей Олега, вот пусть теперь помогает…

Люся улыбнулась, взглянула на помрачневшего супруга, взяла его под руку, прижалась щекой к его плечу.

— Но все, кто видели пленку, говорят, что эти два заложника — из Твери и Вологды — один и тот же человек, — продолжал Денис. — И его надо обязательно найти. Если подтвердится, это будет серьезная зацепка… Кстати, поскольку я здесь единственный, кто что-то понимает в сыске, то вынужден взять командование на себя. Ты, Олег, должен ехать не в Чечню, а найти этого малого и поговорить с ним. Будет результат — тогда все-таки пиши о нем статью. А уж по твоей газетной статье прокуроры подберут статью УК и возбудят дело о мошенничестве.

— Кстати, его местожительство можно найти в наших видеоархивах, — напомнила Люся. — Сейчас вспоминаю, что когда говорили, будто его фамилия

Егоров, зовут Николай, он родом из Дмитровой Горы, это в Тверской области, то в аэропорту его встречала мать. И вела себя при встрече с сыном вполне естественно… Потом, когда его встречали родственники из Вологды, все выглядело иначе. Как если бы они увиделись впервые. То есть Олегу ехать надо прямо в Дмитрову Гору и там его найти.

Она перевела взгляд на Дениса:

— Я сказала что-то не так?

— Нет, все так.

— А что должна делать я?

— Я вспомнил, что были, а значит, должны быть в видеоархивах другие кадры хроники, — сказал Денис. — Где показывают, как нашли бомбу, заложенную в вашем доме. У нас уже есть отпечатки пальцев тех, кто был в вашей квартире, когда прослушки устанавливали и когда их снимали. Похоже, это одни и те же люди, один или два человека. Как правило, таких спецов немного, и это весьма специфическая публика. Иногда они слишком стараются быть незамеченными, поэтому их всегда можно отличить от тех, кому нет причин не выделяться из общей массы.