Кэтскиллский орел

-Да.

Он перегнулся назад, взял с сиденья дорож.ный атлас и раскрыл его на колене.

- В Сиэттле можем выехать на главную дорогу и отправиться на восток, предложил я.

- Черт, - буркнул Хоук.

- Мы же знали, что ее там не будет, - произнес я.

-Да.

С Хоука текло на карту. Дождь лил вовсю, и "дворники" методично проделывали свой путь туда-обратно по стеклу.

Хоук снял куртку и кинул ее назад. Рубашка у него вымокла, а с джинсов, как и у меня, текло в три ручья.

- Какое шоссе мы ищем? - спросил Хоук.

- Девяностое, - сказал я. - По нему можно ехать все время на восток и таким образом добраться до Бостона.

- Так, значит, мы отправляемся домой?

- Не знаю я, куда мы направляемся.

- Может быть, умнее будет обсушиться гденибудь, позавтракать, собраться с силами?

- Этo успеется, - сказал я. - Не хочется засвечиваться в такой близости от охотничьего домика и выставлять напоказ, что мы явно ночевали в лесу.

- Доберемся до Сиэтла, сунемся куда-нибудь на окраину и переоденемся в машине.

Я кивнул.

"Дворники" дворничали. Колеса колесили.

Дождь не собирался прекращаться. На автостоянке "Холидэй Инн" в Иссакуа, на Девяностом шоссе, мы вытащили из багажника чистые вещи и неуклюже переоделись в салоне авто, покидав все мокрое в багажник. Затем поехали через Каскадные горы на восток. Через горы и незатихающий дождь.

- У Костигана денег больше, чем у Йоко Оно, - сказал я. - Они со Сьюзен могут быть в любом районе земного шара.

- Ага.

- У нас нет ключа к разгадке, - добавил я.

Хоук снова кивнул.

- Если она захочет с нами связаться, то просто не сможет этого сделать, - продолжал я. - Она ведь тоже не знает, где мы.

Хоук опять кивнул.

- Нам нужна помощь, - сказал я. - Нужно забраться в такое место, где Сьюзен сможет нас найти, если у нее будет возможность. Необходимо понять, что мы в конце концов собираемся делать. Поэтому нужно ехать домой.

- Долго придется ехать, - присвистнул Хоук.

- Спокан, - сказал я. - В Спокане есть аэропорт. Полетим оттуда. Воспользуемся кредитной карточкой Лео, а когда доберемся до Бостона, забьемся в нору и соберемся с силами.

- Ты когда-нибудь раньше бывал в аэропорту Спокана? - спросил Хоук.

-Да.

- Там есть еда?

- Что-то вроде.

- Хорошо, Я ведь ничего не ел со вчерашнего утра, кроме той дикой гадости, которую ты накупил. Для горностаев подкормка, по-моему.

- Горностаи не питаются гранолой, - заметил я. - Горностаи плотоядные животные.

- Я тоже, - сказал Хоук. - И больше не желаю питаться разными зерновыми и семядольными.

- А еще орехами, - добавил я. - Лесными орехами.

- Вот пусть леший их и ест, - сказал Хоук. - Я, например, собираюсь насладиться аэропортовской пищей.

- В самолете, может, тоже подадут что-нибудь съестное.

- Боже мой, - восхитился Хоук, - так не бывает. Наверное, я помер и попал в Рай.

- Но, - сказал я, - надеюсь, тебе известно, как улетать с Западного побережья после полудня?

- Не известно, но можно где-нибудь остановиться и спросить, - пожал плечами Хоук. - Заодно что-нибудь съесть. Ужасно хочется чегонибудь вредного для здоровья. Чего-нибудь с огромным количеством холестерина, пересоленного, переперченного. С добавками.

- Такую пищу ты всегда сможешь отыскать в аэропорту, - сообщил я.

- Приятно сознавать, что можно хотя бы на что-то надеяться, - сказал Хоук.

Добравшись до аэропорта Спокана, мы взяли четыре гамбургера и два кофе, уселись в "вольво" и все съели. Утром мы отправились в туалетные комнаты, помылись, почистили зубы, выпили еще кофе и сели на рейс "Юнайтэд эйрлайнз" № 338 на Бостон через Чикаго.

Без одиннадцати семь тем же вечером мы, спотыкаясь, вывалились из самолета в аэропорту Логан, под завязку набитые аэропищей и налитые аэронапитками, чувствуя себя так, словно наступил последний день Помпеи.

- Моя машина припаркована в Центральном гараже, - сказал я.

- И ты веришь, что копы ее до сих пор не обнаружили?

- Верю, - сказал я, - точно так же, как верю каждому слову президента, произнесенному с телеэкрана.

Мы поехали на челночном автобусе к станции подземки аэропорта и добрались на метро до станции Парк-стрит.

- У меня есть знакомая, - сказал Хоук, - что живет на Честнат-стри на самой макушке Холма, возле реки. Она будет рада нас приютить.

Мы прошли через Коммон. Стоял прекрасный осенний- вечер. Перед нами пожилой мужчина вел под руку пожилую женщину. На ней была прямая юбка, твидовый пиджак с поднятым воротником и темно-бордовый шарф, свободно повязанный. Мы миновали небольшую арку на Чарльз- и Бикон-стрит, с угла Коммон, и по Чарльз-стрит отправились к Честнат-стрит.

Мы пошли по Честнат-стрит, а за спиной у нас величественной громадой возвышался "Бикон хилл". Пройдя половину улицы, мы остановились у белой стеклянной двери. Хоук позвонил.

Ответа не было.

- Она стюардесса на теплоходе, - сообщил Хоук. - Много путешествует.

- Не стюардесса, а горничная, - сказал я. - Неужели ты не чувствуешь разницы между работой для белых и для цветных, негр неотесанный?

Хоук ухмыльнулся и снова позвонил. Ответа не было. Рядом с дверью стояла небольшая сосенка в горшке. Хоук сунул руку в тугое пероплетение нижних ветвей и вытащил маленький пластиковый кошелечек. Открыв его, он вынул ключ и щелкнул замком.

- Второй этаж, - указал он.

Мы поднялись на несколько ступеней, которые были вырезаны из орехового дерева. По стенам тянулись белые панели. Балкон тоже оказался белым, с витыми выступами на перилах.

Поднявшись, Хоук вытащил из кошелечка очередной ключ и отпер дверь в квартиру. Нам открылась гостиная с окнами на Честнат-стрит.

Слева кухонька, рядом с которой дверь в спальню. Стены гостиной белые. В ней стояли розовая кушетка, серый обтекаемый кофейный столик в стиле артдеко, два стула (один - обитый розовым сатином, другой -- серым). Кирпичный камин был выкрашен белой краской, а для защиты от пламени был выставлен огромный японский экран розового цвета с серым рисунком.

- Современно, - восхитился я.

- Ага, Ивонна следит за модой, - сказал Хоук.

- Тут есть душ? - спросил я.

Хоук кивнул и отправился в кухню. Открыл холодильник.

- К тому же бутылок пятнадцать пива "Стинлагер", дорогой.

- Боже мой, - сказал я. - Так не бывает. Наверное, я умер и попал в Рай.

- Помер, - изрек Хоук, - помер и попал в Рай... В старых фильмах именно так говорят.

- Дай мне пива, - сказал я. - Выпью прямо в душе.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО В ВОСЕМЬ ПЯТНАДЦАТЬ МЫ С Хоуком сидели в залитой солнцем гостиной Ивонны, ели сэндвичи с яйцом на зерновом хлебе и пили свежесваренный кофе.

- Нам ни за что не узнать, что именно известно Сьюзен, - сказал я. Она может догадаться, что я получил ее письмо и отправился в Калифорнию. Об остальном ей вряд ли известно.

- Она прекрасно знает, что ты не перестанешь ее разыскивать, - заметил Хоук.

Мы сидели нагишом: вещи крутились в стирально-сушильной машине Ивонны. Мы являли собой двойной соблазн для Ивонны, если бы она внезапно вернулась домой.

- Хорошо, - сказал я. - Итак, она прекрасно понимает, что искать меня дома или в офисе - бессмысленно.

Хоук кивнул.

- Значит, она постарается связаться с Иолом, - предположил я.

- По крайней мере, вычислит, что ты будешь поддерживать с ним связь.

- Точно. Значит, самое время ему позвонить. Он, разумеется, спит. Но как только поднимется, сразу удерет из дома.

Я позвонил Саре Лоуренс, добрался до телефонистки и попросил соединить с квартирой Пола. Прозвучало всего восемь гудков, после чего паренвсе-таки ответил. Но не тот, кто был мне нужен. Я попросил позвать Пола. Парень ушел, и я услышал, как он орет где-то вдалеке. Затем он вернулся и сказал:

- Он спит. - Разбуди, - потребовал я. - Дело очень важное.