Опасная охота

— С каких пор в ФСБ стали интересоваться преступлениями на бытовой почве? — недоумевает Жулин.

— Час назад в больнице умер Коцик. Перед смертью он ненадолго приходил в сознание.

— Он что-то успел сказать?

— Успел.

— Что? — хором спрашиваем все мы.

— ЦРУ.

— Цэ, что? — переспрашивает не расслышавший Шитрин.

— ЦРУ, — повторяет Барышев для «особо одаренного» своего сотрудника.

Я смотрю на своих бывших коллег, на вытянутых лицах которых черным по белому читается сожаление оттого, что Коцик упел сказать. Ясное дело, что они бы предпочли, чтобы он спокойненько умер, не приходя в сознание.

Само собой разуметься, что веселье на этом заканчивается и я вдруг начинаю чувствовать себя чрезвычайно лишним, поэтому поднимаюсь, чтобы шаркнуть ножкой и сказать всем оставшимся «до скорого». Никто не собирается меня удерживать.

У порога я останавливаюсь и говорю, обращаясь к Барышеву:

— Можете передать товарищам из службы безопасности, что они только потеряют время, если будут возиться с Ойффе. По моему глубокому убеждению к ЦРУ он не имеет никакого отношения.

— Свои глубокие убеждения можете оставить при себе, Сергей Николаевич — отвечает Барышев. — Вы ведь, если я не ошибаюсь, уже с нами попрощались?

— Ухожу, ухожу, ухожу, — заявляю я перед тем как закрыть за собою дверь.

Часть вторая. Превышение полномочий

Глава 1

Вернувшись в «Зету +», я с порога замечаю длинного Альвареса, развалившегося в кресле рядом с Тамаркой, секретаршей Царегорцева, приятной шатенкой в светло-сером брючном костюме.

Чтобы не слишком шокировать окружающих своим отдекорированным лицом, Вано спрятал свои иллюминаторы под темные очки и надраился тональным кремом. Однако, все эти его ухищрения не в состоянии скрыть синяк цвета грозовой тучи на добрую половину лица.

Теперь он рассказывает, как накануне поздно вечером в одиночку расправился с целой оравой подонков, напавших на него, в то время как он выгуливал любимую болонку своей жены.

— Их было человек десять, — говорит он девушке, которая слушает его разинув рот, — все, как один, вот такие кабаны, каждый по центнеру весом. То ли пьяные в дым были, то ли обкуренные, не знаю. Прут прям на меня как танки и нечего перед собой не замечают. Только кулаками размахивают. Но ты-то меня знаешь. Они и глазом моргнуть не успели, как я уже уложил восьмерых. С девятым, правда, пришлось повозиться подольше, чем воспользовался последний и заехал мне кирпичом прямо по фэйсу.

— Бедненький, — жалеет Альвареса простодушная Тамарка.

— Бугор на месте? — спрашиваю я, подходя к вышеупомянутой парочке.

Секретарша слегка кривит мордочку на такое не очень почтительное обращение к руководству, а Вано сообщает, что Павел у себя, но в данную минуту очень занят — принимает посетителей.

— Клиенты? — интересуюсь я.

Альварес отрицательно мотает головой и добавляет, что клиентами в этом случае, скорее всего, являемся мы, то есть наша фирма. Визитеры является работниками банка, в котором Царегорцев собирается взять кредит для одного своего мероприятия. Банковский представитель только что подробно осмотрел помещение офиса, которое, надо думать, будет выставлено в качестве залога и теперь изучает документы на него.

Я понимаю, что хочет сказать Вано. Мне прекрасно известна новая идея Царегорцева по расширению своего бизнеса. Он собирается открыть при фирме магазинчик, где будут продаваться индивидуальные средства защиты: от бронежилетов до газовых баллончиков и прочей дребедени, одним словом все то, что поможет нашим гражданам получить иллюзию их защищенности от себе подобных.

Им это необходимо потому, что жизнь наша продолжает быть полной всяческих опасностей также как и десять тысяч лет назад. Основатели исторического материализма утверждали, что развитие человечества идет по спирали, витки которой повторяют друг-друга на более высоком уровне. Что ж, это похоже на правду, особенно если учесть, что по истреблению себе подобных мы недалеко ушли от первобытных дикарей-каннибалов, только теперь вместо дубинок и каменных топоров, мы имеем автоматическое оружие, танки, самолеты, переносные зенитно-ракетные комплексы и много всего, чего не перечислишь. Ядерное оружие, наконец.

Раньше главным врагом человека были дикие звери и неподвластные ему силы природы, теперь своим главным врагом (и природы в том числе) стал он сам.

Я не зря говорю лишь про иллюзию защищенности. Все в жизни относительно. Можно, конечно, обнести свои хоромы тремя рядами колючей проволоки и даже пустит по ним ток. Если этого покажется мало, можно еще выкопать ров, заполнить его водой и населить крокодилами. Только где гарантия, что когда военные будут проводить учения, вам на голову не упадет их ракета класса «земля — земля»? Подумаешь, немножечко обшиблись с расчетами. С кем не бывает!

Не поймите меня неправильно. Я не против иллюзий. Иногда они даже необходимы. Уж лучше считать себя в относительной безопасности, чем постоянно дрожать. И эта идея насчет магазина мне тоже нравиться. Надо подумать, а не попроситься ли мне туда в качестве продавца-консультанта? По крайней мере, не буду больше носится по городу целыми днями с раннего утра до позднего вечера, как последний придурок, только затем, чтобы вместо благодарности получить по башке.

Альварес заявляет, что у него для меня есть новости и мы уединяемся, чтобы спокойно побеседовать. Он говорит, что все утро проторчал дома в ожидании, когда немного спадет опухоль с лица, но потом махнул рукой и решил заняться тем мужиком, которого видел в больнице Николай Логинов.

— Рассказывай, — говорю я, превращаясь в одно большое ухо.

— Так вот, на его фирме, как ты и предполагал, человека, который бы подходил под описание, нет и никогда не было, но… — Альварес замолкает, чтобы придать себе важности.

— Но? — тороплю его я.

— Но потом, один из его коллег все-таки вспомнил, что видел своего директора в компании с похожим кентом в ресторане «Валюша». Судя по его словам, это молодой мужчина, белобрысый и рослый. Я хотел было порасспросить более подробно, но мне деликатно намекнули, что я мешаю всем там работать и вообще, у них предприятие серьезное, а мои чересчур частые визиты отвлекают всех от работы. А тут еще как раз стало известно, что их директор отдал богу душу, и на меня все стали смотреть так, как будто я лично виновен в его смерти, не уберег мол. Так что пришлось мне по-быстрому оттуда удалиться. Но это ладно, а вот что до того светлого человека, так ты знаешь что?

— Нет, не знаю, но если ты мне скажешь, то узнаю с удовольствием.

— Уже тогда, когда Логинов давал мне его приметы, мне они показались знакомыми. Немного погодя, я и сам припомнил, что видел, как тип, подходящий под это описание, болтался возле дома, где жил Коцик, в то время, когда я опрашивал тамошних жильцов — этакий блондинистый здоровяк.

— Постой, как ты сказал? Здоровый, молодой блондин?

— Ага. Лицо такое… Как бы это сказать? Ну, хоть дубиной по нему бей, все равно не пробьешь. Как из камня вытесанное.

— А одет он в короткое пальто черного цвета?

— Вроде да. А ты откуда знаешь?

— Кажется, я тоже его видел тогда возле дома, перед тем как мы с тобой встретились. Я даже чуть не сшиб его с ног.

— Вот-вот, значит, я не ошибся! Все сходиться!

— Ну что ж, спасибо тебе, конечно, большое за информацию.

— Спасибо и все?! — передразнивает меня Вано. — С тех пор как люди придумали денежные знаки, большое спасибо мне до самой сраки!

— Если ты думаешь, что я и дальше буду тебя угощать пирожными, то ты ошибаешься. Когда-нибудь ты с удивлением обнаружишь, что не можешь оторваться от стула, потому что приклеился к нему тем самым местом, о котором ты только что упомянул. И все от того, что ты ешь слишком много сладкого.