Капкан на честного лоха

ись. Ты расскажешь мне все, как было. Всю правду до последнего слова. Если я поверю, ты останешься жив.

Лицо Чайкина покрылось холодным потом. Эта мука, эта изощренная пытка в сто раз хуже ломки. В тысячу раз хуже.

– Я не удержусь. Я боюсь высоты. У меня голова кру… кружится.

– Раз, – сказал Климов.

Чайкин встал. Со стороны было заметно, как вибрируют его коленки. Ухватившись за раму, он поставил одну ногу на подоконник, обернулся.

– Нет, не могу. Я… У меня…

– Два, – продолжил счет Климов.

Чайкин оттолкнулся ногой от пола, забрался на подоконник, согнувшись в пояснице, опустил зад на табуретку, сел лицом в комнату. Вцепился пальцами в сидение.

– Рассказывай, – Климов засунул пистолет за пояс.

– Я не убивал, – затряс головой Чайкин. – Клянусь всеми богами. В ту пору мы иногда брали дрянь у официанта Балагуева. С этим чертовым официантом был хорошо знаком Макс Короленко. Тот задолжал официанту бабки. Короленко уговорил нас с Осколуповым подписаться на это дело. Сам он, сука, крови боялся. Официант обещал нам списать долги и дать по пять тысяч гринов на рыло. А дал только по пять сотен. Он нас поимел, мразь…

– Как все происходило? – оборвал Климов.

– Ну, мы с Осколуповым вошли в номер, потому что дверь оставалась открытой. Официант познакомил нас с девчонкой за пару дней до дела, представил своими друзьями. Девчонка нам доверяла. Она сидела на стуле, из одежды на ней были одни трусы. Она спросила, можно ли ей одеться и уйти. Осколупов промолчал, зашел сзади, накинул веревку ей на шею. Повалил девчонку на пол. Она даже не успела закричать. А я только держал её за стропила, за ноги то есть. Встал на корточки и держал ноги. Через пару минут она затихла. Это правда.

– Что делал Короленко?

– Он, гад, в коридоре стоял. Зашел в номер, когда мы с Осколуповым все кончили.

Климов шагнул вперед, положил ладонь на сиденье табуретки, между расставленных ног Чайкина. Табуретка качнулась, Чайкин задрожал.

– Дальше рассказывай.

– Короленко засунул обрезок веревки в ваш портфель. Ну, вроде как это улика для следствия.

– А потом ты и Короленко перерезали девчонке горло? Так?

Чайкин слизал языком кровь с верхней губы. Больше всего на свете он боялся соврать. Но и правды боялся.

Цыганков стоял в глубине двора, курил и, задрав голову кверху, наблюдал, как мужчина на седьмом этаже, поставив табуретку на подоконник, сидит, стараясь сохранять равновесие. Кажется, стоит человеку сделать только одно резкое нерасчетливое движение – и все. Собирай кости в мешок. Это зрелище притягивало взгляд, щекотало нервы. Маргарита стояла рядом, минуту она смотрела на человека в окне. Затем отвернулась в сторону.

– Или ты один резал горло? – повторил вопрос Климов.

Чайкин сглотнул слюну и выпалил:

– Нож только для того и был нужен, чтобы приложить его рукоятку к вашим пальцам. А затем бросить под кровать. Вот для чего. Если хотите знать про девчонку… Она была уже мертвой.

– Мертвой? – переспросил Климов.

– Уже откинулась.