Невеста была в черном

Инспектор ядовито прошипела — достаточно тихо, чтобы быть уверенной, что ее не смогут обвинить в том, будто она что-то сказала:

— Еще как. Только не в те игры, которые вы имеете в виду.

Записная книжка ударилась о противоположную стену и, затрепетав страничками, упала на пол.

— Что такое? — спросил Куки, с интересом проследив за ней взглядом. — Книжка что-то сделала, да?:

— Одну минуточку, вы считаете само собой разумеющимся, что ребенок никогда ее прежде не видел, так? — попыталась напомнить ему инспектор, рискуя вывихнуть шею.

— Вы же слышали, что он каждый раз говорит! — в гневе закричал на нее Уэнджер. — Я записал это в книжице шесть раз! Прежде она у них в доме никогда не появлялась.

Лицо у Куки снова стало сморщиваться, как у обезьянки.

— На тебя я не сержусь, сынок, — поспешно поправился Уэнджер, успокаивающе гладя его по головке.

И вдруг оно пришло. Куки досмотрел на него с нерешительностью человека, уверенность которого только что поколебали.

— А на кого же вы тогда сердитесь? Вы сердитесь на мисс Бейкер?

— А кто такая мисс Бейкер?

— Та леди, которая играла с нами в прятки…

Уэнджер чуть не уронил мальчика на пол, прямо головой вниз.

— Бог мой, наконец-то я вырвал из него имя! Вы слышали? Ну вот, я даже и не думал…

Вспышка энтузиазма, впрочем, оказалась короткой, лицо у него снова помрачнело.

— А-а, просто она, вероятно, обвела их вокруг пальца. Стала мисс Бейкер, когда переступила порог, и перестала быть мисс Бейкер, едва вышла. Мне б только узнать, под каким предлогом она явилась к Морэну, как добилась, чтобы ее впустили…

— Одна из соседок? — предположила Макговерн.

— Мы уже опросили всех до единой в радиусе шести кварталов. Куки, что мисс Бейкер сказала твоему папе, как только он открыл дверь и впустил ее?

— Она сказала «хэлло». — Он запнулся, очевидно, вовсю стараясь как можно добросовестнее исполнить то, что от него требуется.

— Ну вот, начинается, — беспомощно вздохнула инспектор.

Уэнджер оглянулся на лестницу:

— Интересно, а не поможет ли она… Спросите доктора, в состоянии ли она спуститься сюда, хотя бы на минутку. Скажите ему, что я не хочу допрашивать ее, сами понимаете, лишь хочу посмотреть, не прояснит ли она один момент, который затронул ребенок. Я совершенно ее не задержу.

— Смотрите не нажимайте на малыша, пока меня не будет, — предупредила инспектор. — Мне полагается присутствовать во время ваших бесед.

Вернулась она через пару минут:

— Они не хотели ей разрешать, зато она сама хочет. Сейчас спустится.

Вместе с миссис Морэн шли, поддерживая ее под руки, доктор и няня-сиделка. Вдова двигалась очень медленно. Нет, не там, в чулане, произошло убийство, оно совершалось здесь, сейчас, у него перед глазами.

— Только, пожалуйста… — попросил доктор.

— Обещаю вам, — заверил его Уэнджер.

И сама наполовину мертвая, Маргарет оставалась прежде всего матерью.

— Вы ведь не очень его утомляете, а, офицер?

Она доковыляла до них, наклонилась и поцеловала сына.

Уэнджер уже хотел было отказаться от своей затеи. Но, в конце концов, рано или поздно это пришлось бы сделать.

— Миссис Морэн, я полагаю, никакой мисс Бейкер вы не знаете… Я пытаюсь выяснить, действительно ли есть такой человек или же это всего лишь… Куки только что упомянул какую-то мисс Бейкер…

Вдова смотрела на него, и он раньше доктора и няни увидел, как она изменилась в лице. Еще мгновение назад казалось, что к чувствам, которые она испытала, уже невозможно ничего добавить, а вот поди ж ты… Ко всему прочему ужасу, который уже выпал на ее долю, казалось, добавилась очередная порция кошмара, и он медленно разлился по лицу женщины подобно холодной липкой пленке. Она приложила пальцы к вискам у бровей, как будто боялась, что череп расколется.

— Только не она! — прошептала миссис Морэн.

— Так он говорит, — невольно выдохнул в ответ Уэнджер.

— О, нет-нет!

Он правильно истолковал смысл, который женщина вложила в это поспешно произнесенное «нет»: она не отрицала само существование этой мисс Бейкер, она отрицала обвинение — просто потому, что оно, видимо, показалось ей невероятным.

— Выходит, такой человек есть?.. — мягко настаивал он.

— Это его… — Она без сил указала на Куки, не в состоянии вымолвить хоть слово. Неудержимые слезы, уже не от горя, а от смертного ужаса, хлынули из глаз. — Воспитательница из детского сада.

Если ее горе и стало еще горше, чем оно было до этого, так только оттого, что причиной его оказалась не абстракция, не просто кем-то запечатанная дверь; она обрела имя, материализовалась в человеческий облик, в молодую женщину, которая присматривала за ее мальчиком по нескольку часов в день.

Миссис Морэн упала — не в обморок, просто подкосились ноги. Няня и доктор подхватили ее. Они осторожно развернули несчастную женщину в сторону двери, повели туда маленькими шажками. Сказать она больше ничего не могла, но больше говорить и не надо было. Теперь все зависело от Уэнджера.

Прежде чем дверь закрылась за печальной процессией, доктор, не оборачиваясь, сердито бросил:

— Меня тошнит от вас, ребята.

— Ничего не поделаешь, — упрямо ответил детектив. — Без этого не обойтись.

Она стояла посреди кучки малышей на огороженном участке двора, подальше от более грубых забав старших детей. Они играли. Малыш проходил под аркой из поднятых рук: его брали в плен и раскачивали взад и вперед, а потом шепотом предлагали выбрать одно из двух бесценных сокровищ, после чего — в зависимости от того, что он выбрал, — ставили позади того или другого ведущего. На Одиннадцатой Восточной улице во времена Уэнджера в эту игру никогда не играли, поэтому он не очень-то в ней разбирался.

Ему еще сроду не приходилось выполнять работы противнее сегодняшней. А это еще даже не арест. Вероятно, решил он, расчувствовался из-за этой малышни. Это ведь жестоко, даже мерзко — утаскивать девушку отсюда, чтобы узнать, не она ли лишила человека жизни.

Воспитательница заметила, что он наблюдает за ней, оставила на минутку детей и направилась к нему. Невысокая стройная фигурка, медно-золотистые волосы: молодая, не старше двадцати четырех — двадцати пяти; симпатичная в очках (явно не по возрасту) в черепаховой оправе и еще симпатичнее без них, пусть и несколько простоватая. Умеренно раззолоченная веснушками по высоким скулам. Они ей шли.

— Вы ждете кого-то из ребятишек? — приятным голосом спросила она. — Занятие закончится только через…

Он попросил разрешения пойти к ней без сопровождения — его сопровождал лишь «староста», из детей постарше, — и не объяснил директору, какое у него дело: так, считал он, тактичней.

— Я хотел бы поговорить с вами. — Он хотел все разузнать, не пугая девушку понапрасну. Ведь пока что она — всего-навсего имя, случайно слетевшее с языка ребенка. — Я — Уэнджер, из полицейского участка.

— Ой. — Особого страха она не выказала, просто ее застали врасплох.

— Если не возражаете, я бы хотел, как только вы здесь закончите, чтобы вы поехали со мной и навестили Куки Морэна — вы знаете, сына миссис Морэн.

— Ах да, бедный кроха, — сочувственно вздохнула девушка.

Игра тем временем застопорилась. Дети так и стояли, как прежде, мордашки повернуты к воспитательнице в ожидании указаний:

— Начинать тянуть, мисс Бейкер?

Она вопрошающе глянула на Уэнджера.

— Закончите занятие, — согласился он. — Я подожду.

Она вернулась к своим обязанностям. Предчувствие неприятностей, казалось, совершенно не повлияло на ее отношение к делу. Она быстро хлопнула в ладоши:

— Ну что ж, дети, хорошо. Готовы? Потяну-у-ули!.. Ну-ну, не слишком сильно… Послушай, Марвин, ты же оторвешь Мегги рукав…

В классе, уже после того как она усадила детей в школьный автобус и отправила по домам, Уэнджер смотрел, как девушка убирает со своего стола, аккуратно складывая вещи в выдвижной ящик.