Кольцо Соломона

– Это я понял, – нетерпеливо перебил его Тавров. – А вы можете объяснить подробнее, как и с какой целью эти порталы оказались заложены камнем и опечатаны перстнем Соломона?

– Разумеется! – с готовностью согласился Петкович. Его первоначальная настороженность исчезла без следа. – Все дело в Книге Агриппы!

– В Книге Агриппы? – удивленно переспросил Тавров.

– Совершенно верно! Дело в том, что хранителем Книги и, собственно говоря, носителем ее магических свойств является заключенный в ней демон Папирот. Он все время пытается вырваться на волю. Вообще говоря, Книга живет своей собственной, опасной для окружающих и весьма непредсказуемой жизнью. Чтобы избежать вероятных осложнений, Книгу хранят в особых условиях.

– Особым образом закрепленные зеркала и все такое? – вспомнил Тавров о виденной им секретной комнате в квартире Ефросиньи на Сретенке.

– Да, вроде этого, – согласился Петкович. – Но это достаточно сложные манипуляции. А что делать, если нет времени и возможностей для реализации сложных схем нейтрализации неуправляемых магических проявлений Книги Агриппы? Черногорские монахи поступили просто: они поместили Книгу в Пограничную Зону через портал и запечатали вход в Мир людей кольцом Соломона, который партизаны сняли с убитого Вегенера. Папирот не может унести Книгу в Мир демонов, ибо таково заклятье, наложенное на Книгу изначально. А унести Книгу в Мир людей ему не дает печать Соломона. Она же удерживает его вблизи портала в Пограничной Зоне.

– То есть, даже войдя в Пограничную Зону, Книгу невозможно унести? – уточнил Тавров.

– Да, именно так! – подтвердил Петкович. – Такова сила печати Соломона. Снять оковы этой печати может только тот, кто обладает кольцом.

Петкович ушел от Таврова около полуночи. Как и догадывался Тавров, Петкович не случайно вел раскопки на руинах черногорского монастыря: он был связан с антонитами и выполнял какое-то задание ордена. Поэтому первым человеком, которого он навестил, едва прибыв в Россию, была затворившаяся в монастырской келье Ефросинья – хранительница орденского Северо-Запада.

Теперь Тавров понял, каким образом и почему исчез отец Иоанн: используя кольцо Соломона, он вначале обуздал демона Книги Агриппы Папирота и сумел загнать его в ближайший портал, коих в Москве немало. Затем он, небезосновательно опасаясь преследования, сложными перемещениями перенес Книгу в портал на Чертовой поляне близ села Донце и там уже оставил Книгу, запечатав вход кольцом Соломона.

Отец Иоанн знал, что кто-то идет за ним по пятам. А как же иначе объяснить таинственное исчезновение тела неудачливого иницианта Бломбергиса вместе с неизвестно откуда взявшейся и неизвестно куда исчезнувшей труповозкой? Именно поэтому Белиссенов укрыл Книгу Агриппы не в одном из московских порталов, а на Псковщине. Но зачем оставил кольцо Соломона на Чертовой поляне? Зачем поставил об этом в известность Федуна?

Тавров многое узнал и понял, в том числе разгадал мучившую его последнее время загадку исчезновения отца Иоанна. Но пока так и не получил ответа на самые актуальные вопросы: где сейчас находятся отец Иоанн и кольцо Соломона?

Размышления Таврова прервал звонок. По мелодии детектив понял: звонит Ефросинья. Тавров поспешно схватил телефон:

– Я слушаю!

– Валера! – Голос Ефросиньи прозвучал неожиданно громко и четко. – Ищи седьмого! Слышишь? Ищи седьмого!

Тавров хотел спросить, что это означает, но Ефросинья уже отключилась. Тавров знал, что в таких случаях перезванивать бесполезно: все равно ничего больше она не скажет.

Чего седьмого? Надо вести поиски седьмого числа месяца? Или искать того, кто где-то окажется седьмым? Непонятно.

Сыщик недовольно фыркнул и отправился в ванную комнату чистить зубы: несмотря на дневной сон, он чувствовал себя совершенно разбитым и спешил скорее добраться до постели.

Глава 8

Тавров проснулся утром около десяти часов и долго лежал в постели с открытыми глазами, осмысливая полученную информацию. Выводы оказались неутешительны: ответов на актуальные вопросы не было, а вчерашний звонок Ефросиньи лишь добавил проблем. Мало ему загадок, так тут еще эта просьба «искать седьмого»!

Из постели сыщика поднял звонок домофона. Это оказался Скавронов. Тавров немедленно впустил его в подъезд и, пока тот поднимался на лифте, успел облачиться в потертые джинсы и футболку с надписью «Led Zeppelin». Когда-то в студенческие годы у него была подруга, обожавшая эту легендарную рок-группу. Она приохотила Таврова к хард-року и, хотя он слушал музыку редко, но на полке под стареньким проигрывателем лежала стопка виниловых дисков, в том числе подаренные ему подругой молодости диски «Led Zeppelin I», «Led Zeppelin IV» и «Houses Of the Holy» той же группы. Иногда он ставил их, и удивительный голос Роберта Планта будил в нем воспоминания о восхитительных годах.

Эх, молодость, молодость! Ты была или нет?

Кто это сказал? Ах да! Фильм «Покровские ворота», это оттуда… И почему он не женился на своей рок-принцессе? Он уже и не помнил точно почему. Впрочем, не каждая женщина могла стать женой опера, выдержать рядом с человеком, который не располагает своим временем. Наверное, дело в этом.

Скавронов ввалился в квартиру и тут же спросил:

– Вы уже завтракали?

– Не успел, – буркнул Тавров в ответ.

– Отлично! – обрадовался Скавронов. – Я тоже не успел позавтракать. Сделайте тогда и на меня яичницу с грудинкой, хорошо?

– Почему с грудинкой? – сухо осведомился Тавров и, не в силах сдержать нараставшее раздражение, ехидно добавил: – Ты рос в английском пансионе? Ведь это англичане с утра едят яичницу с грудинкой, не так ли?

– Обычно они едят на завтрак овсянку и чернослив, – бодро парировал Скавронов. – А поджаренная грудинка придает яичнице потрясающий вкус и в сочетании с хлебом, сливочным маслом и кружкой крепкого кофе заряжает бодростью на целый день!

– Тебе бы диетологом работать, – проворчал Тавров и поплелся к холодильнику. Распахнув дверцу, с минуту изучал содержимое и затем крикнул Скавронову: – Грудинки нет! Буженина устроит?

– Вполне! – жизнерадостно откликнулся Скавронов из туалета. – Только сильно не обжаривайте, а то сухая будет!

– Яволь, герр прокурор! – саркастически отозвался Тавров, приступая к готовке.

Когда завтрак был готов, Скавронов мгновенно смел с тарелки свою порцию и, отхлебывая из толстой фаянсовой кружки крепкий горячий кофе, приступил к делу:

– Нашлись все родственники Федуна. Плодовитый был мужик! Но все свое имущество завещал лишь одному сыну. Остальные родственники, узнав, что речь идет всего-навсего о древнем доме в забытой богом псковской деревушке, отказались от наследства.

– Все отказались? – удивился Тавров.

– Абсолютно! – подтвердил Скавронов. – Кстати, Федун в молодости был еще тот бычара: четыре жены, из них две, как это говорят, гражданские.

– А дети?

– Надо отдать ему должное: от детей, даже нажитых в гражданском браке, он не отказывался и исправно платил алименты. Кстати, пока кочевал по северным районам, деньги были неплохие: в советские времена в районах Крайнего Севера работяги получали иной раз больше министров!

– И много у него детей? – поинтересовался Тавров.

– Шестеро! Причем все мальчики. Так что, можно сказать, Федун усердно крепил оборону Родины, производя солдат для армии! – со смехом сообщил Скавронов.

– Хм… шестеро. Однако! – задумчиво прокомментировал Тавров. Тут его словно молнией ударило: он вспомнил вчерашний странный звонок Ефросиньи. Ищи седьмого!

– А ты уверен, что шестеро, а не семеро? – спросил Тавров внезапно охрипшим голосом.

– Мы нашли только шестерых. Почему вы решили, что было семеро? – удивился Скавронов.

– Да так… просто спросил, – уклонился от ответа Тавров. Значит, дело не в седьмом сыне. Или плохо искали? – Расскажи мне о шестом, – попросил Тавров.