Мой любимый сфинкс

– Я и не переживаю, – буркнул хирург.

– Итак, пока мы не можем воспользоваться нашими комнатами, предлагаю продолжить обсуждение вопроса, кто из нас где находился в момент убийства. С Константином Алексеевичем, дамами, Сергеем Константиновичем и Григорием Филипповичем мы вчера разобрались. Антон Васильевич, где были вы?

– Я был в лесу. – Антон Аграфенин обезоруживающе улыбнулся. – На поле не выходил, бродил по лесу. Егеря не видел, и желания такого не испытывал. Убивать я его не убивал, хотя при возможности рыло бы ему начистил. Потому что, вспоминая классику, сильную неприязнь испытывал к этому потерпевшему. В точности как Григорий Филиппыч. Запишите, Леонид Андреевич, что алиби у меня нет, потому что я никак не мог догадаться, что оно понадобится. А то бы озаботился заранее, конечно.

– Так и запишу, – вздохнул Зимний. – Ну а вы, Сергей Васильевич, что скажете? – обратился он к Муромцеву. Тот широко улыбнулся, практически осклабился.

– А скажу, что убитый вчера Александр Громов год назад работал у меня охранником и был уволен по причине того, что шпионил за мной. Однажды я застукал его роющимся в моем сейфе. После чего выпер его взашей. Да вы, Леонид Андреевич, эту историю не хуже моего знаете. Казачок-то ваш был засланный. Накануне выборов компромат вы на меня собирали всей вашей ментовской братией. Скажете, нет?

– Ничего не скажу, – пожал плечами Зимний. – Про то, что Громов работал у вас охранником, я, естественно, знаю. И понимаю, что скрывать этот факт в нашей честной компании вы бы не стали, потому что правда все равно выплыла бы наружу.

– Да мне и не надо ничего скрывать, – пожал плечами Муромцев. – Ну работал у меня этот пацан. Ну выгнал я его взашей. С таким треском выгнал, что он бежал без оглядки. Вон, только тут остановился, в лесной глуши за семьсот верст. Но кабы я всех стукачей в своей жизни без разбору мочил, так народонаселение планеты бы шибко уменьшилось.

– А вы, Володя? – Зимний повернулся к помощнику Муромцева. – Вы же, получается, вместе с Громовым работали.

– Ну да. Работали, – пожал плечами Володя. – С год примерно. Дружили даже. Точнее, приятельствовали. Ну, там, пивка вместе после работы попить, с девчонками потусоваться… Ничего особенно задушевного. Он человек мрачный был. Волк-одиночка.

– После того как его уволили, вы встречались?

– Нет, – Володя заметно занервничал. – Я не хотел рисковать своим рабочим местом. – Он оглянулся в сторону Муромцева, который усмехнулся. – Я знал, что он какое-то время в городе еще был. Видел его издали на улице. А потом он из города уехал. Исчез. Говорят, у него с какой-то женщиной конфликт вышел. Ну он и сбежал подальше, чтобы навоз за собой не разгребать. Получается, что сюда. Я не знал, правда. Я его вчера утром на берегу реки нечаянно встретил. И очень удивился.

– Вас эта встреча, надо полагать, не обрадовала?

– Нет, я испугался. Подумал, что Сергей Васильевич решит, что я знал, что Санек здесь, а его не предупредил. Ну, в общем, мы немного поговорили и разошлись. А потом я его уже только на охоте увидел.

– Сергей Васильевич, вы с вашим помощником все время вдвоем были? На поле?

– Да. Мы не расставались. И после того как ушли от машин, Громова не видели.

– Ну, это вы так говорите. – Зимний строго посмотрел на депутата. – Но ведь вполне могло быть так, что вы затеяли убийство Громова, а ваш помощник осуществил. И теперь вы покрываете друг друга. – Володя затрясся как осиновый лист.

– Но это же не так! – вскричал он. – Сергей Василич, скажите же ему, что это не так! Леонид Андреевич, вы что, я же никогда бы не смог! Вы же не можете не понимать, что я бы не стал…

– Володя, успокойся. – Муромцев, поморщившись, положил руку на плечо своего помощника. – Нас товарищ начальник на понт берет, причем на дешевый. Не ведись ты, как дитя малое, ей-богу! А что, товарищ полковник, может, другую версию рассмотрим? Может, это вы его убрали, а? Он же ваш тайный агент был. Много чего лишнего знал. Мог рассказать. Сбежал из области опять же. Уже не нужен стал. Вот вы его и шлепнули, на охоте увидев.

– Глупость остается смешной, пока она не имеет под собой умысла, – сухо ответил Зимний. – А когда она говорится злонамеренно, то перестает быть глупостью и становится ложью. А то и клеветой. Помните об этом, Сергей Васильевич. В конце концов, вы у нас – самый лучший знаток Уголовного кодекса из всех присутствующих. Ну, кроме меня, конечно. Так что помните, что за базар отвечать придется. – Муромцев недовольно засопел.

Злате было так интересно, что просто голова шла кругом от всего услышанного. По ее представлениям о жизни, такой человек, как Муромцев, вполне был способен на убийство. Хотя, с другой стороны, подслушанный вчера телефонный разговор Парменова однозначно давал понять, что он и его неведомый собеседник были немало заинтересованы в том, чтобы Санек Громов ушел из жизни. Отсутствие настоящего алиби у Григория и Антона тоже не позволяло исключить их из числа подозреваемых. И хотя Злата была уверена, что Котик и Светка не стреляли в несчастного Санька, представители органов правопорядка могли считать иначе. А еще егеря… А еще сам Аржанов… А еще Зимний, чьим осведомителем, оказывается, был Санек. Злата подумала, что совершенно не удивится, если узнает, что у Костромина и Щапина тоже были свои причины не любить погибшего. Да что там не любить, лишить жизни!

Ее скучная поездка в Тмутаракань, эрзац отпуска, на глазах превращалась в лихо закрученный детектив с довольно неприятной жертвой и массой подозреваемых. Похоже, что сидящая рядом Светка думала о том же самом.

– Эх, Инку бы сюда, – прошептала она в ухо Злате.

– Какую Инку? – не поняла та.

– Да звезду нашу. Инессу Перцеву, ведущую журналистку «Курьера». Это ж надо, такой детектив пропадает! И в самом эпицентре скандала – Костромин, Муромцев, Зимний… Практически вся городская элита! Ох и расстроится она, когда узнает, что тут вместо нее я оказалась! Для нее ж это самый хлеб. Она из подобных историй такие горячие пирожки выпекает, что редактор плачет. От счастья, разумеется. Надо мне ей тихонько позвонить, все рассказать. Она девка благодарная, будет мне потом по первому требованию рекламу писать. Ее знаешь как рекламодатели любят! Пишет она прекрасно. Лучше всех пишет.

– Ты это, осторожно, – предупредила Светку Злата. – Может быть, нельзя информацию распространять. Вдруг она секретная?

– А я подписку о неразглашении не давала! – независимо фыркнула Светка. – Уж если нам всем настроение испортили убийством этим и обысками, так надо хоть какую-то компенсацию получить.

Встав из-за стола, она вежливо спросила у Зимнего:

– Я могу на несколько минут подняться в свою комнату?

– Если в ней закончен обыск, то можете, – галантно ответил он. – Только ненадолго, пожалуйста. Мы еще не закончили.

Демонстративно поцеловав Котика в щеку, Светка выпорхнула из столовой. Злата невольно заметила, как Аржанов проводил ее глазами, и испытала легкий укол ревности.

«Черт знает что такое! – тут же сердито подумала она. – Совсем ты, матушка, очумела! Гормоны в тебе играют, не иначе. Он тебя будто приворожил!»

Злата уже и не помнила, когда в последний раз представитель рода «мужчина обыкновенный» вызывал у нее столь сильный интерес. Девчачьи влюбленности в счет, конечно, не шли. А во взрослой, мудрой жизни, пожалуй, кроме Артема, ей было и вспомнить некого. Это с ним, красавцем, успешным адвокатом, она несколько месяцев вела игру в стрелялки глазами, встречаясь на общих тусовочных мероприятиях. Ей нравился его явный мужской интерес, хотя она и стеснялась немного, что из всего обилия разодетых и надушенных дам на городских праздниках и вечеринках он выбрал ее – худую, довольно невзрачную блондинку в очках. Книжную моль, как называла ее в сердцах мама, переживающая, что дочка никак не выйдет замуж.

Несмотря на свой более чем скромный женский опыт, Злата всегда знала, когда нравилась мужчинам. Первые признаки появляющегося интереса она схватывала своим внутренним локатором еще на дальних подступах, внутренне преображаясь в ответ и излучая флюиды женственности. Однако встречное движение души возникало у нее крайне редко.