Опасность на каждом шагу

Шеймус выдернул утюг из розетки, с грохотом поставил его на разделочную доску и нахмурился.

— Если уж на то пошло, то зачем приглашать в дом неопытную няньку? — спросил он. — Эта Мэри Кэтрин говорит, что приехала из Типперари. А там, знаешь, кто только не водится. Им ветром с Северной Атлантики мозги набок сдувает. Если хочешь знать мое мнение, мне не нравится ни она, ни вся эта ситуация. Молодая незамужняя девушка под одной крышей с женатым мужчиной.

Ну вот и все. Я сорвался и схватил пластикового пони. Шеймус пригнулся, конь пролетел над ним и сшиб с холодильника список «работы» для детей.

— И кому передать твою жалобу, дед?! — заорал я. — Жене, которая одной ногой стоит в могиле, или тридцати трем заложникам, которых держат под дулом в соборе?

Шеймус обошел тумбу и положил руку мне на плечо.

— Я просто думал, что ты позовешь на помощь меня, — сказал он самым усталым и самым печальным голосом из своего богатого арсенала.

Теперь я все понял. Вот почему он проедал мне плешь этой Мэри Кэтрин. Старику показалось, что ему нашли замену и вырезали из семейной фотографии.

— Шеймус! — сказал я. — Будь у меня хоть двадцать нянек, мы все равно без тебя не справимся. Ты же знаешь. Здесь для тебя всегда найдется место. Я хочу, чтобы ты помогал нам. Но для этого тебе придется подружиться с Мэри Кэтрин. Сможешь?

Шеймус поджал губы, что-то прикидывая.

— Я постараюсь… — наконец проскрипел он и испустил трагический, душераздирающий вздох.

Я прошел к холодильнику и прикрепил список на место. Подняв несчастного пони, я заметил, что у него отвалился хвост.

— Включи-ка утюг, Шеймус, — попросил я, быстро возвращая животное на тумбу. — Если мы его не починим, Бриджит нас зарежет.

48

Вернувшись к бедламу, который творился вокруг собора Святого Патрика, я заметил рядом с трейлером полицейского департамента еще два, принадлежавших отделу спасения заложников — подразделению ФБР. Скопление автобусов и грузовиков напоминало огромный пикник на стоянке — казалось, из них вот-вот повалит народ со снедью.

Пикник на адской стоянке.

Я перекинулся парой слов с Уиллом Мэтьюсом и другими переговорщиками. Новостей из собора по-прежнему не было. Джек молчал.

В общем, я налил себе очередную — двадцатую? — чашку кофе и сел за стол. Ненавижу ожидание и беспомощность. Это одна из причин, по которым я ушел из команды переговорщиков. В убойном отделе у следователя нет ни одной свободной секунды — сотни дел ждут твоего решения, можно рассмотреть факты с разных сторон, растратить избыток нервной энергии…

Я резко выпрямился в кресле. Вообще-то в этом деле имелась одна зацепка, которую я мог раскрутить, чтобы не томиться бездельем. К тому же была вероятность накопать что-нибудь полезное.

Уилл Мэтьюс сидел в глубине штаба, потягивая из стаканчика минералку.

— Командир! — обратился я к нему. — Помните мои соображения насчет Кэролайн Хопкинс? По поводу так называемого несчастного случая. «Арена» — ресторан, где это случилось, — в трех кварталах отсюда. Может, мне съездить туда, поговорить с поварами?

Шеф потер глаза и кивнул:

— Ладно. Даю двадцать минут — иди разнюхивай, если хочешь. Потом возвращайся.

Я похлопал по карману:

— Телефон у меня. К тому же меня прикрывают.

Трагедия, недавно разыгравшаяся в ресторане, и осада собора по соседству, видимо, подпортили аппетит богатым и знаменитым — в «Арене» практически никого не было. Бело-сине-красные ковры на лестнице складывались в подобие французского флага. По обе стороны от прохода стояли старинные ящики из-под шампанского, увенчанные высоченными пирамидами из яблок и лимонов.

При других обстоятельствах я, может, полюбовался бы на это пышное убранство, но сейчас оно только раздражало. К тому же после чудовищного напряжения последних часов я мгновенно вышел из себя при виде долговязого метрдотеля, который прямо-таки излучал высокомерие, встречая посетителей.

Темнокожий кудрявый француз оторвался от книги бронирования размером с добрую инкунабулу, заметил меня и тут же скорчил такую мину, будто только что съел тухлую улитку.

— Кухня закрыта, — фыркнул он и вернулся к записям.

Я захлопнул книгу и шлепнул на нее свой значок, наслаждаясь выражением испуга на его лице.

— Нет, — сказал я. — Думаю, все-таки открыта.

Когда я заявил, что расследую несчастный случай с первой леди, метрдотель сразу сунул мне визитную карточку:

— Всеми юридическими вопросами занимаются «Гилберт, Девитт и Рейби». Обратитесь к ним.

— Полезные сведения, — парировал я и вернул визитку, чуть не оцарапав ею величественный нос француза. — Но я не страховой агент, а следователь отдела по расследованию убийств. Сейчас я неофициально побеседую с тобой или кухонным персоналом. Но если ты против, то я позвоню своему начальнику, и тогда разговор будет официальным. В этом случае всех свидетелей вызовут в отделение и, конечно же, проверят все документы, включая миграционные карты. Я теперь припоминаю, что департамент юстиции тоже интересовался этим делом. Названия «ФБР» и «налоговое управление» тебе о чем-нибудь говорят? Ты готов предъявить чеки из «Арены» об уплате налогов за последние пять лет, не говоря уже о своих собственных?

Выражение лица метрдотеля преобразилось, как по волшебству. Кто бы мог подумать, что суровые галльские черты способны сложиться в такую теплую улыбку?..

— Меня зовут Анри, — представился он и поклонился. — Прошу вас, господин детектив, скажите, чем я могу быть полезен следствию?

49

Я сказал, что хочу допросить кухонный персонал; mon ami [10] Анри охотно проводил меня через вертящиеся синие двери «Тиффани» на кухню и перевел мой вопрос шеф-повару. Тот выглядел как старший брат метрдотеля, только низенький и толстенький. Вопросы его явно возмутили: да, он лично следил за приготовлением блюд для первой леди и ни за что на свете — сама мысль об этом выводила его из себя — не добавил бы в фуа-гра арахисовое масло.

Единственное объяснение, которое он смог придумать, — возможно, кто-то из помощников повара в суматохе и толчее пролил масло на блюдо, но даже это казалось шефу невероятным. Под конец своей тирады коротышка выпалил что-то по-французски, смел пару кастрюль со стальной тумбы и выскочил из кухни. Кажется, я расслышал «американец» и «сникерс».

— Что он сказал? — спросил я Анри. Тот покраснел.

— Господин шеф-повар предположил, что, возможно, первая леди перед едой перекусывала… шоколадными батончиками.

«Вот тебе и укрепление франко-американских отношений», — подумал я.

— Со дня инцидента кто-нибудь увольнялся из ресторана?

Анри постучал пальцем по бледным губам:

— Да… я теперь вспоминаю. Один из помощников, кажется, его звали Пабло, перестал появляться на работе через день после этого ужасного случая.

— Ты помнишь его фамилию? Адрес? Анкета сохранилась?

Анри поморщился, и печальное, болезненное, почти виноватое выражение исказило его черты.

— Вы до этого говорили об официальном и неофициальном разговоре. Так вот, Пабло наняли… неофициально. Он не подавал заявление и не заполнял анкету. Когда он пропал, никто и не заметил — в нашем ресторане помощники повара меняются чуть ли не каждый день, как и везде.

— Надо полагать.

— Подождите! — воскликнул Анри. — Может быть, он оставил вещи в шкафчике. Хотите, спустимся и обыщем его?

Я не возражал. В старом шкафчике Пабло мы обнаружили две вещи: пару грязных кроссовок и мятое расписание поездов ветки метро «Норт-Хадсон».

«Тайна грязных кроссовок», — подумал я. Достойно статьи в энциклопедии Брауна. Очередной тупик — по крайней мере тогда мне так показалось. Я сунул вещи помощника в пакет, который я нашел под шкафчиком. Может быть, Пабло оставил «пальчики». Хотя скорее всего он уже вернулся в Центральную Америку.