Голая правда

В ответ она не услышала ни сонного ворочанья, ни вздохов просыпающегося человека.

— Женечка, — ласково проговорила домработница и, осторожно ступая, подошла к окну, чтобы раздвинуть плотные портьеры. — Вы просили разбудить пораньше, я приготовлю вам ванну…

Полуденный свет, затененный колеблющейся листвой старых раскидистых тополей, ворвался в тихий сумрак уютной спальни. Мария Федоровна обернулась, изгибая лиловые губы в приторной улыбке. Но в ту же секунду улыбка сползла с ее лица, как растаявший грим, выпученные глаза раскрылись, поднятые руки упали вдоль тела — на пушистом ковре около широкой кровати с пеной черных скомканных простыней лежало тело молодой женщины в прозрачной розовой сорочке.

Черная змейка запекшейся крови застыла, сбегая от виска по мертвенно-белой щеке к углу серого рта. Остекленелые глаза неподвижно смотрели в пол, обнаженные ноги смутно белели на темном ковре, рука тонула в длинном ворсе, а светлые волосы, сбившись в спутанный ком, сливались с причудливым восточным узором.

— Евгения Викторовна… — выдавила из себя Мария Федоровна. Ее руки лихорадочно шарили по стене в поисках выключателя, потом потянулись к сердцу, ослабевшие ноги подогнулись, в голове помутилось, и смутные очертания лежавшей на ковре женщины стали двоиться, троиться, расплываться, пока не исчезли совсем в навалившейся на глаза черной бездне.

В комнату, медленно перебирая лапами, вошел дымчатый кот.

Глава 2

ЖАРКИЙ ВЕЧЕР

Бригаду медиков и оперативно-следственную группу, прибывшую к вечеру на место происшествия, вызвала массажистка Шиловской. Она явилась около двух часов, чтобы провести очередной сеанс противоцеллюлитного массажа.

Обнаружив дверь квартиры открытой и, миновав кота, благополучно распотрошившего сумку со снедью, она наткнулась на два женских тела. Массажистка, будучи девушкой хладнокровной и решительной, не растерялась, вызвала «скорую» и милицию, до приезда которой просидела на кухне, нервно кусая губы и поглядывая на наручные часики — визит к следующей клиентке откладывался, и непредвиденная задержка, кажется, волновала ее больше всего. Московский бомонд не любит неаккуратности, даже если она вызвана чрезвычайными обстоятельствами.

Первой приехала «скорая». Едва тронув запястье актрисы, врач с видом равнодушной обреченности махнул рукой и занялся домработницей, лежавшей на ковре рядышком со своей хозяйкой. Мария Федоровна была жива, хотя и смотрела бессмысленно в потолок, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Констатировав обширный инсульт, ее на носилках отнесли в машину и отправили в больницу. Зрелище «убиенной» приятельницы и ее бледное лицо с закатившимися глазами вызвали шок околоподъездных старушек, не далее чем час назад наблюдавших ее живой и здоровой.

Приехала милиция. Массажистку отпустили, расспросив и запротоколировав ее показания. Потом начался осмотр квартиры. В понятые, естественно, попали Эвелина Ивановна из пятнадцатой и Клавдия Порфирьевна из пятьдесят второй.

То и дело охая и поминая имя Божие всуе, они рассказывали многочисленные подробности сегодняшнего дня, неожиданно богатого происшествиями. Старушек выслушали, не вникая в их взволнованные речи, и оперативная группа приступила к осмотру квартиры.

В воздухе носился запах химических реактивов. Он казался резче и приторнее в квартире, добела раскаленной солнцем. Пол был посыпан черным порошком, над ним колдовал эксперт-криминалист, и понятых гоняли из угла в угол, чтобы они не затаптывали следы. Шарахавшиеся из стороны в сторону старушки под конец нашли приют в уголке, откуда тихо блестели бесцветными слезящимися глазами.

Старший следователь райотдела милиции майор Буркин, белобрысый мужчина лет тридцати пяти, тщательно разделяя слова и подчеркивая паузой запятые, диктовал протокол осмотра квартиры молодому человеку в гражданском, который, примостившись на краешке роскошной кровати, писал. Папка лежала у него на коленях.

— Тело обнаружено на полу головой к окну, ногами к дверям, между трюмо и кроватью…

Щуплый младший лейтенант Шушарин, то и дело утирая со лба испарину, фотографировал спальню. Фотоаппарат щелкал, ослепляя режущими глаз голубоватыми вспышками.

В комнате суетился еще один сотрудник — сгорбленный, в очках — эксперт Харченко. Обмахивая кисточкой с порошком все мало-мальски пригодные для исследования поверхности, он приближал к ним нос, близоруко всматривался, щуря глаза, потом аккуратно наклеивал полоску клейкой ленты и снимал ее уже с серыми разводами.

Совершалась ежедневная монотонная работа, за которой не мог наблюдать труп женщины, все еще пристально глядевшей куда-то мертвыми глазами из-под неплотно сомкнутых век, оперенных длинными ресницами. Мужчинам, давно уже привыкшим к грязным и неприятным моментам в своей работе, было немного не по себе — в комнате как будто витал чей-то дух, безмолвно надзирающий за вторжением в свою обитель чужих людей…

У Буркина пересохло горло. Он остановился, прокашлялся и с удовольствием закурил. Когда его монотонный голос замолк, все почувствовали облегчение от наступившей тишины. В молчании стали слышны городские звуки — урчание машин, лай запертой собаки, говор голосов у подъезда.

— Ну и жара сегодня, — ища поддержки у коллег, пробормотал Харченко.

— Да-а, хорошо, что еще труп свежий, а не недельной давности, не то мы бы тут задохнулись, — поддержал разговор младший лейтенант Шушарин. На самом деле ему было очень жутко, он первый раз участвовал в выезде на место происшествия, к тому же на квартиру известной актрисы, да еще и только что убитой.

— Это точно, — вступил в беседу Буркин.

— А я ее, мужики, недавно по «ящику» видел, — сообщил Шушарин, кивком указывая на Шиловскую. — Какой-то фильм был… Бодяга такая! Кажется, что-то про мафию. Она там любовницу главаря играла. Ее в конце фильма тоже убили… Мне еще жена говорит: смотри-ка, звезда — ни один фильм без нее уже не обходится. А я еще подумал: хороша же она из себя, картинка!..

— Ну и что, я тоже ее видел по телику, — громко, чтобы разогнать застоявшуюся тишину, сказал Харченко. — И в театре несколько раз…

— Не думал я, что увижу ее так близко, — кивнул Шушарин на распростертое тело. — Жалко, да? Молодая…

— Ладно трепаться, поехали дальше, — оборвал его Буркин и забубнил снова: — Обнаружены: пустая упаковка пантропанола, стакан с бесцветной жидкостью, вероятно с водой, незапечатанное письмо, женский гребень, пульт от телевизора…

…Вечерело. Низкое солнце заглядывало в окно, и кружевная тень высоких тополей уже не защищала от его прямых розоватых лучей. Раскаленный красный шар цеплялся одним краем за почерневшие крыши домов, пронизывая лучами всю комнату насквозь.

— Ну что, есть «пальчики»? — негромко спросил Шушарин, присаживаясь на краешек кровати с резными спинками в причудливых деревянных завитушках.

— Есть, — пробормотал Харченко, собирая кусочки липкой ленты. — Есть и «пальчики», и следочки, и микрочастицы… Да боюсь, что все это только убитой и ее матери…

— Домработницы, — поправил Шушарин.

— Какая разница…

— Принципиальная. Если бы это была ее мать, то подозрение на нее отмелось бы почти автоматически, — бойко затараторил Шушарин, с удовольствием выкладывая все свои соображения. — Плюс сердечный приступ…

— Инсульт…

— Какая разница… А домработницу будут основательно проверять.

— Можно подумать, что редко матери убивают своих дочек, — скептически заметил Буркин. — Да сплошь и рядом… Выпьют поллитру на двоих и давай друг друга лупцевать.

— Не так уж редко, — согласился Шушарин. — Но не таких знаменитых. Не хочешь ли ты сказать, что хозяйка с домработницей сначала нализались, а потом начали выяснять отношения?

— Кто их знает… По крайней мере, на месте преступления нашли мертвую хозяйку и полумертвую домработницу… — Буркин заглянул в бумаги. — Тюрину. И только сам Господь Бог пока знает, кто кого довел до состояния нестояния…