Темнее, чем янтарь

Пора было сворачивать снасти, но нас все время охватывал неудержимый азарт «Ну — вот — еще — последний — раз». Июньской ночью в понедельник в этих местах пустынно — и на мосту, и под ним, поэтому я слегка удивился, услышав звук подъезжающего автомобиля. Наш ялик снесло вниз, в тень моста, и сверху нас не могли заметить.

Все остальное произошло в течение нескольких мгновений: вначале мелькнули ноги, показавшиеся неестественно белыми и длинными, светлая юбка, облепившая бедра, темные волосы… Всплеск — и девушка беззвучно исчезла под водой в десяти футах от нас. Сверху уже доносился рык отъезжающего автомобиля.

Она пролетела в общей сложности около сорока футов — двадцать по воздуху и двадцать в глубину. Может быть, я и не бросился бы столь безоглядно на помощь, если бы не одно обстоятельство: падая, она увлекла за собой мою леску и сейчас должна была в самом буквальном смысле висеть у меня на крючке, что давало некоторую надежду найти ее в кромешной тьме под толщей воды.

Укрепив удилище, я швырнул на дно лодки бумажник, сбросил башмаки и перелез через борт, держась одной рукой за леску. Перевернувшись в воде, я вновь нащупал свою путеводную нить и стал погружаться, пропуская ее между пальцами и подгребая другой рукой.

Вначале рука погрузилась в массу каких-то нитей, колышущихся в воде, — это были ее волосы. Запустив в них пальцы, я попробовал поднять ее, но безуспешно. В ту же секунду она обхватила мое запястье обеими руками и конвульсивно сжала их. Свободной рукой я ощупывал ее тело, пытаясь обнаружить, что ее держит на дне. Наконец наткнулся на острый конец проволоки, которой были обмотаны ноги. Второй конец проволоки был продет через отверстие стандартного цементного блока. Я изо всех сил дернул за проволоку, но она оказалась закрученной на совесть.

Я чувствовал, как воздух из легких пытается вырваться наружу, но не рискнул подниматься: каждая секунда могла оказаться для нее последней. Если бы у меня были плоскогубцы или хотя бы нож! Сорвав с рубашки нагрудные карманы, я обмотал этими клочками руки и снова попытался разорвать проволоку. Красные и зеленые круги поплыли перед глазами. Бесполезно. Придется разматывать. Я нащупал торчащий конец проволоки и начал лихорадочно раскручивать ее. Это продолжалось целую вечность. Я и сам впал в какое-то забытье. Мне представлялось, как, отдавшись на волю волн, я плыву на спине под звездным небом и распеваю печальные песни своих шотландских предков. Наконец свободный конец проволоки выскользнул из отверстия. Обхватив девушку за талию, я оттолкнулся от дна.

Вынырнув и откашлявшись, я завертел головой в поисках Мейера и увидел его совсем не в той стороне, где ожидал. Стараясь, чтобы лицо девушки оставалось над водой, я подплыл к ялику. Мейер втащил девушку в лодку. Держась за борт, я наблюдал, как он без лишних церемоний уложил девушку лицом вниз на скамейку у себя между ног и начал с силой нажимать ей на спину.

Отдышавшись, я кое-как перелез через борт и плюхнулся на скамейку. Прилив подходил к высшей точке — случись все на полчаса позже, мы не смогли бы ничего сделать.

— Если бы ты предупредил, что просидишь на дне столько времени, — заметил Мейер, — я успел бы сбегать в город и перехватить пару пива.

— Не отвлекайся. Пять минут назад она была жива. Вцепилась в меня обеими руками, но пришлось потратить чертову пропасть времени, чтобы отцепить ее от якоря. Тот, кто это сделал, не поскупился на проволоку.

— Наверное, никак не мог решиться на разрыв с такой красоткой, поэтому решился на убийство. Чувствительный тип!

— Послушай, ты уверен, что делаешь это правильно?

— Не лезь не в свое дело. Это мой собственный способ, и, кажется, он начинает действовать.

Я порылся в ящичке под сиденьем, вытащил фонарик и осветил девушку. Мокрая юбка сбилась в ком на бедрах. Кто бы ни был этот тип, на его месте я не стал бы разбрасываться девушками с такими ногами. Лодыжки все еще были стянуты проволокой. Опустившись на колени, я быстро перерезал ее кусачками. Ноги слегка раздвинулись и безвольно повисли носками внутрь. Я продолжил осмотр. Под левым бедром девушки лежали останки моего рыболовного снаряжения, несколько крючков впились ей в кожу. Я начал обрезать леску, но не успел закончить, как девушка пошевелилась, закашлялась и потянулась к борту. Деликатно поддерживая ее, Мейер с нескрываемой гордостью спросил:

— Ну что, убедился? Есть замечания?

— Почему ты отказался от старого доброго «рот в рот»?

— Не мог преодолеть эмоциональный барьер.

Избавившись от огромного количества жидкости, девушка знаком дала понять, что приступ закончился. С ловкостью медведя Мейер зачерпнул воды, обмыл ей лицо, вытер какой-то тряпкой и усадил на скамейку. Не удержавшись, я поднял фонарь.

Слабым протестующим движением она отмахнулась от света и, зажмурившись, пробормотала: «Пожалуйста, не надо».

Я отвел луч от ее лица. Оно ничуть не уступало ногам. Может быть, даже превосходило их, это овальное личико с неуловимо раскосыми темными глазами.

— По-моему, пора сматываться, Тревис, пока нам не сбросили еще одну. Кончай зевать и заводи мотор, — сказал Мейер, и, разумеется, был прав.

2

Мы причалили прямо к борту «Альбатроса». Я вскарабкался на палубу, перегнулся через перила и, подхватив девушку, перенес ее на яхту и попытался поставить на ноги. Убедившись, что она еще не в состоянии идти, я отнес или скорее оттащил ее в свою каюту. Мейер отправился на пристань — возвращать ялик.

Некоторое время девушка стояла молча, вцепившись в спинку стула и слегка пошатываясь. Потом подняла голову и попыталась что-то сказать, но безуспешно. Я вытащил из шкафа купальный халат и чистое полотенце, бросил на кровать и со словами: «Хорошенько вытритесь и переоденьтесь в сухое», вышел из каюты.

Пока она переодевалась, я налил в высокий стакан хорошую порцию бренди и отнес ей, предварительно постучавшись. Она поднесла стакан к губам, и я услышал, как зубы застучали по стеклу. Тем не менее она справилась, осушив стакан в три глотка.

В дверях возник Мейер и тут же оценил обстановку.

— Озноб? Ничего страшного — реакция на шок. Мисс, вы в силах принять горячий душ или, еще лучше, ванну? А потом еще бренди, о'кей?

Девушка дернула головой, что было истолковано Мейером как согласие, и он тут же исчез, прихватив с полу ее мокрую одежду. Мгновение спустя я услышал, как за стенкой зашумела вода. Моя ванная была оборудована в полном соответствии с сибаритскими вкусами прежнего владельца и его бразильских сеньорит. Должно быть, он не перестает сожалеть о ней с тех пор, как проиграл мне яхту в покер как-то в Палм-Бич.

— У м-м-меня… что-то в ноге, — удивленно произнесла девушка.

Чертовы крючки! Я приготовил инструменты и вызвал доктора Мейера ассистировать мне. Девушку уложили ничком на исполинскую кровать, также доставшуюся мне в наследство от любвеобильного бразильца. Я придвинул поближе лампу и осветил операционное поле.

Существует масса избитых выражений для описания женских ног. Выточенные из слоновой кости. Изваянные из мрамора. Цвета эбенового дерева. И т. д. и т. п. Эти, на мой вкус, были несколько бледноваты, хотя скорее всего это было связано с ее состоянием. Время от времени по телу пробегала судорога, и тогда рисунок мышц становился особенно рельефным.

Извлечение рыболовных крючков из тела — вещь очень неприятная, но мы надеялись, что начавшееся действие алкоголя смягчит боль. Несколько крючков только слегка вонзились в кожу остриями, и с ними мы справились довольно легко. Но два последних засели по самую бородку.

— Сейчас придется потерпеть, детка, — предупредил Мейер.

— Валяйте, — спокойно отозвалась она.

Вытащить застрявшие в теле рыболовные крючки можно только одним способом — назовем его хирургическим. Она не издала ни одного звука, даже не вздрогнула, когда зазубрины стали рвать ее кожу изнутри.