Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)

— Ну и как они?

— Как в учебнике по географии за восьмой класс, даже красивее. Длиннющие и на солнце блестят.

— Ты еще школьные учебники помнишь?

— Помню, Серега. А что мне еще вспоминать? Семейной жизни с моими командировками не получилось. Могу еще вспомнить, как Подгорный в Кремле орден вручал. Честь и слава работникам невидимого фронта! Фотографировали… но не для печати. Каждому цветные фотографии потом по месту работы прислали. Банкет был.

— Банкет, наверное, богатый?

— Да уж на уровне! Отъелся немного после Африки. Кстати, ты есть хочешь?

— Хочу.

— И я тоже. Давай на ходу, если не возражаешь?

Амелин не возражал, и Петренко протянул ему бутерброд с колбасой.

О своем спутнике за четыре дня знакомства Сергей узнал не слишком много. Иван Викторович Петренко имел звание полковника и работал в каком-то секретном ведомстве при ФСБ или Министерстве обороны. В каком именно, Амелин уточнять не стал, да и Петренко не проявлял излишнего любопытства к биографии Сергея.

Разговоры в пути велись почти светские: о случаях на охоте, о кино, о местных достопримечательностях. Петренко был старшим в их маленькой группе. Сергею он нравился тем, что не напускал на себя идиотской многозначительности и не молотил без конца о предстоящем задании, которое выглядело довольно-таки расплывчатым.

Переговоры об освобождении пленных — штука долгая и муторная, даже если вести переговоры по официальным каналам. А в их случае дело обстояло куда сложнее.

В этой части республики было почти спокойно. Война между непримиримой оппозицией и правительством шла в основном в приграничных с Афганистаном провинциях. Отряды вооруженной оппозиции под общим духовным и военным руководством неукротимого лидера Тан-Булака контролировали дороги и горные перевалы, делали набеги на поселки, периодически устанавливая там свою власть. Потом приходили войска и, отогнав повстанцев, вешали пленных и желто-зеленые государственные флаги. Оппозиция отвечала засадами на дорогах и убийствами правительственных чиновников.

Вряд ли кто был прав в этой необъявленной войне. Коррумпированное сверх всякой меры правительство не желало идти на уступки (то есть чем-то делиться со своими противниками), а многие вожди оппозиции шли за Тан-Булаком и стремились к власти, чтобы занять хлебные места нынешних чиновников.

Петренко и Амелин направлялись в Чемкар, главный город провинции Кайракты. Где-то здесь уже четвертую неделю держали в плену командира эскадрильи Решеткова и второго пилота Лагутина.

Эскадрилья входила в состав полка, который передислоцировался от афганской границы в Россию. С правительством Южной Республики, над которой они летели, имелась договоренность о воздушном коридоре, но оппозиция эту договоренность не признавала. В какой-то сотне километров от границы самолет из-за перегрева двигателей был вынужден опуститься до высоты полутора тысяч метров, и здесь его достала ракета.

Правительство республики, поддерживающее с Москвой дружеские отношения, уже делало попытки освободить пленных. Но в этой отдаленной от столицы провинции официальная власть существовала лишь в Чемкаре и нескольких крупных поселках.

Реальными хозяевами провинции были полевые командиры отрядов оппозиции. Спектр их политических пристрастий был довольно пестрым. Наиболее непримиримые, такие, как Вахид Абазов, смыкаясь со своим верховным вождем Тан-Булаком, были готовы по примеру южных провинций начать немедленную войну за единое исламское государство и выкинуть из страны немногих оставшихся в ней русских. Самолет был сбит боевиками одного из отрядов Вахида Абазова, которые держали летчиков у себя. Абазов от переговоров отказывался и, судя по всему, чего-то ожидал.

Другие командиры придерживались более осторожных взглядов, считая, что война ничего хорошего не принесет. Они предпочитали открыто не ссориться с правительством, хотя и не подчинялись официальным властям. Но средства на пропитание и левые и правые добывали примерно одинаковыми путями: выращиванием и продажей наркотиков, контрабандой, не брезгуя и открытыми грабежами.

Наибольший авторитет среди полевых командиров и старейшин провинции Кайракты имел бывший командир полка Советской Армии и бывший полковник Амир Довлатов. Через него приезжавшие из столицы Южной Республики чиновники пытались надавить на непримиримых, но Довлатов, игнорируя личную просьбу президента, также отказывался от встреч с ними.

Несколько дней назад он изменил свои позиции и сообщил, что готов начать неофициальные переговоры. Но только с представителями России, минуя правительственных посредников.

Последние полтора года Амелин возглавлял отряд спецназа. Полученное задание сопровождать на переговоры полковника Петренко отличалось от той работы, которую обычно выполнял Амелин. Но не исключалась и боевая операция с участием спецназа, если переговоры зайдут в тупик. Сергей Амелин уже имел опыт операций по освобождению заложников, и поэтому он, а не кто-то другой, сидел за рулем неприметной серой «Нивы» рядом с элегантным директором мифической фирмы «Элис». Полковник, как и положено командиру, был настроен уверенно и, по мнению Амелина, напоминал мужественного ковбоя с рекламного плаката «Мальборо», только с более проницательным взглядом. Об этом он и сообщил Петренко. Тот принял комплимент благосклонным кивком.

Чемкар мало чем отличался от десятков старинных провинциальных городов, разбросанных на южных окраинах Союза. Одноэтажные дома с плоскими крышами, высокие, как крепостные стены, дувалы. Кое-где яркими пятнами выделялись новые особняки, сложенные из красного кирпича с мозаичными панно и блестящими на солнце витражами.

Центр города был застроен пятиэтажными «хрущевками». Тянулись вверх несколько высотных, более современных домов, а главную площадь окружали массивные административные здания в сталинском стиле «ампир». Над мраморной трибуной, где когда-то секретари обкома приветствовали демонстрантов, висел огромный портрет президента Южной Республики.

Упитанное розовое лицо отца нации слегка щурилось, по-отечески улыбаясь согражданам. Остатки темной шевелюры, тщательно, по волоску, выписанные придворным художником, окружали обширную лысину вождя.

Когда ему не перечили, президент был добродушен и улыбчив. В свое время он был на короткой ноге с Брежневым. По примеру покойного генсека любил охоту, хорошие автомобили и был неравнодушен к женщинам. Президент считал, что маленькие слабости приближают его к народу. Как демократ он любил побеседовать с простыми людьми и ежедневно получал кучу писем от благодарных граждан. До перевыборов оставалось меньше года, но сам президент не сомневался, что опять останется у руля. Других достойных кандидатов не видели пресса, помощники и благодарные граждане.

В тот год по республиканскому телевидению крутили многосерийные турецкие мелодрамы, чередуя их с церемониями приема иностранных послов и национальными праздниками. Шумели богатые восточные базары, и президент, улыбаясь в объектив, повторял, что не свернет с пути преобразований.

Однако дела в Южной Республике становились все хуже и хуже. Большинство предприятий, проданных за бесценок или акционированных, простаивали, а оборудование растаскивалось. Добыча нефти упала втрое. Ее промышленная переработка была почти полностью прекращена из-за отсутствия специалистов. Бензин грубой очистки гнали, как самогон, на частных мини-заводах. Посевы хлопчатника тоже сокращались с каждым годом, а из-за низкого качества сырца на него находилось все меньше покупателей.

Один из западноевропейских экономических центров провел осторожное расследование на предмет деловых контактов с республикой. Опубликованные в газете промышленные показатели удручали. Особое недовольство президента вызвала приведенная цифра «17 долларов» — средний ежемесячный доход работающего жителя. Южная Республика уверенно скатывалась на последние места в Азии по уровню жизни.