Невидимые силы

Платон подскочил к Нике, оттолкнул Игоря, присел рядом с ней, осторожно обхватил ладонями ее голову и чуть откинул назад.

– Пулевое, – прохрипел он севшим голосом.

– Что? – растерянным шепотом переспросил Игорь.

Платон осторожно опустил Нику на железную решетку, повернулся к Игорю и произнес странным, каким-то деревянным голосом:

– Она мертва.

Секунду или две Игорь смотрел на Нику выпученными глазами, потом схватил ее за плечи, рывком потянул на себя и быстро, скороговоркой, произнес, обращаясь к Платону:

– Вместе! Как с бокалами, помнишь?! Давай!

Повторять не понадобилось. Оба, Платон и Игорь, пристально уставились на входное отверстие пули. Кожа вокруг ранки слегка завибрировала, потом из багровой дырочки выплеснулся темный сгусток крови… А вслед за тем показалась и сама пуля, темная, чуть сплющенная, она вывалилась из ранки и с тихим стуком упала на асфальт.

– Ника, дыши! – закричал Игорь, схватив девушку за плечи и встряхнув. – Я приказываю тебе – дыши!

– Мы не сможем, – произнес у него за спиной Платон. – Слишком поздно.

– Заткнись! – рявкнул, не оборачиваясь, Келлер.

– Она мертва, Игорь, – все тем же деревянным голосом сказал Платон. – Ника умерла.

Игорь его уже не слушал. Он положил пальцы на багровую ранку и сосредоточился.

– Что ты собираешься делать? – спросил Платон.

Игорь не ответил. Лицо его побелело, голубые глаза словно бы выцвели, стали прозрачными, как вода.

– Келлер, хватит! – голос Платона сорвался на хрип. – Дай ей уйти.

– Нет, – сказал Игорь.

– Отпусти ее… Прошу.

– Нет! – еще яростнее произнес Игорь.

Платон увидел, как ранка на лбу Ники затянулась тонкой, полупрозрачной кожицей.

– Помоги мне! – хрипло попросил Келлер.

– Что? – не понял Платон.

– Мне нужна твоя помощь. Дай руку!

Игорь схватил Платона за руку и судорожно стиснул его ладонь своими горячими сильными пальцами.

– Что ты собираешься делать? – тихо спросил Платон.

– Я верну ее, – ответил Игорь. – А теперь помолчи.

И он закрыл глаза. Пару секунд ничего не происходило, а затем Игорь вдруг оцепенел, дыхание его остановилось, а пальцы, сжимающие ладонь Платона, стали стремительно холодеть. Платон испугался, что друг умер, но почти тотчас же взял себя в руки и сосредоточился на лице Игоря.

– Нет! – глухо, почти беззвучно произнес вдруг Келлер, и Платону показалось, что голос донесся не из гортани друга, а откуда-то издалека, из такого далека, что и представить себе невозможно.

Прошло еще немного времени.

– Вернись… – тихим эхом донеслось до слуха Платона. – Не отдам…

На лице Келлера отобразилось невероятное страдание, смешанное с досадой и отчаянием. Платон понял, что происходит. Пребывая в каком-то невероятном трансе, Игорь словно бы отправился вдогонку за стремительно отдаляющейся Никой, за ее тенью, за ее душой – как это делали алтайские шаманы.

Платон чувствовал, как его энергия и силы стремительно, словно ток, перетекают к Игорю через крепкую сцепку их рук.

И вдруг с лицом Игоря стало происходить нечто жуткое: кожа, хрящи и кости пришли в движение, черты стали стремительно меняться, не только придавая лицу разные выражения, но и влияя на его структуру, саму внешность. Словно бы лицо Келлера превратилось в зеркало, в которое, быстро сменяя друг друга, смотрели разные люди. Надменное лицо аристократа сменилось широкой, багровой физиономией разбойника, светлый лик святого – хмурым лицом аравийского воина… Менялись черты, менялся цвет кожи, менялась даже структура волос. Словно Келлер стремительно пробегал по всем своим земным воплощениям, ныряя из одной прошлой жизни в другую.

У Платона от ужаса и слабости закружилась голова. Дыхание стало поверхностным, он понял, что еще немного и потеряет сознание от полного энергетического истощения. Платон попытался высвободить руку, но Игорь держал ее невероятно крепко. Головокружение усилилось, из носа Платона хлынула кровь, в ушах зашумело.

Он снова дернул руку, и на этот раз ему удалось освободиться от железной хватки друга. В тот же миг лицо Келлера снова оцепенело. Прошла секунда, другая… Потом он медленно, как бы с усилием, открыл глаза и посмотрел на Платона. И вдруг что-то произошло. Платон уловил как бы легкое дыхание сухого ветра и почувствовал, как волоски у него на коже встали дыбом. Грудь Ники резко приподнялась, словно кто-то вдохнул ей в рот воздух. На бледных щеках проступили розоватые пятна румянца. Грудь опустилась, а потом – потом она задышала.

– Она жива?.. – хрипло прошептал Игорь. – Мне… удалось?

Лицо Платона было серым от пережитого кошмара, в чуть раскосых глазах застыло горе. Он разомкнул губы и тихо произнес:

– Это уже не она, Игорь. И ты это знаешь. Ника сейчас далеко. Ты… сделал только хуже.

Секунду они пристально смотрели друг другу в глаза, и вдруг Платон понял, что человек, сидящий перед ним на асфальте, – это уже не Игорь Келлер. В сердце у Платона засаднила тупая игла тоски, он разомкнул губы и сипло сказал:

– Я вызову «Скорую».

Глава первая

Кулон

Москва, наши дни

Владелица ресторана «Уют» Инна Львовна Крутова положила сигарету в пепельницу, взяла со столика пульт и прибавила звук телевизора. На экране одутловатый толстяк с маленькими глазками, претенциозно надувшись, отвечал на вопросы ведущей, тощей дамы в черной шапочке с вуалью.

– Господин Птицын… – Улыбка телеведущей под вуалью была сладкой, как малиновый сироп. – Вы победитель первого в стране телешоу «Сражение экстрасенсов». Каковы ваши ощущения?

Толстяк улыбнулся и снисходительно ответил:

– Я чувствую усталость. Как после хорошо сделанной работы.

Ведущая кивнула, дав понять, что ответ ее полностью удовлетворил. И продолжила:

– Социологические опросы показывают, что большинство людей не верит в существование экстрасенсов. Вас… ну, то есть таких, как вы… считают шарлатанами и жуликами. Что вы на это скажете?

– Ничего. – Толстяк повернул голову и посмотрел в камеру, и от взгляда его рестораторше Крутовой стало слегка не по себе. – Как написано в Библии, – продолжил экстрасенс Птицын, – «каждому воздастся по вере его».

Ведущая опять кивнула маленькой головкой.

– Многие считают экстрасенсов настоящими колдунами, – снова защебетала она. – Виталий Григорьевич, лично вам нравится, когда вас так называют?

– Колдун, волшебник, маг… – протянул экстрасенс. – Называйте, как хотите. – Затем он усмехнулся. – Хотя слово «маг» мне нравится больше. В отличие от слова «колдун» оно звучит почтительно и даже слегка торжественно.

– Во время второго тура вы продемонстрировали, что можете забираться людям в головы и вызывать галлюцинации. Как вы это делаете?

– Галлюцинации? – Птицын чуть прищурил одутловатые веки. – Вы о чем?

– Все члены жюри видели, как вы поднялись в воздух и парили! И еще – как изо рта у вас вылетел настоящий голубь!

– Ах, вот вы о чем. – Толстяк экстрасенс тонко усмехнулся. – А кто вам сказал, что это была галлюцинация?

Ведущая на секунду растерялась, но тут же взяла себя в руки и проговорила с понимающей улыбкой:

– Ну, разумеется. Господин Птицын, а скажите…

Инна Львовна Крутова взяла пульт и выключила телевизор.

– Господи, что за чушь показывают! – поморщилась она и достала из лежащей на столе пачки новую сигарету.

В дверь кабинета постучали.

– Да! – откликнулась Крутова и сунула сигарету в накрашенные губы.

В кабинет вошла светловолосая девушка.

– Можно? – робко спросила она. – Я Маша, насчет работы. Вы мне назначили.

– Ах, да. – Крутова щелкнула зажигалкой, закурила и только потом добавила: – Проходите, садитесь.

Девушка сделала несколько шагов и села на указанный стул, прямо напротив Инны Львовны. Несколько секунд рестораторша в упор разглядывала девушку. Ту это, похоже, нисколько не смущало. Она хлопала длинными ресницами и улыбалась Крутовой так, словно пришла сюда не за работой, а за премией.